Рижский русский театр имени Михаила Чехова существует в Риге с 1883 года, но после начала войны в Украине начал подвергаться давлению из-за того, что играет на русском языке и ставит пьесы российских авторов. Руководители театра даже записали дисклеймер, в нем они говорят:
"Наш театр категорически против войны и агрессии. Мы выражаем поддержку украинскому народу, а также призываем латвийское общество не нападать на русский язык и русских латвийцев, которые не имеют никакого отношения к действиям другого государства. Просим тех, для кого русский язык родной, проявить терпение и чуткость. Никто из нас не в силах повлиять напрямую на ситуацию в Украине, но каждый может не допускать раздора в нашем общем доме, Латвии".
Как актеры воспринимают дискуссии об отказе от русского языка, которые сегодня идут в публичном пространстве Латвии, и каким в театре видят свое будущее и будущее русского языка? Настоящее Время расспросило об этом директора Рижского русского театра имени Михаила Чехова Дану Бйорк.
— Давайте начнем как раз с дисклеймера, который звучит перед началом ваших спектаклей. Почему было важно его записать и о чем это?
— 24 февраля началась война, и, по-моему, мы записали это обращение 25 февраля. Для нас очень важно незамедлительно определить свою позицию для наших зрителей, для людей, которые равняются на нас, которые хотят слышать наше мнение.
Мы уже понимали, что война будет очень большим ударом в принципе — не говоря уже о самом страхе, войне, и о том, что люди гибнут. Но это еще и параллельно удар и по всему русскому. Русской культуре, русскому человеку, русскому языку. Мы это понимали, и поэтому определить свою позицию в этом ужасе было для нас очень, очень важно.
Многие русскоязычные украинцы после начала войны отказались от русского и перешли на украинский. Вот их рассказы, почему они это сделали:
— В этой же записи вы говорите, что важно думать о ценностях, которые нас, людей, объединяют. А что это за ценности для вас?
— Если мы говорим о человеческих ценностях, то это определенно свет, а не тьма. Свет разума, свет сердца, свет мысли. Это человеческие отношения: любовь, дружба, красота. Это то, о чем должна говорить культура: она не разрушает, она созидает, создает. Это наши ценности — создавать красивое, красоту, доброе и гуманное. И наша задача — говорить об этих ценностях жизни и ценностях человека. Это, наверное, в принципе то, на чем базируется культура, наш театр, наше мышление. И если нужно выступать против тьмы и против агрессии и зла, то мы готовы это делать также и на политическом поле.
— Ваш театр, постановка спектаклей, это ведь живой организм, он не может быть отдельно от контекста. Можно ли сказать, что он транслирует через себя то, что происходит? И как война в Украине повлияла на это? Может быть, от каких-то спектаклей нужно отказаться, они не вписываются в контекст, а что-то, наоборот, нужно добавить, о чем-то сказать? Как у вас изменился репертуар?
— На репертуар война повлияла только с точки зрения добавления, а не вычеркивания из репертуара. Репертуар пополнился более острыми, яркими штрихами, более политическими спектаклями, как последняя из премьер, "Гамлет". Режиссер Виестурс Кайришс изначально сделал спектакль очень политическим, он на конкретную тему, тему войны, тему человеческих ценностей, тему выбора. "Быть или не быть" — вот как звучит в данных обстоятельствах этот извечный шекспировский вопрос.
Я опять возвращаюсь к тому, что изначально мы мыслим так, что мы не можем создавать спектакли, которые прославляют что-то, во что мы не верим.
— В латвийском обществе в последний год и на политическом уровне, и на общественном уровне стала актуальной дискуссия по поводу русской культуры и ее места здесь, в Латвии. Вы ощущаете это давление? И нет ли у вас опасения насчет того, что театр имени Чехова может стать неуместным?
— С опасением жить в наши дни нормально, к сожалению. И в начале интервью я обозначила, что мы понимали уже 25 февраля, какой удар нанесла политика Российской Федерации по всему русскому в мире. И наш театр не исключение.
В наших силах (и это наша задача) в это очень сложное время идти на очень открытую коммуникацию с общественностью. Показывать свое отношение к этому, говорить на русском языке об этих проблемах, вставая в оппозицию политическим решениям Российской Федерации. И этим самым защищать русский язык, русскую культуру, русский театр и русскоязычное население Латвии, да и не только. Людей, которые думают по-другому, людей, которые разделяют общечеловеческие ценности и выступают за мир. И эти люди абсолютно не поддерживают агрессию России по отношению к Украине!
— Как вы относитесь к дискуссии об избавлении от неких символов России в Латвии – начиная от сноса памятника Пушкину и заканчивая переименованием улиц?
— Конечно, отрицательно. Но что касается улиц, для меня это мало значимо, честно, как для гражданки Латвии и как жителя, как гражданина Вселенной. Как будет называться эта улица на данный момент — для меня это не играет какой-то жизненно важной роли.
— Это некие такие символические жесты...
— Ну, пусть будет. Мы живем в Латвии, хотим называть все улицы именно латышскими именами — пожалуйста. Мне кажется, на это есть полное право. Есть Россия, где можно называть улицы только российскими выдающимися людьми. Поэтому название улиц меня действительно мало волнует.
Но то, что касается символов культуры, того же Пушкина... Для меня это очень болезненная тема!
