В своем обращении, опубликованном утром 21 сентября, президент России Владимир Путин объявил "частичную мобилизацию". Министр обороны Сергей Шойгу позже заявил, что в России планируют мобилизовать на войну с Украиной 300 тысяч человек, впрочем, в указе о мобилизации конкретных цифр не указано. Путин и Шойгу обещают, что мобилизация коснется в первую очередь тех, у кого есть опыт военной службы, и обладателей специальных военных специальностей.
Как на мобилизацию отреагируют в России и создает ли мобилизация дополнительные угрозы для Украины, в эфире Настоящего Времени обсудили российский политолог Андрей Колесников и аналитик украинского фонда "Демократические инициативы" Мария Золкина.
— Андрей, что только что произошло?
Андрей Колесников: Произошло признание неудачи специальной военной операции, собственных провалов. Человек, загнанный в угол, озлобленно огрызается из этого самого угла и дыры своих неудач и провалов затыкает пушечным мясом, живыми человеческими телами. Людьми, которые совершенно не собирались воевать. Его не смущает то, что он нарушает собственный неформальный контракт с населением: "Вы не лезете в наши дела. Мы спокойно воюем, воруем, вы тоже занимайтесь своими делами". До недавних пор, когда в Москве был салют и вернулись развлекательные программы в сетку государственного телевидения, предполагалось, что, очевидно, этот демобилизационный контракт будет продолжаться. Сейчас верховное командование настолько фрустрировано, что решило, вероятно, пойти по пути вовлечения в свои очень опасные игры население страны.
Население, я думаю, частично ответит акцептацией того, что происходит, потому что у нас очень послушное, адаптивное население. Но глухое недовольство будет нарастать, и в стратегическом смысле то, что сейчас решил Путин, абсолютно разрушительно для страны и для него самого. Он подрывает основы собственной модели управления, основанной на авторитаризме и так называемой стабильности.
— Андрей, я знаю, что войну многие политологи тоже не ожидали. Вы ждали от Путина этого решения о хотя бы частичной мобилизации?
Андрей Колесников: Отвечаю честно. Я не ждал всеобщей мобилизации, потому что это катастрофа для режима.
— А частичной?
Андрей Колесников: О частичной была такая мысль, но тем не менее, скажу прямо, я полагал, что сегодня будет выступление, в отличие от многих, кто ждал мобилизации, что сегодня будут разговоры о наших братьях. О том, как мы их будем принимать в свой состав. Но и о том, что если нападение на Херсон и Запорожье будет теперь оцениваться как нападение на Россию, что в этом случае есть уже готовая правовая база для мобилизации, в том числе в Уголовном кодексе [нововведения], которые призваны заточить людей внутри этого кодекса, что мобилизации нельзя будет избежать. Кстати говоря, не исключено, что это все еще произойдет и то, что происходит сейчас, – это только начало. Потому что сейчас пройдут референдумы, все это станет формально Россией, и тогда уже будет основа для всеобщей мобилизации.
Мне казалось, что пока можно было бы обойтись без частичной. Я не ждал и частичной мобилизации.
— Мария, как в Украине на это реагируют? Ждали ли этой частичной мобилизации в России в Украине?
Мария Золкина: По большому счету в Украине мы ничего нового не услышали. Общее настроение в экспертном сообществе, да и в политическом тоже, что ничего катастрофически нового не произошло, ничего не изменится для Украины. Я напомню, что с весны идет разговор о псевдореферендумах после первых захваченных территорий в южных и некоторых восточных областях Украины. И Украина с того самого времени настаивает на всех международных площадках и внутри государства, естественно, тоже, что это не изменит стратегию по деоккупации.
Повторение 2014 года, когда мировое сообщество и украинская власть на тот момент пытались пойти путем переговоров, мы абсолютно убеждены, что это сейчас не работает. Поэтому деоккупация будет проводиться военным путем.
Во-вторых, это лишний аргумент для Украины просить более серьезной и нарастающей военной поддержки, потому как мы видим, что вместо каких-то обещанных со стороны России готовностей к переговорам, как российские власти это пытаются подавать последние пару месяцев, мы видим продолжающиеся ядерные угрозы.
Для Украины это было ожидаемое решение, потому что мы видим, что от 70 до 100 тысяч человек было мобилизовано в рамках всеобщей мобилизации на оккупированных территориях Донбасса. Скрытая мобилизация в самой Российской Федерации, частные военные компании – все это не принесло успеха, и Россия начала терять территории, которые она в результате своей агрессии стремительно захватила в первые недели оккупации.
Я выходец из Луганской области, с моей точки зрения, реальная перспектива для России – риск деоккупации Украиной Луганской области – была одним из основных триггеров, почему это решение настолько авральное, поскольку остановить военным путем этот процесс сейчас невозможно силами России. Они начали выводить свой контингент из северных и северо-западных городов Луганской области, когда происходила контратака Украины в Харьковской области. Настроение в Луганской области, я скажу, исходя из собственных источников, такое: впервые [это] испугало оккупационные власти.
— Как вы думаете, ждали ли таких новостей на Западе? Может ли это повлиять на западную поддержку Украины?
