В российских соцсетях появилось несколько видеообращений родственников мобилизованных, которые сейчас воюют в Украине. Они просят вернуть мужчин домой и публично жалуются, что командиры не отпускают их в отпуск, избивают и отправляют на штурмы позиций ВСУ.
Родные просят разобраться в ситуации президента Владимира Путина и председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина. Ранее председатель комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов заявил, что мобилизованные вернутся домой только после окончания войны и никаких ротаций не предусмотрено, а вот в отпуск они могут пойти, сперва отслужив не менее шести месяцев.
А издание "Верстка" обратило внимание на тендер, опубликованный на портале госзакупок, согласно которому Министерство труда и социального развития России заказало более 750 тысяч удостоверений ветеранов боевых действий и 230 тысяч удостоверений для членов семей погибших военных. Эти цифры, пишут журналисты, могут косвенно свидетельствовать о возможных потерях России в войне против Украины.
Почему российским военным не дают ходить в отпуска – рассказал юрист Артем Клыга.
– Российским военным, которые воюют против Украины, отказывают в отпусках, судя по обращениям их родственников. Поэтому ответ на вопрос, соблюдаются ли законы в России в условиях военного вторжения в соседнюю страну, может казаться очевидным. Но что все же об отпусках для российских военных говорит российский закон?
– В целом российский закон здесь ссылается на трудовое законодательство. У нас есть отдельный закон о статусе военнослужащих, где прописано, что все социальные гарантии, в том числе отпуск, положены военнослужащим. Есть указ президента от 1999 года о порядке прохождения военной службы, где детализируется, как такой отпуск предоставляется. Он подразделяется и на основной, и на дополнительный. И действительно, минимум 30 дней в год военнослужащим положен отпуск. И одна из его частей не может быть менее чем 14 дней.
Другое дело, что эти нормы, конечно же, не писались под ту ситуацию, которая есть сейчас. Они писались прежде всего под контрактников, которые проходят службу в военных частях. Но сейчас, когда командование сталкивается с проблемой кадров – у них определенно не хватает военнослужащих, – отпуск и иные социальные гарантии отходят на второй план.
И меня, кстати, здесь очень удивляет просьба о каком-то дополнительном указе от президента или поручении, когда это все давно закреплено и каких-то дополнительных норм не нужно. У нас в указе о мобилизации, кстати, отдельно прописано, что призванные по мобилизации приравнены к контрактникам. Соответственно, все гарантии, которые есть для контрактников, должны распространяться и на призванных по мобилизации.
– В начале полномасштабного российского вторжения в Украину мы много говорили с точки зрения этих правил о военном положении, которое в России не вводилось, о таких режимах. Это как-то влияет на отпуска? Может быть, родственники российских военных хотели бы вот таких вещей?
– Нет, именно введенное какое-то положение и даже те квазирежимы военного положения, которые есть на приграничных субъектах, никак не влияют на социальные гарантии. Здесь все предусмотрено. Каких-то отмен гарантий или приостановления в каких-то случаях нет. Отпуска для военнослужащих по-разному считаются в зависимости от выслуги лет, от мест, где они находятся. Но каких-то приостановлений таких гарантий не предусмотрено вообще. Да, должны предоставлять – в законе это написано.
– Отпуск и ротация – это разные понятия?
– Да, здесь не совсем понятно, что имел в виду глава Комитета по обороне Картаполов, называя "ротацией". Если он под ротацией понимает, что кого-то должны вывести окончательно, то это не так, потому что у нас, опять же, в указе о мобилизации записаны основания, когда люди могут быть уволены. Эти основания: приговор суда, болезнь категории Д. Их очень мало, и их не предоставляют. Поэтому если под ротацией понимается, что кого-то должны вывести окончательно, то это не так. Если под ротацией понимается, что должен кто-то приходить, должны кого-то менять, то это, опять же, не подходит по действующему законодательству. Разве что только про отпуск должна идти речь, когда люди, которые находятся на войне, получают определенное время на отдых. Но, как мы видим, отпуска не предоставляют, а рапорт отклоняют или рвут, как говорили родственники в обращении.
– К вам обращаются люди за защитой. А из того, что они вам рассказывают, понятно, почему российским военным не дают ротироваться, ходить в отпуска? В чем смысл?
