"Неженские" профессии. Как работать водолазом, ходить в море и водить трактор, если ты женщина и живешь в России

"Блондинка, куда тебе на механика?" "Этот рейс слишком ответственный для девушки". "Как баллоны таскать, так разделения нет, а как мир спасать, так девочек не берем". В списке недоступных для женщин в России профессий – 456 видов работ. Минтруд пообещал его пересмотреть и действительно сократил – но сокращенный до 98 позиций перечень вступит в силу только с 1 января 2021 года. И согласно обновленному документу, водолазом или пожарным женщине по-прежнему работать нельзя.

Формальный запрет – не единственное препятствие, с которыми сталкиваются женщины, выбирающие "неженские" профессии. Моряком или летчиком работать не запрещено, но устроиться на работу непросто и каждый день приходится доказывать, что ты – не случайный человек. Корреспондент Настоящего Времени поговорила с женщинами, которые вопреки запретам и стереотипам смогли найти работу по выбранной профессии.

Мария Тарасова

42 года, добровольный водолаз

Большую часть своей жизни я прожила в Тамбове.

В детстве я мечтала быть хирургом, играла в доктора и постоянно папе делала "операции". После девятого класса хотела поступать в медучилище, а потом и в мединститут. Но когда мы забрали из школы документы, выяснилось, что в этом году после девятого класса закрыли прием в училище. Я попыталась вернуться обратно, но в нашей школе уже набрали десятые классы, и мне пришлось идти в другую. Получилось попасть в лицей в физико-математический класс. Оценки у меня были неплохие, поэтому меня приняли, но учиться было тяжело. После лицея я уже не стала пытаться поступать в мед, потому что в 10-м и 11-м классах у меня были сплошные математика и физика, а химия и биология – по одному часу в неделю.

Родители мне сказали, что не смогут содержать меня в другом городе, поэтому нужно было выбирать какой-то институт в Тамбове. Варианта у меня было два: либо идти на физмат в педагогический, либо поступать в технический вуз. Я выбрала самое "женское" направление в Техническом университете – пищевую промышленность, и пошла туда. Отучилась на инженера и устроилась работать на кондитерскую фабрику. Самое интересное, что на фабрике сладкое не ест никто: одними запахами насыщаешься. Я тоже через полгода перестала. Проработала там пять лет, а потом ушла. Но сладкое я еще целый год потом не ела.

В Москву переехала 16 лет назад, потому что мужу здесь предложили работу. Сначала я занималась скрапбукингом – оформлением альбомов и изготовлением открыток ручной работы, и была в дизайнерской команде. Потом мы с семьей переехали жить в Турцию. Нужно было понять, чем там заниматься и зарабатывать. Я обратила внимание, что наши девушки ходят делать маникюр только к русским. Перед переездом я отучилась еще в Москве на мастера маникюра и начала этим зарабатывать в Турции. Там я прожила три года, потом развелась с мужем и вернулась назад. В России продолжила заниматься маникюром, потому что рука была набита, а клиентов удалось быстро найти.

Страх воды

Меня "заставили" заниматься дайвингом. Второй муж подарил на день рождения курсы дайвинга. Я говорю "муж", но мы в браке не состояли, просто жили вместе. Он был инструктором по дайвингу и очень хотел, чтобы мы вместе погружались. Пришлось учиться. Но вообще я боюсь воды, и все эти подводные виды меня не интересовали. Я не знаю, откуда этот страх. Плавать я умею, но боюсь большой воды. Я всегда должна видеть берег, поэтому от берега я плыву на спине, а к берегу – лицом. Дайвингу я училась в Бахрейне, потом мы ныряли в Таиланде, и на какое-то мгновение мне даже это понравилось. Под водой я чувствую себя спокойно, но вот когда выхожу, каждый раз думаю про себя: "Зачем мне это все надо?"

Потом случилась непонятная история. Пластиковая карточка дайвера доставляется по почте, и моя карточка потерялась. Я тогда подумала, что это знак свыше, и мне не надо нырять. Но инструктор меня убедил, что это просто почта плохо работает. Мы заказали новую – но и она потерялась! Тут уже даже инструктор засомневался. В итоге карточка нашлась через полгода, но я уже всех убедила, что я не дайвер.

