Как вирус COVID-19 будет распространяться в России дальше, зависит ли это от того, что будет происходить в остальном мире, и сколько должно быть вакцинировано людей, чтобы наконец-то появился коллективный иммунитет.
Об этом в эфире Настоящего Времени мы поговорили с научным журналистом, молекулярным биологом Ириной Якутенко.
— Ирина, я прочитала ваш ироничный пост, посвященный тому, что в медиа обсуждают новый подвид штамма "дельта" AY4.2. Существует ли какое-то логичное объяснение тому, что вдруг выхватили это название журналисты, стали обсуждать и говорить о том, что наступает что-то еще более страшное, еще более заразное.
— Видимо, источником послужил доклад Public Health of England – в Англии чиновники, занимающиеся здравоохранением, следящие, в частности, за коронавирусом, довольно регулярно публикуют доклады очень большие, подробные. И там был указан этот штамм – как штамм, который стал встречаться немножко чаще, чем встречался раньше. Одновременно в Англии наблюдается рост числа заболевших, и, соответственно, очень соблазнительно связать эти две вещи: что рост вызван этим штаммом. Хотя в самом этом докладе, в общем, прямым текстом черным по белому написано, что нет пока никаких доказательств, которые бы на это указывали. И пока нет оснований этот штамм считать ни вариантом, вызывающим опасения, ни даже вариантом, вызывающим интерес, а просто "мы за ним продолжаем наблюдать" – так они написали. Но, видимо, кто-то из журналистов не прочитал это или как-то сознательно не придал значения тому, что эксперты написали в этом докладе, и решил, что хорошей идеей будет связать эти две вещи и объяснить резкий рост за последние дни числа заболевших в Англии появлением нового штамма.
На самом деле, понятно, почему этого не сделали специалисты: потому что этот штамм с июля примерно известен и никакого быстрого роста в тот момент не было. Когда появлялись штаммы "альфа" или "дельта", картина выглядела по-другому: как только они появлялись, они начинали стремительно распространяться, и стремительно же начинало увеличиваться количество заболевших. Поэтому по крайней мере пока этот штамм не показывает такой динамики. Так что паниковать не нужно, нужно продолжать за ним наблюдать и смотреть, как он себя поведет: то ли он исчезнет, как и абсолютное большинство других разновидностей, которые появляются и исчезают, то ли он проявит себя более уверенно, и тогда уже можно будет обсуждать этот вопрос.
— Если появится какой-то зверь более опасный, чем то, с чем мы уже сталкивались, мы поймем это по ряду вполне себе не косвенных признаков?
— Что значит не косвенных? Мы всегда примерно одно и то же ищем, эксперты ищут. Обычно нас интересуют либо более заразные штаммы, либо штаммы, вызывающие более тяжелые заболевания.
Соответственно, две линии доказательства: либо увеличение количества тяжелых пациентов, пациентов с плохими исходами, сопровождающееся одновременным увеличением частоты встречаемости какого-то штамма среди расшифрованных, либо резкое увеличение количества заболевших. Такие доказательства должны быть в явном виде, и тогда можно будет говорить о том, что какой-то штамм "испортился", стал хуже, чем предыдущий.
— Мы читаем тревожные новости из Европы. Латвия первой в этом сезоне закрылась на какое-то подобие локдауна. Мы можем сказать, что самая неприятная ситуация в странах, где недостаточное число людей вакцинировались, а там, где был относительно достигнут коллективный иммунитет, все более или менее штатно?
— Сначала важно отметить, что коллективного иммунитета нет нигде, ни в одной стране. Для штамма "дельта" порог коллективного иммунитета, согласно оценкам, составляет порядка 85%. То есть 85% всего населения должно быть вакцинировано для того, чтобы мы уже отчетливо в явном виде видели работу коллективного иммунитета – этого нет ни в одной стране. Ближе всех Португалия подошла, и то она пока все-таки не достигла отметки в 85% всего населения, то есть считая детей, которых пока не прививают. Поэтому нигде в Европе коллективного иммунитета нет.
