Утром 20 декабря стало известно, что МВД России объявило галериста Марата Гельмана в федеральный розыск по уголовной статье. По какой именно – неизвестно, в карточке, размещенной на сайте ведомства, об этом ничего не сказано. Но сам галерист и художественный деятель в интервью Настоящему Времени предположил, что дело на него заведено за "дискредитацию армии" из-за его отношения к войне в Украине и резко антивоенной позиции.
"В данном конфликте я полностью на стороне Украины и желаю армии Российской Федерации скорейшего поражения. Я критикую и цели этой войны, и то, как бездарно все это они делают", – подчеркнул он.
Год назад, в декабре 2021 года, Гельман был признан Минюстом РФ "иностранным агентом". Позже на него составили протокол из-за отсутствия упоминания в публикации своего статуса (часть 1 статьи 19.34.1 КоАП). Сам галерист давно не живет в России, но продолжает оставаться значимой фигурой в русскоязычной интеллектуальной и художественной среде.
– На сайте МВД не указана статья, по которой вас объявили в розыск. Но как вы думаете, что это?
– Я думаю, "дискредитация". (Ст. 280.3, "Публичные действия, направленные на дискредитацию использования ВС РФ в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан", с марта 2022 года наказание по ней составляет штраф до 300 тысяч рублей, принудительные работы или лишение свободы на срок до трех лет – НВ.)
Дело в том, что я буквально, я постоянно участвую в Антивоенном форуме, открыто говорю о том, что в данном конфликте я полностью на стороне Украины и что желаю армии Российской Федерации скорейшего поражения. Я критикую и цели этой войны, и то, как бездарно все это они делают. То есть в целом у меня это как бы основная гипотеза. Они, конечно, могут из какого-то своего чувства юмора придумать какую-нибудь другую статью. Но, по-моему, здесь все очевидно.
– Как вы к этому относитесь?
– Вообще это, конечно, неприятно – в том смысле что я совершал какие-то поступки, которые, может быть, наоборот, заслуживают каких-то почестей. Но я никогда их не получал. Но в целом я имею в виду то, что я подарил 200 работ Третьяковке, 50 работ Русскому музею из своей коллекции, я создал музей в Перми. И, конечно, как ответка на это – это неприятно. Но, с другой стороны, с этой властью, конечно, это лучше, чем любая награда.
У меня есть еще такой мой личный нюанс: я в определенной степени несу ответственность, потому что я достаточно долго работал на Ельцина, а Ельцин, соответственно, выбрал Путина в качестве своего преемника. И поэтому для меня это какое-то даже облегчение бремени – потому что кажется, что я не просто пассивно ощущаю чувство вины, а что я что-то делаю. И что-то, что я делаю, ценят не только друзья, но и враги. Наверное, так.
– А в экзистенциальном смысле?
– Мне, конечно, неприятно. Во-первых, надо иметь в виду, что и статус "иностранного агента", и тем более уголовное преследование – это бытовые неприятности. Например, мне адвокат говорит: "Ты больше в страны СНГ не приезжай". А я все-таки сейчас гражданин Молдовы. То есть есть эти ощущения, что это какая-то угроза все-таки, это неприятно.
Потом мой отец, драматург Александр Гельман, сейчас находится в Москве, он пожилой человек, признанный писатель, еще советский. И сегодня, я бы так сказал, это неприятно. Но в целом все к тому шло. Когда я буквально две недели назад встречался с евродепутатами в Вильнюсе и говорил о своей позиции, о позиции Антивоенного комитета, там была большая аудитория. И я прекрасно понимал, что в этой аудитории есть не только друзья и что какая-то "ответка" будет обязательно.
– 20 декабря в России – День работников органов безопасности. Поздравляя их, Владимир Путин сказал, что "усилить бдительность в связи с появлением новых угроз и рисков". У вас есть прогноз, как будут развиваться события?
– Вы знаете, у меня прогноз давний был. Дело в том, что в свое время под руководством Путина выросла огромная такая сила: не только ФСБ, но и Росгвардия – которая боролась с оппозицией, боролась с ФБК, со сторонниками Алексея Навального. Они их победили. Они победили свободные СМИ. И вот эти люди же не пришли к власти и не сказали: "Мы свою задачу выполнили, давайте распустите нас" или "Давайте мы сформируем полк и поедем воевать и умирать в Украину". Им надо каждый раз доказывать, что они нужны, должны как бы отрабатывать свой хлеб. Поэтому они придумывают новых врагов.
И, конечно же, после того, как они политиков и медиа победили, система образования и сфера культуры – это ближайшие враги для них, легкая добыча. Человек писал книгу пять лет назад, ни о чем не думал. Они взяли эту книгу, открыли, нашли какие-то грехи или несоответствия сегодняшним законам, и начали человека преследовать. Но эта легкая добыча, наверное, кончится скоро. И они в конце концов начнут друг друга пожирать.
Но в целом я думаю, что сама эта атмосфера вызвана тем, что есть просто сотни тысяч людей, которые за это получают зарплату и хотят дальше получать за это зарплату, не хотят терять свою работу. Поэтому как бы они ни чистили, всегда найдутся новые враги.
– А это их желание искать врагов резонирует с тем, чего хочет президент России?
– Понимаете, есть такая метафора: человек думает, что он как бы какую-то болезнь выкорчевывает из тела, а он выкорчевывает само тело. Экономика держится на тех людях, которые уезжают из России. Культура держится на тех людях, которые задают вопросы – причем не обязательно, что они все заняли такую же позицию, как я. Но они пытаются общаться, пытаются быть открытыми. Это Путину все не годится.
То есть в целом вердикт такой, что нет большего врага у Путина, чем сам Путин. Никто так быстро привести его систему к такому развалу, упадку, который сейчас есть, не мог – кроме самого Путина.
