Белорусские врачи – рентгенолог Игорь Готин и онкоуролог Александр Минич – в ноябре 2020 года прошли через изоляторы: отбывали там административные аресты – "сутки". В эфире Настоящего Времени они рассказали, как обнаружили у себя и сокамерников симптомы коронавируса и что было дальше.
– Александр, как вы попали в изолятор вместе с Игорем и как заразились там?
Александр Минич: Мы были задержаны 7-го числа возле 1-й больницы и сопровождены в РУВД на Окрестина, где мы с Игорем провели несколько дней вместе.
– Задержаны за что?
Минич: Задержаны мы были по показаниям сотрудника Ленинского РОВД за якобы участие в несанкционированном массовом мероприятии. Находились мы там не более трех минут, поэтому большинство показаний было ложным. Но в наше время это вполне нормально и естественно.
В дальнейшем мой путь из Окрестина был в Жодино, а затем в Могилев. У Игоря, я так понимаю, через Жодино в Барановичи.
– Как вы заболели, понимаете?
Минич: Я могу предположить, что либо в Жодино, либо в Могилеве, поскольку в камере были люди с симптомами. В частности, в Могилеве было четыре человека с утраченным обонянием. Поэтому от кого-то из сокамерников, поскольку длительное нахождение в одном помещении, где практически нет вентиляции, неизбежно ведет к тому, что ты заразишься.
– Игорь, а вы как заразились?
Игорь Готин: По прошествии времени я понимаю, как я заразился, потому что первые симптомы у меня появились около 10 дней назад – это было уже в Барановичах, куда нас привезли из Окрестина. У меня в течение двух суток был озноб. Зная свой организм, я понимал, что это температура, хотя никакими термометрами это не было измерено. Но я понимаю, что заразился, скорее всего, в тот момент, когда в сортировочной камере три на четыре метра, то есть 12 квадратных метров, нас находилось 80 человек, которых привезли из Окрестина в Барановичи на девяти автозаках. Мы все находились в одной камере, и, скорее всего, там случился контакт с зараженным COVID-19.
– Вы симптомы там уже ощущали?
Готин: На Окрестина я симптомов не ощущал, но спустя трое суток пребывания в Барановичах у меня начался озноб, начались какие-то явления редкого сухого кашля. У моих сокамерников начинались также признаки повышенной температуры, кашель, насморк, потеря обоняния у некоторых. И мы, в принципе, понимали, что проблема COVID-19 не обошла и нашу камеру стороной.
– О каких-то тестах шла речь, Александр, в вашем случае? Вам не предлагали врачи изолятора сделать тест, например?
Минич: Справедливости ради, у нас дважды в день в Могилеве был обход сотрудников тюрьмы, которые спрашивали в основном про бытовые моменты, задавали вопросы. Но поскольку мы понимали, что ждать каких-то действий с их стороны маловероятно, наверное, мы даже не озвучивали свои жалобы, если они у кого-то были. В частности, у меня температура началась за три дня до освобождения. Мне были переданы жаропонижающие лекарства, которые я самостоятельно принимал.
– То есть ни о какой самоизоляции речь не шла?
Минич: Я думаю, что нет возможности изолировать людей, поскольку нас в камере было пять человек с симптомами. И если бы была речь о самоизоляции, то надо было бы выделять отдельные камеры, которых, скорее всего, там [не было].
– Игорь, как в вашем случае реагировала администрация изолятора, если вы сообщали о симптомах? Просили ли вы помощи, тестов?
Готин: В нашем случае в той камере, где я находился, где нас было 10 человек, единственным средством медицинской помощи являлась термометрия. По факту вызова врача в камеру производилась термометрия бесконтактным термометром. Так получилось, что из всей нашей камеры только у одного человека была повышенная температура – примерно 37,5 градуса Цельсия, – и этому человеку был назначен постельный режим, который соблюдался где-то примерно в течение двух суток. Ему были назначены самые простые антибиотики – это амоксициллин. Ему были выданы лекарства типа АЦЦ – это лекарство, разжижающее мокроту. И, в принципе, все. Те люди, которые чувствовали, что у них есть температура, но у которых она не была измерена бесконтактным термометром, никакой помощи от медицинского персонала изолятора не получали.
– Сейчас можно вообще говорить о вспышке COVID-19 в изоляторах и в тюрьмах?
Готин: Безусловно, можно говорить о вспышке, потому что даже если взять в пример сотрудников учреждения здравоохранения, в котором я работаю, из нас пять человек находились на "сутках" в различных изоляторах нашей страны. У пятерых из пяти по выходе из мест лишения свободы был диагностирован положительный тест на COVID-19. Это сто процентов.
– Александр, понимаю, что коронавирус – не ваш профиль, но все же. Как бы вы описали ситуацию с пандемией в Беларуси?
Минич: Вы правильно сказали, что это не мой профиль. Я не могу сказать, что мониторю ситуацию. Но в целом понимаю, что даже сейчас, когда цифры стали более правдивые, я больше чем уверен, что они занижаются. С какой целью это делается [неизвестно]. Мы, как советские люди, не доверяем официальной статистике, зная, что она, как правило, не соответствует действительности. Я знаю, что идет рост, что много людей заболевают по сравнению с первой волной. Просто в обозримом пространстве среди знакомых и коллег намного больше заболевших, прям глобально, чем в первую волну.
– По поводу отрицания Александром Лукашенко COVID, не введения каких-то ограничительных мер, когда все соседи уже это делали. Это вообще позиция Минздрава или его личная? Игорь, как вам кажется?
Готин: Я, если честно, не знаю. Позиция нелегитимной власти в принципе схожа с позицией действующего руководства Министерства здравоохранения. Они друг от друга никоим образом не отличаются. Мое мнение именно таково. Когда я находился в Барановичах, мне в одном из писем, которые до меня дошли, приводили статистику, что за последние сутки в Беларуси диагностировано 1315, если не ошибаюсь, случаев коронавируса. Я очень удивился, потому что для меня было крайне удивительно услышать число, превышающее 1000: все кривые COVID-19, которые были в нашей стране [до этого] опубликованы, там значения заболевших за сутки не превышали 1000. А когда я увидел 1315, я, если честно, был крайне удивлен. Но я подчеркну, что то число 1315, мне кажется, не отражает действительность никоим образом. Со мной связывались мои друзья, знакомые, близкие, у которых были симптомы COVID-19, но которые в силу несовершенства нашей системы здравоохранения просто не обращались за помощью, потому что понимали, что это бесполезно и что правды добиться невозможно.
