Украинские подразделения продвигаются на флангах на окраинах Бахмута и хотят занять высоты вокруг города. В Минобороны Украины говорят, что противник стягивает в район Бахмута резервы, усиливает оборону и пытается вернуть потерянные позиции, но безуспешно. Хотя интенсивность боевых действий увеличивается, о начале полномасштабного контрнаступления говорить преждевременно, уверяют в СНБО Украины.
Откуда и когда ждать контрнаступления ВСУ – Настоящему Времени рассказал экс-замначальника Генштаба ВСУ, основатель благотворительного фонда "Закроем небо Украины" Игорь Романенко.
– Российские провоенные телеграм-каналы и военные корреспонденты российских телеканалов пишут о движении ВСУ в Запорожской области, CNN это частично подтверждает. Что происходит, вы понимаете?
– Я для себя это определяю как проведение как минимум разведки боем ротного или даже батальонного уровня. Это такая подготовка к началу более широкомасштабного наступления. Понятно, что есть определенные планы, они уже отработаны, но разведка должна уточнять ситуацию постоянно. Тем более произошли те обстоятельства с подрывом дамбы Каховской гидроэлектростанции. Поэтому на определенном участке территорий усложнилось ведение боевых действий с целью их освобождения. На этом направлении необходимо уточняться, выявлять слабые места противника с целью введения туда более серьезных резервов и сил для наращивания усилий для того, чтобы пройти не только передовые линии, но и выходить на оперативный простор.
Но мне так думается, что то, что сейчас происходит, – это обеспечивающее проведение боев на перспективу наступательных операций.
– Вы говорите, что это нужно, чтобы обнаружить слабые места российских военных на этой линии фронта. А что может быть такими слабыми местами?
– Стопроцентной обороны никто нигде никогда не создавал. Даже если кто-то считал, что это так происходит, можно находить так называемые слабые места. То, что создал один человек или группа людей, штат, может уничтожаться другими. Были бы силы, время, средства и профессионализм. Поэтому изучаются эти места, наносятся огневые удары, действует пехота с целью разведки боем. И где у противника выявляются эти места, там дальше можно будет продвигаться, анализировать на перспективу и принимать непростые решения относительно ввода резервов на этих направлениях.
Вот такая динамическая работа, которая происходит постоянно, круглосуточно. Если высокий уровень профессионализма и соответствующе подготовлены силы, она должна увенчаться тем, что рано или поздно на одном или нескольких направлениях такие места для прорыва будут выявлены, туда будут заведены войска и будет реализован такого рода прорыв с выходом, например, на оперативную глубину.
– Если обратить внимание на интонации, которые прослеживаются в российских провоенных телеграм-каналах, в некоторых из них достаточно панически военкоры пишут о том, что ВСУ начали наступление. Насколько я понимаю, именно так в России трактуют происходящее. Они преувеличивают?
– Судя по тому, что они сделали с этим подрывом, это как раз, с военной точки зрения, реакция на подготовку наступательных и контрнаступательных действий. И дабы ослабить этот наступательный импульс, оттянуть его по времени, задержать это наступление, ослабить его, был и проведен подрыв с дальнейшим разливом воды и затоплением этой местности.
Кроме того, с военной точки зрения, причиной этого подрыва может стать то, что они с меньшими потерями могут уйти с этой территории. Известные приемы, связанные с тем, что они шли навстречу и чуть ли не в интересах Украины уходили, как это сделали на севере, на херсонском направлении. Здесь это было заменено на этот террористический акт подрыва. И таким образом силы, которые у них не задействованы в противодействии, могут использоваться там, где выявится действительно крупномасштабный прорыв и наступление сил обороны Украины.
– Все ждут масштабного украинского контрнаступления. А в процентах можно оценить, сколько сейчас сил и средств задействовано в этих операциях из состава украинской армии от того количества, которое в принципе готово наступать?
– Это хороший вопрос о критериях оценки боевых действий, которые происходят где-то – в данном случае, сейчас в Запорожской области. На мой взгляд, это проявится таким образом, что действия, которые сейчас имеют уровень тактический – то есть продвижение на несколько километров, небольшие территории, которые освобождаются – они пока говорят, что это действия тактического уровня. А вот когда будут введены в действие те резервы, о которых мы говорим, когда будут взяты не только первые линии обороны, но и, может быть, вторые, а может быть, вообще прорвана вся оборона и войска выйдут на какой-то оперативный простор, тогда, на мой взгляд, можно будет говорить о начале этого наступления, которого все ждут и которое все хотят увидеть.
– Если говорить детально, российские источники, например, седьмого июня также писали о применении украинской авиации на запорожском направлении. Это может быть правдой?
– Конечно, у нас не такое количество летательных аппаратов, как у противника. Но в связи с этим мы используем их максимально. Конечно, парк еще старый советский, но у нас есть фронтовые бомбардировщики Су-24, есть штурмовики Су-25, истребители, которые могут применяться в том числе и как легкие штурмовики, есть и МиГ-29, и Су-27. Поэтому мы очень концентрировано можем использовать их ввиду их небольшого количества и с учетом того, что в последнее время нам предоставлены определенные виды авиационного вооружения, которые могут быть эффективны в наступательных действиях и вообще в действиях наших авиационных сил. Мы видим такого рода действия и очень надеемся, что они будут эффективны.
– Когда вы ждете большого контрнаступления?
– Я думаю, неделя-две. А вообще я это связываю с тем, что с 12 по 23 июня будут проходить натовские учения, и это тоже неспроста. Там задействована авиационная гвардия Соединенных Штатов по переброске. И в целом в этих учениях задействованы авиационные союзники. Это они своеобразно страхуются от тех событий, как себя поведет Россия в связи с нашими контрнаступательными действиями.