Мария Золкина: Я могу сказать, что в экспертном сообществе это обсуждалось давно. Для меня, например, это совсем не новость. Для коллег, с которыми я сотрудничаю и общаюсь, – точно так же. Более того, условно с мая – с июня в экспертном сообществе шел разговор о том, что одной из основных целей псевдореферендумов на оккупированных территориях будет не только попытка втянуть Украину в какие-то переговоры, попробовать поторговаться украинскими территориями, но главным образом – направить это на внутреннюю аудиторию в России для того, чтобы аргументировать, в частности, мобилизацию. И частная мобилизация, с моей точки зрения, никого, кто занимается всерьез вопросом российско-украинской войны на Западе, не удивила.
— Почему?
Мария Золкина: Потому что это было абсолютно очевидно и ожидаемо, что военных ресурсов не хватает. Пример так называемой всеобщей мобилизации на оккупированной территории Донбасса – очень хороший пример того, какую роль неподготовленные люди могут играть на войне. Когда количество абсолютно не приносит никакого качества. Да, сейчас в России начнется мобилизация людей с определенным опытом военной службы или даже боевых действий, если они до этого не состояли добровольно в системе БАРС, например. Сейчас их будут мобилизовывать фактически принудительно. Но тем не менее это время, посмотрим, насколько у России хватит возможности все это укомплектовать.
— Российское движение "Весна" объявило всероссийскую акцию протеста сегодня против мобилизации. Активисты призывают жителей России выходить на центральные улицы российских городов. Андрей, может ли каким-то образом эта частичная мобилизация влиять на протестные настроения в России сейчас в том количестве, в каком она сейчас объявлена, – 300 тысяч человек? Это достаточное количество, чтобы люди вышли на улицы?
Андрей Колесников: Что изменилось статистически по сравнению с 2014 годом, с аннексией Крыма? Тогда было меньше недовольных, но больше протестных настроений, потому что не было того колоссального масштаба репрессий, который есть сейчас. Сейчас недовольных гораздо больше, но меньше протестных настроений, потому что люди понимают, чем заканчивается выход на улицу: неизбежные аресты. И сейчас, я думаю, репрессивные составляющие будут усиливаться, потому что Путин входит в прямую конфронтацию с населением собственной страны, в том числе с теми, кто его в принципе поддерживает.
Повторюсь, те люди, которые воевали, которые служили по-настоящему, совершенно не планировали жить военной жизнью. Общество, несмотря на то, что государство авторитарное, было вполне себе модернизировано, собиралось и дальше выпивать, закусывать и путешествовать. В этот неписаный контракт не входило участие в боевых действиях. Думаю, что кто-то выйдет на улицы, но подавляется это все с такой силой и энергией, что это может оказаться даже не слишком заметным. Дело даже не в том, что кто-то должен выйти, а в том, что в обществе будет накапливаться крайне негативная энергия, будет постепенно меняться отношение к этому режиму, который лишил людей стабильности и нормальной жизни. Мину под собственный режим Путин своими руками вот этим сегодняшним решением [подложил].
— Андрей, а вы можете предполагать, как эта частичная мобилизация может проходить в России? Люди начнут получать повестки. Они пойдут в военкоматы?
Андрей Колесников: Кто-то пойдет, а кто-то не пойдет, кто-то будет тянуть время. Превентивно тут еще тоже нужно думать о том, что следующим шагом может быть еще более частичная мобилизация, а потом и всеобщая. Я думаю, что страна лишится огромного количества молодых людей мужского пола. В феврале и в марте уезжали просто гигантскими группами – хоть в Армению, хоть в Грузию, хоть в Казахстан, хоть в Кыргызстан. Сейчас эта война еще больше усилится. Путин лишает собственную экономику рабочей силы. Это еще один самоубийственный аспект той истории, которую он затеял.
Я думаю, что люди изо всех сил будут избегать этого призыва. Это будет тяжелая принудительная операция, уже спецоперация внутри собственной страны. Как они будут выделять тех людей, которые им нужны? Какие военные учетные специальности им понадобятся? Это же ничего не понятно. Они опять вышли неподготовленными к этому всему. Они хотят мобилизовать 300 тысяч человек. Ну дай бог, им удастся половину из этого количества привлечь на свои сборные пункты. Это будет очень проблемно.
— А почему это не будет получаться?
Андрей Колесников: Я думаю, что люди будут прятаться, находить какие-то правовые основания для того, чтобы не быть призванными. Но все-таки здесь будет очень велик элемент насилия. С современным обществом так не обращаются в XXI веке. Это просто невозможно. Хотя в XXI веке никто не атакует территорию соседней страны. Они могут степень насилия увеличить, но и получат обратное сопротивление. Не в прямом смысле, что люди будут физически защищать сами себя, но сейчас начнется отток населения, опять нигде не будет билетов ни на какие направления. В общем, люди будут этого избегать, людей можно будет понять. Сражаться, как сказала Алла Борисовна Пугачева, "за иллюзорные цели" никто не собирается.