С тех пор я не ныряла. И все было хорошо до тех пор, пока не утонул муж. Это случилось на моих глазах. Службы спасения приехали, но никто ничего не мог сделать, полная несогласованность была. И я тогда задалась целью найти волонтерские службы, которые не будут спорить друг с другом: "Это не наш район, это ваш район" – а просто приедут и сделают. Найдут и достанут. Я уже знала про "Лизу Алерт" и через нее нашла водолазную группу "ДобротворецЪ". Я им написала, и Карэн, основатель этой группы, мне ответил.

"Тебе надо в воду"

Я продолжала работать мастером маникюра и педикюра, сейчас тоже работаю и еще делаю медицинский педикюр. Ко мне однажды пришла женщина на маникюр, представилась ясновидящей и говорит: "Ты, конечно, знать ничего не хочешь, но ты все равно узнаешь. Тебе надо в воду". Я рассказала это своей подруге-психологу, и она сказала: "Маш, не нужно себя заставлять, но если вдруг само пойдет к тебе, то не отказывайся".

И тут оно пошло, да так настойчиво, что я не могла отказаться. Сначала мне предложили отучиться на матроса-спасателя. Училась, как к тонущему человеку подплыть, как его захватить, как транспортировать, как его поднять, если он уже ушел под воду, как вытащить, как откачать, как оказать первую помощь. Матросом-спасателем можно работать в бассейне, на пляже, в аквапарке. И я пошла, потому что решила, что знания лишними не бывают. Отучилась, начала выезжать на поиски на воде, но в качестве помощника на берегу. Начала снова сама нырять, восстанавливать знания, которые были уже практически утеряны. Общалась с ребятами из "Добротворца", состояла в группе помощи, но нырять на поисках меня не пускали, потому что я была еще не готова.

Но как-то мы поехали на поиски, а нырять было некому: у кого костюм потек, у кого отит, кто-то после операции. По-одному не ныряют (нужно три человека), поэтому меня первый раз на поиске пустили под воду. Тогда искали девочку Зарину в Нижегородской области. Она потерялась, и никто не знал, куда она пошла. Там небольшая деревня в окружении леса и водоемов, поэтому искали везде. И выгребные ямы проверяли, и колодцы, и большой ров. Мы осматривали все водоемы и обныривали все подходы к воде. Тогда я поняла, что мне не хватает именно водолазных знаний, то есть знаний поисковика. И пошла учиться дальше. Отучилась на водолаза, стала регулярно выезжать на поиски. Занимаюсь этим уже год. Зарину, кстати, на четвертый день нашли в лесу живой.

Водолазы работают тройками. Рабочий водолаз погружается, обеспечивающий водолаз держит веревку, которая выступает и как страховка для работающего водолаза, и как средство связи, а третий, страхующий, готов к погружению и немедленно придет на помощь, если с рабочим водолазом пропадает связь.

Я стараюсь часто выезжать. Летом по два раза в неделю получалось. Но мы работаем не только на поисках. Ездили в Переславль-Залесский: там засорились водозаборные насосы. Был шторм, и фильтры забились мелкой ракушкой, водорослями, прекратилась подача воды в город. Вызвали ярославских водолазов, но они не смогли найти насосы. А вода из резервных емкостей тоже уже заканчивалась, и тогда "Лиза Алерт" позвонили нам, мы быстро собрались и приехали. Но там я не ныряла. Ныряли двое наших парней. Сначала ребята два с половиной часа ходили по воде с эхолотом (аппарат, который просвечивает дно) и искали эти насосы, потому что координаты были неправильные: погрешность была метров в сто. Потом они нашли их, нырнули и почистили. А летом мы чистили дно от мусора в реках в Пушкинском районе и в Долгопрудном. В Пушкино на реке Серебрянка погружалось человек двадцать. Тогда мы собрали четыре больших строительных контейнера с мусором. Чего там только не было: и шины, и телевизоры, и компьютеры, и детские санки. И это при том, что в прошлом году уже чистили в этом месте.

"Сейчас найду – и испугаюсь"

В России почти везде вода мутная, в ней ищешь на ощупь. Когда я ищу, я про себя говорю: "Сейчас найду, сейчас найду, сейчас найду – и испугаюсь". Я себя морально готовлю к этому. Это нормально – испугаться, главное – вовремя восстановить дыхание. Остановиться, успокоиться, подумать, что делать дальше, – и делать. Страшно ли от осознания, что человек уже мертв? Мне лично не страшно, я изначально знаю, зачем туда иду. И понимаю важность момента, потому что я сама была на стороне родственников. Любому родственнику важно, чтобы было кого похоронить.