– Где-то полгода назад такой проблемы я особо не наблюдал. Действительно, отправляли в отпуск, давали 14 дней. Даже не было проблемы, что его надо как-то отдельно выбивать. Последние месяца два я действительно слышу, что с этим начались проблемы. Причем у некоторых срок службы подходит к году – у нас буквально послезавтра годовщина объявления мобилизации. Поэтому я связываю это именно с кадровыми проблемами, которые российские власти пытаются сейчас решить контрактниками, которых набирают отдельно.
Такая косвенная скрытая мобилизация, непринудительная: уговорами, обещаниями больших денег. А кадровые проблемы определенно есть. Из-за этого, я считаю, сейчас все эти проблемы, связанные с отпусками. Просто не хотят отпускать, боятся, что люди, возможно, не вернутся, предпочтут покинуть части. Конечно, есть уголовная ответственность для военнослужащих за самовольное оставление части, но, я думаю, предполагают, что не так страшна уголовная ответственность, как ситуация, когда люди остаются в месте, где им угрожает смерть.
– А есть же еще срок окончания контрактов. Это тоже никак не влияет? Если у человека заканчивается контракт, который он подписал с российским Минобороны, он все равно не может уехать с фронта? Это все равно добровольное оставление части?
– Тут надо подразделять людей на две категории. У нас есть так называемые добровольцы – вообще, все эти институты добровольцев ввели год назад – это люди, которые реально подписывают срочный контракт, и если он у них заканчивается, то они возвращаются. Вы, может быть, видели много историй таких людей, которые ездят, а потом приезжают и гордо рассказывают о своем опыте, – вот это добровольцы.
А есть отдельно контрактники и мобилизованные. Они приравнены по своему правовому статусу. И в указе о мобилизации от 21 сентября отдельно прописано [продолжение службы], когда заканчивается этот контракт. И если кратко объяснить, то он реально закончится тогда, когда мобилизация будет отменена официально: либо этот указ будет признан утратившим силу, либо они сделают отдельный указ. И тогда люди смогут расторгнуть контракт. Сейчас такое право есть только у добровольцев, которые заключают контракт сразу на определенный срок, например на год, и когда срок выходит – они свободны. К сожалению, у принудительно мобилизованных, у контрактников, которые сами пришли подписали, такого права нет. Они действительно в ловушке. И по каким-то основаниям, например по болезни, списаться практически не получается из того, что я вижу в практике.
– А чем добровольцы отличаются от контрактников? В чем юридическая разница?
– Юридическая разница, наверное, только в основаниях. Просто иные нормы права регулируют их статус. Фактически они особо никак не отличаются: выполняют те же задачи. Но юридически это отличие по срокам. Но действительно прописали такое различие, кстати, я никогда не задумывался зачем, но если так посмотреть, то некоторые люди могут под статусом добровольцев отправляться на войну и возвращаться потом спустя какое-то время. Возможно, это было под определенных желающих.
– Из того, что происходит сейчас в военкоматах, можно сделать вывод, что власти в России готовят новую волну мобилизации?
– Тут довольно сложный вопрос. Относительно того, что происходит в военкоматах, точно видно, что технически по ресурсам – эти все электронные ресурсы и полномочия, которые были предоставлены с апреля по август – военкоматы пока реализовать не успевают. Очень много всего нового. Электронный реестр создается отдельно. Этим занимаются не военкоматы, а Минцифры. Какого-то оборудования до сих пор, по крайней мере по Москве, как я вижу, еще не закуплено. Буквально все учетные вещи ведутся в старом традиционном формате.
Если мы обратим внимание, в июле, когда принимались поправки к тому самому закону об электронных повестках, там отдельно прописали, что до введения в эксплуатацию электронного реестра все ограничения, в том числе ограничения на выезд, экономические ограничения, будут работать и без него. Это не просто так делалось, как я считаю. Это из-за того, что не успевают ввести электронный реестр. Я полагаю, что с 1 октября нас ждет, скорее всего, осенний призыв и мы, скорее всего, не увидим там применения электронного реестра, каких-то электронных повесток, тем более повышенных штрафов.
Что касается мобилизации, здесь, опять же, если они решатся это проводить, то времени остается довольно мало – буквально октябрь, потому что потом это самая активная часть призыва. После декабря, понятно, играет политический момент: президентские выборы, которые будут уже на носу, в марте 2024-го. Поэтому если проводить мобилизацию, то в октябре. Но очень много признаков свидетельствует о том, что ресурсов – как человеческих, так и технических – не хватает. И это в Москве. Я подозреваю, что в регионах ситуация не лучше.