Я понимаю, что есть люди, которым очень больно. Есть люди, которые потеряли своих близких, потеряли свои дома, вынуждены скитаться по миру, и у каждого есть друг, близкий человек, друг, который дает ему право быть обозленным, злиться на ситуацию, злиться на конкретное государство и автоматически переносить свою злобу, боль и ненависть на то, что не виновато. Но Пушкин, русский язык, классическая музыка не виноваты и не имеют прямого отношения к тому, что творится в мире. Это люди, которые жили давно, очень давно. Люди, которые подарили красоту миру. Люди, которые подарили возможность мировой культуре развиваться. В их числе и Пушкин.
Поэтому я, с одной стороны, понимаю и способна эмоционально оправдать боль и злобу конкретных людей. Но наша миссия, людей, которые находятся на такой периферии, когда ты способен мыслить рационально, а не слишком эмоционально, наша задача – доносить до этих людей: остановись! Остановись в своей злобе и не транслируй ее на людей и на события, которые никак не связаны с тем, что сегодня произошло. Прислушайся, остановись. Попытайся не множить эту злобу и какие-то неоправданные действия с точки зрения перекладывания ответственности на других лиц. Не делай больно другим, которые в этом не виноваты!
Русскоязычные люди сейчас под этим ударом находятся очень, очень сильно. Они не имеют никакого отношения к этому государству! Эти люди там никогда не жили, не учились, но они являются носителями русского языка. И они, большая часть, чувствуют на себе отпечаток какого-то, скажем так, без вины виноватого.
— Вы ощущаете это тоже?
— К сожалению, да. Я прожила в Латвии, я родилась в Латвии, я училась в Латвии. У меня здесь семья, и семья делится на латышей и русскоязычных.
Я никогда за свои годы жизни в Латвии не чувствовала никакого плохого отношения к себе. Или не чувствовала какого-то стеснения, мне было абсолютно комфортно. Но после февраля 2022 года я чувствую, что я лучше буду больше говорить в публичных местах на латышском языке. Я замечаю, что со своим сыном, маленьким, я на улице лучше заговорю на латышском языке. Потому что мне не хочется, чтобы злоба некоторых лиц автоматически распространялась на меня или моего сына. Мне не хочется вступать с людьми в какой-то ненужный конфликт и пояснения, разъяснения каких-то реалий, которые они не способны эмоционально сейчас принять на данный момент.
Но я понимаю, что это реалии сегодняшнего дня, которые дай бог, могут скоро измениться в лучшую сторону. Нам просто нужно пережить этот очень сложный период.
— Что касается языка: речь идет о курсах латышского языка, которые есть у ваших актеров. И я так понимаю, что не все актеры в вашем театре говорят на латышском языке. Вы можете немного прояснить ситуацию? Как так вышло, что не все латышским владеют? И, может быть, театр как-то помогает им с этим справиться, что-то делает для этого?
— В нашем театре работают люди разных поколений. Есть люди, которые начали работать здесь еще до моего рождения. При поступлении на работу они подавали нужную документацию, чтобы они могли здесь работать: сертификаты о знании государственного языка.
Есть люди, которые в течение многих лет просто не пользовались латышским языком, потому что в театре рабочий язык на сцене — русский. Человек живет в своем пузыре русскоязычной культуры и русскоязычного населения.
Дальше есть молодые ребята, которые являются беженцами из России, из Украины, из Беларуси, которые только что приехали в Латвию и не успели за эти полгода выучить язык. Это два вот таких ярких примера, если мы говорим о государственном языке.
Уже полгода как театр оплачивает курсы актерам, которые хотят повысить свою квалификацию и хотят научиться латышскому языку. Мы делаем все возможное, чтобы помочь нашему работнику, чтобы защитить его, чтобы он чувствовал себя более комфортно, живя в Латвии. И чтобы его интеграция происходила более успешно.
Русскоязычные в Латвии срочно учат латышский: до сентября им надо сдать экзамен по языку:
— Вы упомянули что у вас сейчас в театре есть и украинские, и белорусские актеры. Как взаимодействие разных народов происходит, хорошие ли отношения и нет ли конфликтов? И есть ли у вас в планах постановки на нескольких языках, не только на русском?
— Отношения в коллективе хорошие: люди, которые бежали от режимов стран, в которых проживали, выбрали наш театр и нашу страну именно потому, что она близка их типу мышления. И поэтому в коллективе раздоров априори быть не может. Здесь единомышленники собрались, люди, которые думают одинаково.
Что касается языков, у нас в планах летом открыть новую сценическую платформу, которая будет находиться не в стенах театра, а в другом помещении. Это будет молодежная площадка, и там мы будем делать постановки экспериментального жанра, такого яркого, что нравится молодежи. Такой острый язык, актуальный язык, и именно там мы хотим создавать постановки на разных языках, будь то русский, латышский, английский, испанский, украинский, польский, да все равно.
— Как вы в целом смотрите в будущее? С тревогой или с оптимизмом, если мы говорим о ближайшем, обозримом будущем, если мы говорим о будущем театра?
— Ну как вам сказать. Я продолжаю руководить театром, у меня в голове все ясно. Планы ясны, на следующие два года репертуар расписан, режиссеры знают даты премьер… Это если я говорю о себе как руководителе театра.
А что будет завтра — мне сложно ответить на этот вопрос. Я пытаюсь жить рационально и сегодняшним днем. И на данный момент обстоятельства говорят о том, что наш театр нужен. Наш театр живет для того, чтобы творить и создавать хорошие, качественные, нужные постановки, и для того, чтобы работать на сплочение латвийской общественности. Это две самые главные задачи и миссия нашего театра, которому 2 октября этого года исполнится уже 140 лет.
