Ровно год назад, 20 августа 2020 года, оппозиционному российскому политику Алексею Навальному внезапно стало плохо в самолете во время полета в Москву. Лайнер, в котором он летел, приземлился в Омске: там оппозиционера отправили в реанимацию в местную больницу. Двое суток он провел в коме, после чего его вывезли на медицинском самолете на лечение в Германию. На тот момент главврач омской больницы скорой помощи №1 Александр Мураховский заявлял, что основная причина тяжелого состояния Навального – нарушение обмена веществ, а никаких ядов в организме оппозиционера якобы не нашли.
После того как Навального доставили в клинику Charité в Берлине, немецкие врачи диагностировали у оппозиционера отравление веществом из группы ингибиторов холинэстеразы. Позже анализы, сделанные в лаборатории бундесвера, показали, что Навальный был отравлен веществом из группы "Новичок", и это заключение подтвердили три независимые лаборатории в разных странах. Расследовательские группы The Insider, Bellingcat и CNN при участии Der Spiegel пришли к выводу, что за отравлением Навального может стоять группа из восьми оперативников, связанных с Институтом криминалистики ФСБ (НИИ №2).
В России уголовное дело о покушении на жизнь общественного деятеля до сих пор не возбуждено. Сам же Навальный находится в исправительной колонии №2 в городе Покрове во Владимирской области, куда его поместили, когда он вернулся из Германии в Россию: формально это было сделано по запросу ФСИН, которая посчитала, что оппозиционер нарушил условия условного содержания по "делу Ив Роше". Фонд борьбы с коррупцией также утверждает, что из медкарты Навального в Омске пропали ключевые документы, в том числе биохимический анализ крови Навального из НИИ Склифосовского, который подтверждает диагноз отравления ингибиторами холинэстеразы.
Как отравление Навального может повлиять на развитие токсикологии во всем мире и правильно ли действовали российские врачи, которые пытались оказать первую помощь оппозиционеру? Настоящее Время задало эти вопросы Исмаилу Эфендиеву, члену Европейской ассоциации токсикологических центров и клинических токсикологов, кандидату медицинских наук.
– Это было чудо, что врачи "скорой", которых вызвали к самолету в Омске, сразу дали Навальному атропин? Насколько это обычный протокол для них при тех симптомах, которые они могли определить, глядя на то, что происходит с Алексеем?
– Надо четко понимать, что отравление фосфорорганическими соединениями, к которым относятся в том числе и препараты, вещества группы "Новичок", имеют классические симптомы отравления. Они включают: миоз, то есть узкий зрачок, брадикардию, то есть снижение частоты пульса, и такие явления, как гиперсаливация и бронхорея, то есть повышенное слюноотделение и мокроту.
Если врач сталкивался в прошлом с отравлениями такими веществами, а врачи достаточно на скорой помощи с этим сталкиваются, то введение атропина является в таких случаях обязательным. То есть на эти симптомы атропин является антидотом. Я думаю, что это было одно из тех основных звеньев цепи счастливых случайностей, которое позволило Алексею Навальному в дальнейшем выжить.
– Вы сказали, что для врачей скорой помощи это "обычная практика". Но все-таки их пациентов не каждый день отравляют "Новичком"? Или похожие симптомы случаются и при других отравлениях?
– Совершенно верно. Группа отравления фосфорорганическими веществами – это большая группа, и многие из этих соединений мы применяем как средства бытовой химии, как инсектициды, например дихлофос. Понятно, что его действие в сотни, в тысячи раз менее токсично, чем при отправлении боевым отравляющим веществом группы "Новичок". Но основные симптомы будут схожи. Поэтому введение атропина при таких случаях не является чем-то из ряда вон выходящим.
– Некоторое время назад глава Службы внешней разведки России Сергей Нарышкин заявил, что отравляющие вещества могли попасть в анализы Навального за границей. Во-первых, хотел бы вас спросить, как вам такая аргументация? Во-вторых, если все-таки верить словам Нарышкина, то что тогда было с Навальным в России, если не отравление?