Где-то через месяц после того, как я первый раз погрузилась, я поднимала первого утонувшего. Это было в Твери, куда мы поехали на учения. Нам позвонили из поисково-спасательного отряда "Сова" и сказали, что на том же карьере, где мы проводим учения, утонул человек. Молодые люди выпивали, было уже темно, один пошел купаться и утонул. Утром мы поехали его искать. Друзья его сказали, что он был в 30-50 метрах от берега. Мы спустили лодку и с эхолотом стали ходить параллельно берегу, но не могли его найти. А потом решили пройти по другой траектории и увидели его в трех метрах от берега. Я сказала Карэну, что готова погружаться. Мы погружались вдвоем с парнем. Работу выполнили. После этого, мне кажется, стали более серьезно ко мне относится.

"Мир спасать девочек не берем"

Если ты докажешь, что чего-то стоишь, то относиться будут хорошо. У нас обычно говорят: "Тут нет разделения на мальчиков и девочек. Каждый сам таскает свое снаряжение". Снаряжение на самом деле тяжелое: одних грузов килограммов восемь-десять, баллон весит около 10-12 кг. В общем, приходится носить 25-30 кг.

Я тоже смеюсь над ними иногда: "Как баллоны таскать, так разделения нет, а как мир спасать, так девочек не берем". На самом деле берут. Не брали, пока не было уверенности. Никто не хочет брать на себя ответственность. Но такое отношение не именно к девушкам, а в принципе к неопытным. Ко всем новеньким относятся с осторожностью.

Сила у нас и правда не такая, как у мужиков, но у девушек есть свои хитрости. Многим приемам меня научила Оксана Шевалье. Я ей восхищаюсь. Это женщина-легенда. Она работала водолазом в МЧС, а сейчас работает спасателем и водолазом за рубежом, потому что в России женщинам запрещено этим заниматься.

А я бы тоже очень хотела. У меня есть водолазная книжка, есть сертификат, есть даже небольшой опыт, но работать я не могу. Так что моя участь – волонтерство. Не могу сказать, что я суперводолаз, но у меня есть цель. К сожалению, я ограничена во времени: мне уже 42, сколько я еще смогу этим заниматься? Я поздно начала, поэтому постоянно хожу на тренировки и стараюсь максимально все впитывать.

В волонтерство, мне кажется, многие приходят через свои жертвы и потери. Потому что те, кто ради развлечения приходят, надолго не остаются. Для них это просто "проиграть в героя". А мы не герои. У нас никаких лавров не будет, мы это делаем только для того, чтобы помочь. И чаще всего мы просто остаемся в тени.

Елена Гудзь

24 года, третий помощник капитана

К слову "морячка" у меня неоднозначное отношение. Когда люди слышат его, они представляют жену моряка, поэтому я не люблю, когда меня так называют. Да, я действительно жена моряка, но я и сама работаю в море, и начала я этим заниматься раньше мужа. Хотя профессию эту и не выбирала.

В детстве я не задумывалась о том, кем стану, когда вырасту. Взрослая жизнь казалась далеким будущим. В классе 6-7-м у меня были мысли пойти после школы учиться на психолога. Родители тогда спросили меня: "Разве ты хочешь за копейки выслушивать чье-то нытье?" Отец решил, что мне стоит пойти на радиста. Он в свое время служил на флоте и хотел потом работать в море, но не решился, потому что море ассоциировалось с чем-то неизвестным, с авантюрой. Его несбывшаяся мечта, видимо, спроецировалась на меня. Но его товарищ, который с этой сферой был знаком, сказал, что радисты в море сейчас не актуальны. Он посоветовал отцу отправить меня на судоводителя.

Так я поступила в Ейский морской рыбопромышленный техникум. Кроме меня была еще одна девушка в группе, но ее на втором курсе отчислили. А я была единственной на потоке, кто закончил с красным дипломом.

С колокольни своего рабочего опыта могу сказать, что программа моего техникума была устаревшей. Мы изучали радиолокационные станции, в которых сначала нужно прогреть лампу, как в старых телевизорах. Такие технологии уже нигде не применяются очень давно. Но мне нравился предмет "навигация". Сейчас придется сделать небольшое отступление, чтобы пояснить, почему именно он. В разных компаниях у помощников капитанов разные обязанности. В той компании, где я работаю сейчас, третий помощник занимается навигационной прокладкой. Так как я имела представление о том, как у нас дела обстоят с работой, я понимала, что мне предстоит быть третьим помощником, поэтому я усердно занималась навигацией в техникуме. И мне было интересно, потому что этот предмет вел молодой преподаватель, вчерашний судоводитель, он был максимально приближен к реальным условиям. А другие предметы преподавали мужчины в возрасте уже исключительно с теоретической точки зрения. Один из них открыто мне говорил, что мне нужно идти на кухню варить борщи.

