В Госдуму внесли законопроект о санкциях для иностранных интернет-платформ, которые занимаются "цензурой российских СМИ". Закон позволит блокировать, например, YouTube, Facebook или Twitter, искусственным образом замедлять трафик с них на территории России и накладывать на компании административные штрафы. Роскомнадзор поддержал эту идею и заявил, что закон защитит право на свободу информации в России.
Авторы проекта предложили ввести в законодательство статус "владельца информационного ресурса, причастного к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан России". Предполагается, что чиновники будут вести список таких нарушителей.
Исполнительный директор Общества защиты интернета Михаил Климарев рассказал Настоящему Времени, почему в России не смогут заблокировать эти платформы.
– Российские власти несколько лет пытаются придумать законы и работающие механизмы для того, чтобы контролировать информацию в интернете. Как вы думаете, получится ли у них на этот раз?
– Нет, у меня таких ощущений нет. Перед тем как с вами разговаривать, я посмотрел, сколько раз запись "YouTube.com" у нас встречается в реестре запрещенных ресурсов, и насчитал их ровно 920 штук. YouTube могли заблокировать 920 раз и без этого дополнительного закона, но не заблокировали. Почему? Этих "почему" достаточно много.
Первое в том, что сам по себе этот орган, который у нас в России пытается регулировать, он себя полностью дискредитировал. Издаются какие-то совершенно безумные законы, которые технически исполнить невозможно. Два самых больших, о которых очень давно говорят, – это "пакет Яровой" и "суверенный интернет". Издаются эти законы, которые неисполнимы с самого начала, и специалисты об этом говорили, что "ребята, вы придумываете какую-то чушь, муть и компот, которую исполнить будет нельзя". Через год получается, что так оно и вышло. Какая неожиданность! Ровно такая же история будет и с этим законом. Не потому, что они технически не могут сделать, а потому, что у них блокировалка еще не отросла. Просто не хватит политической воли.
На самом деле блокировка YouTube чревата тем, что будет недовольно не 15% населения, как сейчас, а совершенно точно, и четко, и конкретно понятно, что недовольны будут более половины населения страны, потому что у них закроют тот информационный ресурс, который у них остался. А это важная составляющая, тем более сейчас у нас пандемия, тем более у нас сейчас многие сидят на удаленке. YouTube – это один из способов заработка очень большого числа людей. Не только какие-то блогеры же есть, но есть и магазины, которые продвигают свои товары, есть обучающие учебные заведения, которые свои курсы транслируют через YouTube. Есть очень много людей, деятельность которых завязана на YouTube. Если их лишить возможности работать, то я не думаю, что от этого будет кому-то хорошо.
– Если это невозможно – по целому комплексу причин, – почему эти настойчивые попытки что-то такое регулирующее придумать продолжаются?
– Я склонен объяснять все такие штуки простыми объяснениями. Есть так называемая бритва Хэнлона – потому что они облажались. На самом деле и репутация, и квалификация тех людей, которые подписались под этим законом – Хинштейн, Горелкин, Боярских, – эти все люди уже не раз и не два показывали то, что они просто идиоты. Их место, на самом деле, где угодно, но только не на трибуне Государственной Думы. Как дискредитировать Государственную Думу Российской Федерации? Нужно вызвать на трибуну вот этих людей.
– Или Роскомнадзору завести собственный̆ канал в Telegram, который он не смог заблокировать?
– Роскомнадзор – уже вообще несубъектный совершенно орган. Там все ругали Жарова, но с ним хотя бы было интересно и весело, он сам принимал решения. [Нынешний] руководитель Роскомнадзора – я просто не помню его фамилию, он уже год почти как сидит, я не помню его фамилию, – он никто, зовут его никак. Вообще, на самом деле Роскомнадзор и должен так выглядеть. О том, что он существует, должны знать только профессионалы рынка, которые занимаются лицензиями, или еще что-то такое. У нас была какая-то структура, которая имела совершенно огромный политический вес. Сейчас его нет. С одной стороны, это хорошо. А с другой стороны, вся эта машина начинает напоминать такое насекомое, у которого мозгов нет, оно начинает грызть все подряд. Вот суют ему бумажку – он бумажку сгрыз, палочку дали – он палочку сгрыз, человеческую руку дали – он человека сгрыз. Это, на самом деле, более страшно, чем те вещи, когда субъектно пытаются [решить вопрос]. С субъектом можно хотя бы договориться хоть о чем-то, какие-то переговоры вести. Сейчас депутаты – Боярские, Хинштейны и Горелкины, – они сейчас точно такой же вид приобретают: они приобретают вид насекомого, у которого нет мозгов.
– А с чего началась история противостояния власти и интернета в России?
– В 2012 году – это же известная история, когда был принят этот закон – 149-ФЗ, – когда появилась система блокировок. Причем тогда же все профессионалы говорили, что как только у государства появится возможность что-то блокировать, оно точно будет что-то блокировать – и не только из того списка, который был. Так оно и вышло.
– Я имею в виду – что такого появилось в интернете, что нужно было отвечать придумыванием законов?
– Много [всего]. Например, существование канала ФБК, канала Навального, существование еще кучи каналов, которые собирают аудиторию гораздо больше, чем уже Первый канал. Мы живем в каких-то пузырях. Возможно, что Россия находится в другом месте. Я человек простой, деревенский, я из Екатеринбурга, вырос в небольшой уральской деревне. Иногда я бываю у родственников, и они знают все эти шуточки, которые [звучат] в московских гостиных. Мемы доходят не так быстро, с некоторым опозданием, но доходят. Они точно так же все шутят, точно так же понимают, что произошло. Там точно так же есть разделение общества: те, кто поближе сел к кормушке, тем и интереснее, чтобы так и продолжалось. Нормальная ситуация, на самом деле.