— Сейчас Путин говорит о том, что призываться будут те люди, которые имели боевой опыт, военно-учетную специальность. Можно ли вообще этим заявлениям верить, что будут призываться только служившие?
Андрей Колесников: В каком-то смысле да, потому что, повторюсь, очень трудно администрировать это рекрутирование. Оно просто будет очень тяжелым в простом бюрократическом смысле. Как этих людей затащить в военкоматы, а потом затащить на сборные пункты, на тренировочные пункты и так далее. В этом будет проблема.
Сейчас будет неразбериха, какие военно-учетные специальности им будут нужны, а какие не будут нужны и почему. Соответственно, скорее администрирование будет очень сложным. Администрирование и насильственная часть этого администрирования, которая может вызвать некоторое недовольство.
— Мария, в нынешней ситуации, когда Путин планирует привлечь на фронт еще 300 тысяч человек, какие-то ориентиры по той помощи, которую Украине надо оказать, по суммам, которые она должна получить от партнеров, по количеству оружия – эти оценки сейчас должны поменяться?
Мария Золкина: Естественно, эти оценки будут меняться. Как я уже сказала, для Украины это аргумент в пользу более серьезных потоков амуниции и вооружения. Естественно, вооружения уже иного порядка. Например, мы понимаем, что есть определенное негласное нежелание поставлять в Украину танки или другие виды бронированных автомобилей западного образца. Только отдельные государства готовы нам подобного вида вооружение поставлять и делают это. Сейчас это будет аргумент для того, чтобы сдерживать возможный натиск и новую волну со стороны Российской Федерации.
Однако, как отмечают военные эксперты и показывает анализ ситуации, эти 300 тысяч не окажутся завтра на фронте. Для начала их нужно найти, мобилизовать, одеть, обуть. И только после этого по истечении нескольких месяцев – судя по всему, не раньше зимы – эти люди могут оказаться на фронте. Поэтому механизм поставок в Украину вооружения, и финансовой помощи, и амуниции достаточно отлажен. Плюсом для Украины является то, что за последние семь месяцев мы не имели проблем с замораживанием или со снижением темпов поставок в Украину необходимой амуниции и вооружения. Все идет по нарастающей. И сейчас для Украины это будет только лишним поводом ускорить эти процессы.
— Андрей, как вы думаете, почему время для этих заявлений о частичной мобилизации, для этого, вероятного, нового этапа войны выбрано именно такое? В эти дни проходит Генассамблея ООН – сегодня там выступит Зеленский. Там же в Нью-Йорке прямо сейчас находится министр иностранных дел России Сергей Лавров. Как вы думаете, Лавров был в курсе о планах Путина: о так называемых референдумах, о частичной мобилизации?
Андрей Колесников: Трудно сказать. Возможно, когда он вылетал, ему об этом сообщили, и он в определенной степени подготовлен. Перелет длинный, можно и речь сочинить, и ответы на возможные вопросы. Конечно, все это делается в режиме ошпаренной кошки. Видна неподготовленность к тому, что задумано. Конечно, здесь больше эмоциональная составляющая, чем рациональная. И это решение, которое явно принималось в какие-то считаные часы.
Говорят Путину господа из Индии, Китая, турецкий автократ ему говорит: "Не надо воевать". "Не время сейчас", – как сказал Нарендра Моди. Не время-то не время, но это еще больше фрустрирует нашего диктатора. Он, вероятно, будучи в высокой степени эмоциональным человеком, на каких-то эмоциях принял это решение. А элиты настолько трусливы, послушны и рациональны, что воспринимают его эмоциональные эскапады как некое поручение оформить их определенным образом. И вот оно оформилось в очень неопределенное описание частичной мобилизации. Сейчас, конечно, все судорожно вспоминают свои военно-учетные специальности и думают: понадобится она им или нет. Так что это, безусловно, очень спонтанное решение. Оно не было серьезным образом продумано.
— Мария, как вы думаете, готовились к этому в Кремле или нет?
Мария Золкина: Я думаю, что, естественно, какие-то шансы прорабатывались. Однако я считаю, что это было крайне невыгодным, поэтому это оттягивалось максимально долго. Как раз именно поэтому тот факт, что это решение было принято и будет сейчас имплементироваться в условиях, когда население будет, пускай и молчаливо, протестовать и будет недовольно, это, скорее всего, будет подтачивать сам режим изнутри в плане лояльности местного населения к нему. Именно исходя из этих факторов, я считаю, что это такое своеобразное подтверждение реальных провалов, потому что все планы, начиная от блицкрига и заканчивая оккупацией Черноморского побережья Украины, оккупацией всех восточных областей, оккупацией Донбасса, полностью провалились за семь месяцев. И самое главное – перспектив реализовать это нынешними силами у России, естественно, нет. Поэтому сегодня и был такой акцент в этой речи президента России на том, что они воюют с НАТО. И именно это будет знаменовать собой переход к уже формально более широкому фронту, потому что мы видим, что последние месяца три-четыре в официальном российском дискурсе курсирует тема, что это уже не война с Украиной – это фактически война со всем флангом условного большого коллективного Запада.
