Помощник Дмитрия Гудкова в Госдуме и координатор движения "Открытая Россия" Михаила Ходорковского Александр Соловьев, как и другие члены команды Гудкова, в начале лета получил от российских силовиков намеки: если он не уедет за границу, то избирательную кампанию встретит в следственном изоляторе. Соловьев намек услышал и вслед за Дмитрием Гудковым уехал за границу. Сейчас он живет в Киеве. Он рассказал Настоящему Времени, как принял решение об отъезде, и заметил, что "все выборы в России находятся под контролем ФСБ".
– Расскажи для начала, ты сегодня ходил в Киеве в посольство голосовать?
– Я собирался пойти голосовать. Изначально я зарегистрировался на электронное голосование, но затем подумал, что, наверное, смогу прийти на участок и лучше физически отдать свой голос, а электронным голосованием решил не пользоваться. Но затем обнаружил интересную информацию прямо перед выходом из дома: что чуть ли не по всему миру в российских посольствах есть какая-то бумажка и сотрудницы и сотрудники этих посольств проверяют, нет ли среди пришедших голосовать людей из списка. И в этой бумаге почему-то только оппозиционеры. Там в том числе Дмитрий Гудков, там я, Мария Певчих и некоторые другие оппозиционные деятели, активисты.
– Что это за список?
– Несколько человек подтвердили, и из Праги, и из Рима в личных сообщениях, что они видели действительно этот список. Лежит он, как правило, на ноутбуке или где-то у сотрудников, которые осуществляют предварительную регистрацию пришедших россиян на участки. Они проверяют каждый паспорт, смотрят, нет ли совпадения.
– И как ты думаешь, этот список нужен для чего – для того, чтобы этих людей задерживать?
– Я ни малейшего понятия не имею. Конечно, это очень странно, он вообще в целом, этот список, довольно странный, там Олег Навальный, там мы с Дмитрием Гудковым, Марией Певчих. Но при этом список довольно-таки короткий. Может быть, он не полный.
Вряд ли это связано с тем, что нас хотели в мешках увозить из посольства и там же оставлять, разделив на части, как уже делали некоторые посольства.
Возможно, это было сделано для того, чтобы предотвратить двойное голосование. Потому что это, к сожалению, действительно пока самая большая уязвимость электронного голосования. Многие люди в прошлый раз еще на голосовании за поправки продемонстрировали, что можно прийти и физически отдать голос, и одновременно электронно проголосовать. И сегодня кто-то, я так понимаю, тоже уже продемонстрировал то же самое. Но чтобы это не сделали какие-то более или менее видные оппозиционеры, они, возможно, внесли и сделали список из тех, кто зарегистрировался на электронное голосование, мол, "вот этим не давать точно проголосовать".
Но сам факт того, что там в этих списках находятся не все, кто зарегистрировался на электронное голосование, а только какие-то 10-15 российских оппозиционеров, подтверждает, что кто угодно, не относящийся к российским оппозиционерам, мог точно так же проголосовать электронно и точно так же прийти в любое посольство и проголосовать физически.
– Ты, насколько мне известно, собирался участвовать в этих выборах в Госдуму РФ, но в итоге сегодня, в день голосования, ты в Киеве. Почему ты уехал?
– Я действительно собирался участвовать, и более того, уже была договоренность с партией "Яблоко" о том, что меня выдвинут, то есть это бы освободило меня от сбора подписей.
Уехал я по простой причине: начались, в общем-то, довольно-таки массовые обыски у многих оппозиционеров, в том числе у меня по разным причинам. У меня в первую очередь прошли обыски по "делу Гудкова". Также они могли пройти у меня и по делу, возбужденному в отношении Андрея Пивоварова, которого уже поместили в СИЗО к тому времени. И я даже не знаю точного количества уголовных дел, где я свидетель. И, к сожалению, процессуальный статус свидетеля в России меняется на подозреваемого моментально, а это дает право упечь тебя в СИЗО. Соответственно, сам факт того, что я собирался баллотироваться, означал, что оказаться в СИЗО шансы повышаются кратно.
Некоторые люди вслух произносили, что собирались идти на выборы, например в ЦАО. И сразу оказывались в СИЗО. Так что мне пришлось на время оставить дом. К сожалению, выбор был, что называется, вынужденный.
– Скажи, откуда ты эти угрозы получал? Как ты о них узнавал вообще?
– Во-первых, обыски – это довольно-таки объективная вещь. Там как бы видишь в постановлении свою фамилию и понимаешь, что все не очень хорошо.
Во-вторых, информация была от различных знакомых, с которыми у нас еще, например, с университета разошлись пути: они пошли работать в структуры ближе к правительству или Администрации президента, а я, соответственно, ушел в оппозиционную деятельность. Потому что я не могу врать, и я пошел по каким-то идеалистичным стопам. Также получал сигналы от знакомых, знакомых знакомых, у которых просто-напросто были какие-то соседи по даче сотрудники ФСБ и которые попросили сказать, что там с нашим другом, с нашим родственником. И они подтверждали, что как бы "очень плотненько за вашим родственником под колпачком и вообще не советуем вашему родственнику больше ничего делать в сфере политики, и тем более никаких выборов".
Когда ты получаешь такие сигналы даже от каких-то соседей соседей – то такое прямо ощущение не очень, не советую.
– Как ты думаешь, кто-то из оппозиционеров все-таки пройдет в Госдуму и другие органы на этих выборах? Кого-то пропустят?
– Это зависит от решения Лубянки. Теперь полностью все выборы находятся под контролем ФСБ, по моим ощущениям. Я думаю, что есть относительно неплохие шансы у Анастасии Брюхановой. Но, в общем-то, все.