– Это хороший вопрос, но его надо в первую очередь задать тому человеку, который утверждает, что вещество попало после отбытия Алексея из России. Для этого надо, во-первых, поднять всю историю болезни Навального и записи врача: какие были симптомы, какие анализы.
Предположим, при отравлении фосфорорганическими соединениями основным анализом, подтверждающим диагноз, является исследование активности такого фермента, как холинестераза. Во всех случаях активность этого фермента должна быть понижена, на основании чего и устанавливается диагноз, помимо естественной классической симптоматики. То есть если эти записи в истории есть, если сделан этот анализ или достаточно клинические симптомы четко выражены, – я думаю, сомнений в том, что уже на территории России у так называемого берлинского пациента было отравление фосфорорганическими соединениями, сомнению подвергать не приходится.
– Российская тюрьма, понятно, калечит человека. Но в случае с Навальным, при тех данных об отравлении, что есть в свободном доступе: чем чревато, чем опасно его нахождение в тюрьме?
– Мы знаем о нескольких неудачных случаях отравления "Новичком". Это отравление семьи Скрипалей, отравление болгарского бизнесмена Гебрева, и вот случай с Алексеем Навальным. Мы не знаем, какое количество случаев было успешным. Надо понимать, что единицы людей, которые выжили после отравления боевым отравляющим веществом группы "Новичок", существуют сейчас на Земле.
И без сомнения отравления такой тяжелой степени, особенно отравление фосфорорганическими веществами, имеют отдаленные последствия для здоровья. Люди, которые перенесли такое критически тяжелое отравление, должны обязательно на протяжении нескольких лет находиться под наблюдением специалистов, которые разбираются в токсикологии и разбираются в отдаленных последствиях отравления.
Конечно, тюрьма не является тем местом, которое способствует улучшению состояния здоровья или снижению числа вероятности развития отдаленных осложнений. Поэтому, конечно, в данном случае мы должны думать о том, что пациент должен обеспечиться соответствующим медицинским наблюдением и при необходимости – медицинской помощью.
– Уже в тюрьме Навальный жаловался на боль в спине, потерю чувствительности в ноге, руке, сложности при ходьбе. Так могли проявиться последствия отравления?
– Без сомнения. Данное вещество относится к группе нервно-паралитических веществ, и мы все помним, какое длительное реабилитационное восстановление потребовалось Алексею после выписки из клиники Charite. Там были физиотерапевтические процедуры, то есть человек практически заново учится ходить, выполнять элементарные физические упражнения и так далее.
Надо понимать, что Алексей достаточно быстро вернулся в страну после отравления. И, естественно, под большим вопросом то, можно ли ему было обеспечить полную реабилитацию за такой короткий срок. Естественно, реабилитация ему требуется, требуется наблюдение.
– У меня профессиональный вопрос: среди ваших коллег-токсикологов по всему миру кейс Навального – особенный? Его как-то изучают сейчас в университетах, еще где-то?
– Без сомнения. Во-первых, я думаю, все коллеги ознакомились со статьей в Lancet, грамотно описывающей клинические случаи отравления "Новичком" Алексея Навального. Она, так сказать, отбрасывает последние сомнения у профессионального сообщества в том, что это было действительно отравление.
Надо понимать, что сами по себе отравления фосфорорганическими веществами не являются редкостью во всех странах, особенно в тех странах, где применяются пестициды. В таких странах, как Китай, Индия, это является основной причиной смертности от острых отравлений. Но учитывая, что данное вещество – не простое фосфорорганическое вещество, а применяется с целью убийства, с военной целью, – ингибирование ферментов холинестеразы при его применении практически необратимо. Так что, естественно, этот случай является уникальным.
И конечно, если в дальнейшем объединить эти случаи, так сказать, неудачных отравлений, попыток отравлений "Новичком", будь то семья Скрипалей, будь то болгарский бизнесмен Гебрев и его сын, и Алексей Навальный, – это, конечно, может в дальнейшем послужить достаточно хорошим толчком для развития клинической токсикологии именно в области лечения случаев отравления боевыми отравляющими веществами.
