После переговоров российской и американской делегаций в Эр-Рияде их участники заявили, что решили начать "украинское урегулирование". При этом Украины даже не было за этим столом переговоров. В среду, 19 февраля, в Киев прибыл спецпосланник американского президента Дональда Трампа по Украине и России Кит Келлог. Он сказал журналистам, что "приехал слушать" и понимает необходимость предоставить Украине гарантии безопасности.
Приведут ли все эти события или переговоры к заключению мирного договора или договора о прекращении огня в Украине? Чем с юридической точки зрения отличаются эти документы и при каких условиях они могут быть подписаны? Что может сделать их "юридически ничтожными" – и что это будет значить на практике?
На эти вопросы Настоящего Времени ответил юрист-международник, научный сотрудник Института международного права мира и безопасности (IIPSL) Кельнского университета Глеб Богуш. Юрист был одним из авторов Брюссельской декларации – заявления, в котором юристы и правозащитники поддерживают создание международного трибунала для расследования преступлений агрессии против Украины.
— Может ли в ближайшее время быть заключен мирный договор?
— Пока нет никаких, собственно говоря, для этого [подписания договора] предпосылок. Потому что понятно, что все-таки мирный договор, если его называть мирным, должен быть заключен между государствами, которые находятся в вооруженном конфликте. Это Россия и Украина.
Надо сказать, что Российская Федерация устами своих представителей, которые поехали в Саудовскую Аравию, говорит, что основная задача этого мероприятия – "восстановление отношений с Вашингтоном". Вот и они, собственно, об этом и собираются там говорить. Поэтому мне кажется, что мы должны разделять наши ожидания – совершенно оправданные и понятные, потому что мы, конечно, хотим завершения войны в любом случае – и те планы, которые есть в данном случае у российского диктатора и его окружения. Это первый момент.
Второй момент связан с тем, что, конечно, вариантов много. В истории были разные ситуации, когда заключались масштабные мирные договоры, действительно заложившие основы долгосрочного, устойчивого мира. Были и договоры о прекращении огня, закреплявшие ситуацию на определенный или неопределенный срок.
— Что может и чего не может быть в мирном договоре?
— С юридической точки зрения международное право налагает существенные ограничения на содержание такого рода договора. В частности, эти договоры не могут нарушать императивных норм международного права, таких как запрет агрессии. Такие договоры, [нарушающие нормы международного права], ничтожны, не порождают правовых последствий с самого момента заключения. Стороны могут ссылаться на недействительность договора, заключенного под принуждением. Договор не создает обязательств для третьих государств, то есть тех, кто в нем не участвует, без их согласия. Это общеизвестные положения международного права, как общего, так и Венской конвенции о праве международных договоров, сторонами которой являются и Россия и Украина.
Например, даже если предположить ситуацию, что Украина согласится на ультиматум Путина, условно говоря, на то, чтобы отдать свои территории, – такой договор будет ничтожным и он совершенно справедливо будет направлен в мусорную корзину при первом удобном случае.
Но возможны всякие варианты. Я напомню, например, что Минские соглашения предусматривали довольно гибкую структуру. Они были даже "проведены" через Совет Безопасности ООН. Условно говоря, силу этому договору придала резолюция Совета Безопасности. Но сейчас в нашей конкретной ситуации такое очень сложно себе представить, если будет идти речь о чем-то большем, чем прекращение огня. Ну и мы помним, каков был в итоге результат этих соглашений.
Есть конкретные вопросы, которые, безусловно, могут быть решены таким договором. Прекращение огня, обмен пленных. Могут решаться вопросы с территориальным контролем. Не кому какие территории перейдут – а как будут решаться вопросы с прекращением огня. Это нужно только приветствовать.
— Существуют ли эффективные санкции за невыполнение договора и могут ли быть даны гарантии безопасности? Как это регулирует международное право?
— Есть представление о том, что есть какие-то "санкции за неисполнение договора". У нас и так вокруг сплошные "санкции". Но это представление основано на том, что, как в национальном правопорядке, существует какой-то пристав или исполнитель, который следит за соблюдением правил и непосредственно реализует государственное принуждение. В международном праве такого нет, государства, по сути, сами обеспечивают выполнение международных обязательств, и в основном все построено на презумпции добросовестности.
Конечно, когда происходит нарушение, оно порождает международную ответственность. Но вот Россия нарушила Устав ООН, совершила акт агрессии против Украины, я уже не говорю про индивидуальную ответственность за агрессию и военные преступления. Кстати, никакой договор ее [эту ответственность] не отменит. Государства, которых в мире почти около двух сотен, до сих пор не смогли даже создать судебный механизм по преследованию агрессии, обладая всеми юридическими возможностями.
Может идти речь о гарантиях выполнения мирного договора. Это другой вопрос, он, наверное, более важен. Говорят о миротворческом контингенте, который будет обеспечивать прекращение огня. Я полагаю, что это будет мандат ООН. Но состав миротворческой миссии будет решаться непосредственно на переговорах, если до этого дойдет дело, конечно.
Каким образом, какая будет эта линия и будет ли вообще это происходить? Сложно сказать. Полагаю, что о формальном признании аннексии речи идти не будет, но даже легитимация статуса-кво вызывает вопросы с точки зрения международного права. Как я уже говорил, недействителен договор, заключенный с помощью угроз или обмана. Здесь есть элементы и того, и другого.
Существует множество резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, принятые подавляющим большинством голосов, которые однозначно и прямо говорят, что государства обязаны не признавать российские "территориальные приобретения".
Ничтожен договор (то есть он не имеет юридической силы изначально), который нарушает императивные нормы международного права. Например, нормы запрещающей, в частности, аннексию территории и в целом вооруженную агрессию. Кроме того, договор, который будет накладывать на Украину какие-либо ограничения в отношениях с другими государствами и в целом независимую украинскую государственность, будет очевидно умалять самоопределение украинского народа – то есть противоречить другой императивной норме международного права.
Поэтому, говоря о требованиях Путина "окончательной бумажки", я как юрист могу только сказать: он хочет невозможного. Нет ситуации, в которой это можно каким-то образом оформить, есть только его вот эти, как сейчас принято выражаться там, "хотелки". В рамках действующего международного права.