Но есть какие-то локальные группы, в которых он, безусловно, достигнут. И в странах, где мы видим такую ситуацию, мы не видим ничего катастрофического. Мы видим, что ограничения ослаблены или их даже там где-то вовсе отменяют, какие-то из них. Рост числа заболевших небольшой есть, но это, очевидно, потому что осень, люди собираются опять в помещениях. Но при этом нет существенного роста числа заболевших и числа погибших.
В странах, где низкий уровень вакцинации, да, мы видим очередную волну с большим количеством жертв. Это Латвия, это Румыния, например, там тоже очень неприятная, тяжелая ситуация: там опять перегружены больницы, врачей не хватает, ничего не хватает, кислорода не хватает, коек. Очевидно, всегда летом ситуация более спокойная (есть исключения: например, Россия), но в целом летом более расслабленно всегда происходит все. Мы видим, что в странах, которые не успели достигнуть достаточно высоких уровней вакцинации – порядка 65% в среднем по Европе, – опять повторение очередной волны. Потому что нет шансов у всех у нас на планете не встретиться с вирусом. Либо мы встретимся с вирусными антигенами путем вакцинации – и с нами ничего не случится, мы просто получим иммунитет, либо мы заболеем. И сейчас мы наблюдаем, что в тех странах, где недостаточно людей привилось, оставшиеся неиммунные будут заболевать – потому что шансов уже не встретиться у нас ни у кого нет.
— Последний вопрос – про Россию. Если ситуация с вакцинацией принципиально не будет меняться, как ситуация в России будет развиваться локально? Или мы сейчас живем, несмотря на ковид, все-таки в таком космополитичном мире, что Россия все равно не будет полностью изолирована?
— Ответ на этот вопрос: и да, и нет. С одной стороны, конечно, мы живем в глобальном мире. Люди общаются, путешествуют и так далее. С другой стороны, Россия, к сожалению, сейчас, и Румыния, и Латвия, и другие страны, которые не вакцинировались, оказываются в ситуации аутсайдеров. Например, наверное, ни для кого не новость, что в Африке и до ковида было огромное количество инфекционных болезней, которые встречались с частотой гораздо-гораздо выше, чем в других странах, несмотря ни на какую глобализацию. Есть страны-аутсайдеры, в которых эпидемиологическая ситуация с теми или иными заболеваниями сильно хуже, чем в среднем по миру. И сейчас мы видим, что Россия становится, стала уже наряду с некоторыми другими европейскими странами такими странами-изгоями, в которых ситуация хуже.
Не надо надеяться, что ситуация в России как-то выровняется и станет такой же, как в Европе, сама по себе. Пока не будет привито столько же народу, сколько в Европе, в России будут происходить эти волны, будет выгорать все то, что еще не выгорело – то есть будут заболевать все те, кто еще не заболел. Соответственно, многие из них будут болеть тяжело, кто-то из них будет умирать. Поэтому. вероятно, если в России не улучшится ситуация с вакцинацией, то так это и будет выглядеть: что Европа будет потихонечку выходить (если сюрпризов каких-то не случится, не появится каких-то еще штаммов, которые уходят из-под иммунитета или еще как-то нехорошо себя ведут), возвращаться, грубо говоря, в 2019 год, возвращаться к нормальности, а Россия и другие страны-аутсайдеры будут такими изгоями. Вероятно, если там будет продолжаться тяжелая ситуация, будут ограничены туда поездки, как это было на протяжении предыдущих полутора лет. То есть европейцы будут спокойно путешествовать без ограничений, как раньше, а поездки в эти страны будут сопровождаться разными ограничениями: необходимостью тестироваться, сидеть в карантинах и так далее – то есть ничего приятного, конечно, в этой перспективе нет.