Первый выход в море

Помимо теоретических занятий у нас был год плавательной практики. Так как мой техникум сотрудничал с Мурманским государственным техническим училищем, которому на тот момент принадлежал парусник "Седов", и Балтийской государственной академией, которой принадлежит "Крузенштерн", наших практикантов отправляли на эти суда. На первом курсе меня не взяли, потому что я была единственной девушкой, которая претендовала на практику на "Крузенштерне". Мне сказали, что ради меня одной не будут отапливать шестиместный кубрик, потому что девушки и парни должны жить отдельно. На втором курсе меня не взяли, потому что рейс совпал с Олимпиадой в Сочи, а "Крузенштерн" туда заходил. Мне сказали, что этот рейс слишком ответственный для девушки.

На этих парусниках практиканты занимаются палубными работами, и для них проводятся теоретические занятия по специальности. Так как меня не взяли, на первом курсе я проходила практику на ледоколе, который стоял в моем городе у причала, потому что была весна и в нем не было необходимости. А на втором курсе меня взяли на "Седов" матросом-уборщиком. Я не присутствовала на занятиях по специальности, я просто драила унитазы и душевые.

Но именно на "Седове" я отправилась в первое серьезное плавание: мы шли около пяти-семи дней из Санкт-Петербурга в Германию. Конечно, из-за того, что это было парусное судно, все казалось очень романтичным: большое полотно развевается на гигантской мачте, ветер в лицо. Это производило впечатление. Практиканты поднимались на мачту, чтобы поднимать и опускать паруса, но я не участвовала во всем этом, потому что была матросом-уборщиком. Но мне было очень интересно тоже попробовать, и старший помощник капитана разрешил. Мне этого хотелось не только, чтобы что-то увидеть оттуда. Это был вызов для меня, потому что у меня боязнь высоты. За три месяца практики я поднималась на мачту дважды: в первый раз – со старшей буфетчицей, которая работает там уже несколько лет и знает, что делать, а во второй раз – с фотографом. На нижнюю ступеньку на высоте 20 метров карабкаешься по большой сетке из веревки. А на второй уровень (40 метров) взбираешься по лесенке из поручней. На каждом уровне есть небольшая площадка, где можно постоять, и это было очень страшно, но захватывающе. Плавание на "Седове" запомнилось мне еще и потому, что осуществилась моя мечта. Я впервые побывала за границей: это была маленькая немецкая деревушка рядом с Ростоком.

На третьем курсе практика была уже самостоятельная, то есть не техникум предоставлял место, а мы сами искали. И меня никуда не брали. Я отправляла анкеты в разные компании, но мне отвечали: "С девушками мы не работаем". В итоге я попала в ростовскую компанию, где я работаю до сих пор. Судно мне нашлось с третьего раза. На первое меня не согласился брать капитан, потому что там матросы жили по два человека, а меня было некуда селить. На второе меня не приняли, потому что там уже был практикант, а также на судне есть ограничения по экипажу: если бы взяли еще и меня, то пришлось бы организовывать лазарет из-за количества людей. На третье судно меня взяли спустя два месяца после того, как я начала искать практику.

View this post on Instagram

A post shared by ⚓Девушка-штурман/3rd Off🇷🇺 (@elena_seawoman) on Sep 28, 2019 at 9:16am PDT

Неравенство и стереотипы

Женщина может стать помощником капитана, но для этого ей, как и мужчине, нужно набрать год практики. Можно все 12 месяцев быть практикантом (бесплатной рабочей силой), а можно половину срока отработать матросом. Никому не хочется год своей жизни работать бесплатно, поэтому многие пытаются устроиться матросом, ведь в таком случае ты будешь получать деньги. Но женщина матросом быть не может. Возникает вопрос: зачем тогда брать женщин на учебу по этой специальности?

Когда я завела блог, я стала общаться с другими девушками, которые работают в море: одна из них доросла до старшего помощника капитана. Это очень круто, потому что старпомом в принципе стать нелегко, а женщине – тем более. Все они рассказывают, что даже если ты семи пядей во лбу, даже если у тебя все документы есть на руках, тебя никуда не берут, потому что ты женщина. Думают, что будешь вносить разлад в экипаж. В комментариях некоторые моряки пишут: "Я не хочу работать с человеком, настроение которого зависит от менструального цикла".

Таким людям сложно представить, что есть женщины, которые идут в море, потому что им это нравится, потому что они внезапно не домохозяйки, не хранительницы очага, и имеют право работать там, где хотят. Эти женщины очень ответственные, потому что они понимают, что будут не просто работать, а доказывать, что они достойны этой работы.

Почему думают, что женщина не справится? Принято считать, что женщина физически слабее мужчины. Но это не всегда означает, что мужчина сильный. Мне попадались во время работы мужчины, которые по телосложению были хрупкими и не сильно отличались от женщин. Мужчина не равно сильный человек. А женщины – не всегда хрупкие создания. Есть же женщины, которые занимаются силовыми видами спорта и могут дать фору многим мужчинам. Проблема в том, что, когда косячит мужчина, ему говорят, что такое со всеми бывает. А если ошибается женщина, то реакция сразу у всех одна: "На судне ей не место".

View this post on Instagram

A post shared by ⚓Девушка-штурман/3rd Off🇷🇺 (@elena_seawoman) on Oct 31, 2019 at 9:58am PDT

Недавно я разместила рекламу своего блога в одном паблике, и в комментариях стали писать, что женщина мешает мужчинам, не потому что она плохо выполняет работу, а потому что они возбуждаются из-за ее присутствия. Но я считаю, что если тебе мешает работать женщина, то это исключительно твои проблемы.

Сейчас тем, кто не является членом экипажа, на судно попасть очень сложно. Но был год, когда супруги могли приходить. Я была тогда матросом, у меня был муж в гостях: тогда он еще со мной не работал. К другому матросу пришла в гости жена, и он попросил меня сказать, что это мой муж работает на судне, а не я. Он не сказал своей жене, что среди матросов есть девушка. Хотя на судне была и другая женщина – повариха. Но ее они, видимо, воспринимали как нормальное явление, а женщина-матрос – это очень странная женщина, раз тут работает. Надо с ней осторожнее быть.

Попытка жить на берегу и работа с мужем

Когда я окончила техникум, я уволилась из той компании, где сначала проходила практику, а потом работала матросом. У меня были другие планы на жизнь, я не хотела работать в море.

27 июня 2015 года, в 20 лет, я получила диплом, а 29 июня встретилась с мужем. Полгода мы жили на берегу. Я стала работать в Ейске продавцом-консультантом. Меня хватило на месяц, потому что за 12 тысяч улыбаться людям, которые оскорбляют тебя и хамят, мне не хотелось. Под Новый год к нам приехал мой троюродный брат со своей будущей женой. Она нас тогда спросила, почему бы нам вместе не работать. Эта фраза и запустила маховик всех событий.

В 2016 году мы поехали в Ростов-на-Дону, чтобы муж мог отучиться на матроса. Обучение длилось три месяца. Нам нужно было где-то жить и что-то есть все это время, поэтому мы устроились на завод "Ростсельмаш": муж пошел грузчиком за 20 тысяч, а я – кладовщиком-комплектовщиком за 18. Учитывая, что мы тогда жили на съемной квартире и были в долгах, потому что муж учился, нам хватало впритык. Мысль о том, что придется жить так всегда, едва сводя концы с концами, меня не устраивала. В море я вернулась только из-за денег. По сравнению с берегом тут зарплаты хорошие. Если посчитать весь мой доход за пять месяцев контракта и поделить на 12 месяцев, то выходит где-то 25 тысяч. С одной стороны, это не такие большие деньги. Но я в течение пяти месяцев в году практически ничего не трачу: не плачу за жилье, не плачу за еду. Во-вторых, зарплата приходит не каждый месяц, а большими суммами после контракта. И если сравнивать меня с моими условными 25 тысячами и человека с этими же деньгами на берегу, то я могу позволить себе больше.

Уже четвертый год я работаю в той компании, откуда я уволилась после окончания техникума. Мне пришлось сюда вернуться, потому что больше никуда не брали, а на берегу мне оставаться не хотелось. Сейчас я – третий помощник капитана, а мой муж – матрос, и мы работаем уже три года вместе. Но упрашивать, чтобы нас взяли на одно судно, приходилось долго. У всех было стереотипное представление, что он будет ревновать меня к мужикам, я буду ему сцены и скандалы устраивать. Но личную жизнь мы не смешиваем с рабочей. Когда я даю ему команду, он не воспринимает это так, будто жена командует мужем. Он понимает, что я его начальник и он должен делать то, что я ему говорю. В этом году муж заканчивает мой техникум, где учится на заочном на штурмана, поэтому скоро нам придется работать на разных судах. Конечно, хотелось бы и быть вместе, и деньги хорошие получать. Но это невозможно: либо мы работаем на одном судне и получаем копейки, либо работаем в разных компаниях, но прилично зарабатываем.

View this post on Instagram

A post shared by ⚓Девушка-штурман/3rd Off🇷🇺 (@elena_seawoman) on Jan 5, 2020 at 7:40am PST

Чем занят помощник капитана

Один капитан так давил на меня, что я думала уйти из флота. Когда мне сотню раз говорили, что женщине на флоте не место, я сама начинала задумываться: может, мне действительно тут не место? Но я не знала и не знаю, что делать на берегу. На берегу я никто, там я ничего не умею. Я умею только в море ходить. И мне нравится это.

Я работаю с картами и судовыми документами, навигационными и метеорологическими предупреждениями. Авторулевого у нас нет, поэтому я еще и сама непосредственно рулю, удерживаю вручную судно. Я работаю с 8 до 12 и с 20 до 24 каждый день без выходных. В свободное время на судне я стараюсь поспать, потому что отведенных на сон семи часов мне не хватает. Но чаще выполняю ту бумажную работу, которую не могу сделать во время вахты: заполнением бортовых журналов и оформлением корректуры. Из-за того, что нет авторулевого, я могу отойти от штурвала максимум на минуту, поэтому ничем другим в этот момент заниматься невозможно.

Я работаю на сухогрузе. И чаще всего мы ходим в пределах территориальных вод РФ. Основной вид нашей деятельности – это перевалка. Маленькие суда, такие как то, на котором я работаю, перевозят груз на большие суда в Керченский пролив, которые по мере заполнения уходят в Америку, Африку или еще куда-нибудь. Но иногда и нас отправляют за границу, так что можно увидеть новые места, и это мне тоже нравится в своей работе. Я побывала в Турции, Греции, Израиле, Грузии и Египте.

Самым интересным был переход из Ростова-на-Дону в Искендерун. Это турецкий порт в Средиземном море на границе с Сирией. Чтобы туда попасть, нам нужно было несколько дней идти по Черному морю, Мраморному морю, Эгейскому и Средиземному. Для меня это было колоссальным опытом, потому что до этого я ходила по накатанным путям, а тут нас выпустили в открытое плавание и есть простор для маневрирования. МППСС действуют на всех водных путях, соединенных с морем. Но если в Азовском море у всех один и тот же маршрут, не мешающий движению других судов, и даже расходиться ни с кем не надо, то в Черном море или в Эгейском каждый ездит как хочет и тут уже приходится маневрировать. Эгейское море – это еще и очень много островов и рыбаков: со всеми нужно расходиться, никуда не врезаться. Этот рейс был для меня очень ценным с точки зрения опыта.

Дорасти до старпома и купить яхту

Капитаном я становиться не хочу, потому что это огромная ответственность, а не только престиж. Он отвечает за судно, за экипаж, за груз. Весь спрос с капитана. Я же хочу до старпома дорасти. Но со средним специальным образованием я могу работать только младшим офицером, то есть вторым или третьим помощником. Чтобы работать в старшем комсоставе, нужно получить высшее образование, что я планирую в ближайшие два года сделать.

А еще мы с мужем мечтаем на старости лет купить маленькую яхту и ходить на ней вокруг Крыма или по Кубани, вдоль побережья Краснодарского края. Мы к этой мысли пришли после того, как я попала на переход из Ростова-на-Дону в Астрахань, а муж – на переход из Астрахани в Ростов. На пути много яхт встречаются, и мы загорелись. Стали смотреть, сколько они стоят, сколько стоит отучиться на управление, где это можно сделать. Но у меня есть ощущение, что к тому моменту, когда я смогу позволить себе яхту, мне будет уже настолько тошно от этих морей, что я точно к этому не вернусь.

В современных реалиях торгового флота мало кто работает в море по призванию. Можно поделить людей на два типа: тех, кто идет в море, чтобы заработать столько, сколько ты не заработаешь на берегу, и тех, кто уже не может вернуться на берег. Бывают исключения, когда люди уходят [на берег] и открывают свой бизнес. Но нередко бывает и так, что ничего не получается и люди возвращаются обратно в море. А вернуться сложно, потому что у нас куча документов имеют ограниченный срок действия. Себя я отношу к тем, кто зарабатывает.

Меня часто спрашивают: "Что ты будешь делать, когда дети появятся?" А что я буду делать? Буду работать в море. Потому что не в наших реалиях сидеть у мужа на шее и работать продавцом за 12 тысяч.

Александра Беспалова

20 лет, тракторист из Куйбышева Новосибирской области

В 8-м классе у нас был предмет по профориентации, где нужно было выбрать профессию: педагог, ветеринар, бухгалтер, юрист. Был в этом списке и механик. Родители мне сказали: "К чему душа лежит, то и выбирай. Мы тебе мешать не будем". И я выбрала механика. Одноклассники смеялись. У меня тогда цвет волос был светло-русый. И мне говорили: "Блондинка, куда тебе на механика?" В народе же считают, что блондинки – не самые умные. И меня такой считали.

Когда меня спрашивают, почему я не выбрала работу бухгалтером, юристом или ветеринаром, я так отвечаю: "Не бухгалтер, потому что не люблю считать чужие деньги. Не юрист, потому что мне своих проблем хватает. Не ветеринар, потому что с крупными животными не дружу".

Работа механика – это не всегда по локоть в мазуте, девушка-механик может работать наравне с мужчиной. С папой мы колеса меняли, разбирали мотоблок, когда в нем что-то ломалось. Мотоблок – это такой мини-трактор, которым можно, например, распахивать какой-то небольшой участок. Физическая работа меня тоже не пугала. Я же росла в частном доме. Пока папа на работе, сходишь маме воды накачаешь из колодца, картошку окучишь.

Сначала я хотела до 11-го класса учиться, но родители сказали, что нет смысла тратить два года. И я пошла в сельскохозяйственный техникум после 9-го. Училась по специальности "Механизация и автоматизация сельского хозяйства". На первом курсе кроме меня была еще одна девушка, но она потом бросила, и я осталась одна. Первое время мальчишки смеялись и подкалывали, преподаватели тоже сначала думали, что будет сложно меня учить. Говорили, что мне нужно было на бухгалтера идти.

Когда я училась, мне больше всего нравилась практика. Самой интересной была производственная. Я проходила ее в Каргатском районе в "Русском поле". Сначала меня определили на склад, чтобы я запчасти перебирала, но потом стала работать за трактором: зерно возила и горох, заготавливала корм для коров. А еще во время практики я попробовала управлять трактором "Джон Дир". Это иномарка, можно так сказать. Из Америки, чистокровный.

Во время учебы у нас была токарная, сварочная и кузнечные практики. На токарной мы учились делать болты, гайки и шайбы, на станках работали. На сварочной учились сначала сваркой разрезать железо, а потом этот разрез сваривать обратно и делать сварочный шов. На кузнечном ковали гвозди: разогревали металл, а потом на наковальне молотками работали. Больше всего мне понравилась токарная практика, потому что там было не так холодно. Сварочные и кузнечные мастерские находятся в увядшем состоянии, там нет отопления, и мы разжигали костер под крышей, чтобы согреться.

"Хрупкая девчонка" и ее трактор

Техникум я закончила в прошлом году, поступила в Новосибирский государственный университет на инженера. Учусь сейчас на заочном и параллельно работаю.

Мне нравится работа в поле. Едешь, а вокруг такая красота: с одной стороны лес, с другой – озеро. Когда мы в конце сентября работали, посреди поля сидела стая лебедей. Они практически не боялись ни тракторов, ни людей. Мы мимо них проехали метрах в пятидесяти, а они даже не шелохнулись. Птицы часто встречаются. Когда землю обрабатываешь, слетаются чайки, их на озере очень много. А еще мне запахи нравятся. На заготовке кормов вкусно пахнет свежескошенной травой, а когда с землей работаешь, особенно если дождь прошел, стоит приятный свежий запах. И мне нравятся просторы.

Работа дается легко. Тяжело только тогда, когда нужно что-то носить, например, снимать или устанавливать сеялки или вилы. Со мной работают пять молодых ребят и где-то десять мужчин, которым уже за 50 лет. Они говорили сначала, что я хрупкая девчонка, какой мне трактор, тем более, такой большой. Изменилось отношение, когда начала работать.

Я знаю, как починить трактор, если что-то ломается. На практике пока не сталкивалась, но если у кого-то возникает поломка, я всегда подхожу, спрашиваю, потому что мне интересно. Вдруг у меня это случится, и тогда я буду уже знать, как исправить. Могу поменять ремень или колесо, могу перебортовать, то есть снять покрышку, достать оттуда камеру, если она продырявилась, вставить туда другую и обратно на диск покрышку надеть. Раньше были отдельные мастера, а сейчас тот, кто на тракторе работает, тот его и чинит, если что-то случилось. Я работаю на колесном тракторе, но могу водить все категории, потому что этому училась в техникуме. В нашем хозяйстве есть и гусеничные, но мне только один раз давали нам нем покататься.

Перед каждым новым трактором я испытываю страх. Потому что пока ты не поработаешь на нем, ты не знаешь его: какая у него маневренность, как он себя поведет. Привыкаю где-то за неделю. За это время успеваю понять, где у него что болит.

Летом мы работаем с 8 утра и до 11-12 ночи, а зимой – до пяти вечера. Работаем каждый день без выходных. Мне делают поблажку зимой, я могу приходить часам к 10, а ухожу обычно в шесть-семь вечера. Бывает, что и до восьми задерживаюсь. Сейчас мы подготавливаем технику: сеялки, культиваторы. Тракторы ремонтируем, чтобы посевная прошла успешно и в нужные сроки. Еще этой зимой я перевозила быков. Я к животным не подхожу, у меня из детства этот страх. Коровы же большие, ты их погладить хочешь, а они пугаются. Меня в детстве так корова лягнула, и я больше не подхожу к ним. А к быкам – тем более. Они очень большие и энергичные. Страшно бывает везти. Такая еще погода: то дождь, то гололед. Но если потихоньку едешь, то нормально. Не зря говорят: "Тише едешь – дальше будешь".

Я живу сейчас одна, поэтому зарплаты мне хватает. Летом выходило около 30 тысяч, получалось родителям помогать, сейчас зимой – максимум 22 тысячи. Мама – фельдшер в сельхозтехникуме. Она всю жизнь проработала в сфере медицины. Папа сначала работал на экскаваторе, а сейчас – водителем в центральной городской больнице. Врачей возит по вызовам на дом. Когда я заканчивала техникум, в управлении сельского хозяйства обещали, что в течение первых трех месяцев после выхода на работу выплатят подъемные – 150 или 170 тысяч. Но уже больше полугода прошло. Все обещают, что скоро выплатят, но так и не выплачивают.

Сейчас моя профессия очень востребована, потому что не хватает работников. Кто-то поступает, но только для того, чтобы просто получить образование. Из тех, с кем я училась в техникуме, только двое работают по профессии. На моем потоке в университете учатся 5-6 девушек. Я с ними пообщалась и поняла, что им просто нужно любое высшее образование. И когда меня на экзамене преподаватель спросил, кем я работаю, он был в шоке. Наверное, он удивился, потому что мало встречал девушек этой профессии.

"Хрупкая девчонка" и ее мечта

У меня есть мечта. Я хочу свое сельское хозяйство. Может быть, смогу выкупить какое-то обанкротившееся хозяйство и попробую его восстановить. Конечно, сначала техники будет немного. Вдруг я не найду спонсора, или в банке мне мало денег дадут. На первое время купим обычных "Беларусов", а потом более новую технику. Условия хорошие сделаю, чтобы людям нравилось. По рассказам людей, с которыми я сейчас работаю, хорошие условия – это отопление в гаражах, комната отдыха, достаточное количество запчастей, масла и топлива, чтобы не нужно было на заправки ездить. Хочу, чтобы была столовая, где можно пообедать или поужинать. У нас сейчас есть столовая, но она работает только летом. А в "Русском поле" столовая работала круглый год, но обеды и ужины потом вычитали из зарплаты. А я хочу, чтобы в моем хозяйстве люди просто могли обедать в столовой бесплатно.

Не знаю, почему у меня такая мечта. Просто у меня душа к этому лежит. Знаете, бывает, зайдешь в магазин, берешь хлеб и понимаешь, что его могли приготовить из той пшеницы, которую мы собирали. И как-то радостно становится.