За год с начала полномасштабного вторжения в Украине пропали тысячи российских военных. В среднем они переставали выходить на связь через два месяца после отправки на фронт, такую тенденцию установили в своем расследовании журналисты "Новая газеты. Европа". Они проанализировали почти 10 тысяч сообщений в социальных сетях о пропавших российских военных и установили имена 1365 пропавших. Эта цифра гораздо меньше реального количества пропавших, потому что через соцсети их ищут далеко не все родственники.
Причем авторы статьи нашли истории российских военных, которые перестали выходить на связь еще до начала полномасштабного вторжения. Например, срочник Андрей Степанов в последний раз звонил матери 22 февраля 2022 года. Сказал, что едет на учения на границу, и с тех пор информации о нем не было.
Часто информацию о пропавших военных родственники ищут месяцами. К примеру, некоторые до сих пор разыскивают участников штурма Мариуполя прошлой весной. А зачастую пропавших российских солдат не оказывается ни в списках раненых, ни в списках погибших, ни в списках пропавших без вести, которые ведет российское Минобороны. Так, Бориса Фелицына, по словам сослуживцев, в октябре 2022 года во время боя под Сватовом в Луганской области забрали в госпиталь без сознания. Куда в итоге эвакуировали военного, родственникам не говорят.
Родные пропавших жалуются, что в Минобороны России до сих пор не смогли создать систему полноценного учета потерь, а также идентификации погибших, в том числе с помощью анализа ДНК. Нет каналов связи, по которым родные могут узнать о судьбе военных, – командиры из зоны боевых действий не могут созваниваться с родными каждого солдата. На какую-либо компенсацию от государства родственники могут претендовать лишь после того, как пропавшего без вести военного официально признают погибшим. По нынешним российским законам это возможно лишь спустя два года после окончания войны.
Подробности расследования "Новой газеты. Европа" рассказала Настоящему Времени его автор Дарья Таланова.
– Вы проанализировали тысячи сообщений о пропаже без вести российских военных. Это ведь не только российские военные – это еще и военные корпусов так называемых "ДНР" и "ЛНР"? Именно они пропадают чаще остальных?
– Да, их в два раза больше, чем даже российских мобилизованных. То есть мы можем сделать вывод, что население самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР" несет гораздо более значительные потери.
– Вы рассматривали сообщения за весь период войны?
– Да, 10 тысяч постов во "ВКонтакте", где люди ищут не только военных, а вообще людей, пропавших в зоне боевых действий. Было 10 тысяч сообщений. Мы выделили именно военных и получили 1365 человек.
– То есть это значит, что когда люди пишут эти сообщения, они повторяют их по несколько раз на каждого человека?
– Да, были случаи, где мать солдата, который ушел в Донецк еще в марте, написала десятки постов и продолжает поиски до сих пор, хотя ее сын пропал почти год назад. И таких случаев достаточно много.
– А под этими сообщениями есть реакция хоть кого-нибудь – военкомов, органов местных властей? Кто-то приходит людям ответить?
– Под сообщениями – нет. Но люди сами пишут в постах, что, конечно, до того, как обратиться за помощью в соцсети, они обзванивают Минобороны, военные части, ростовские морги, администрации самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР". И очень часто мы читали в постах, что никакой информации из официальных органов они не получили. Поэтому люди идут в соцсети, они хотят найти сослуживцев, матерей сослуживцев, чтобы через знакомых уже получить какую-то информацию о своем родственнике.
– У вас есть интересный эпизод о тех, кто пропал без вести при штурме Мариуполя. Это было почти 10 месяцев назад. Что Минобороны России говорит родственникам этих военных?
– Что говорит Минобороны России, я не знаю. Мы когда разговаривали с экспертом – юристом и военным аналитиком, – нам сказали, что никаких адекватных каналов связи с Минобороны сейчас нет, потому что это очень сложно организовать. Война – это же достаточно прецедентный случай. И армия России значительно увеличилась после мобилизации, а бюрократический аппарат не увеличился. Поэтому организовать общение с родственниками у командиров частей нет возможности, поскольку они сейчас сами воюют.
– При этом существуют какие-то горячие линии? Или там просто нет информации на этих линиях?
– То, что нам рассказывал юрист: родственники пропавших военнослужащих пытались обратиться на горячую линию Минобороны, кроме того, был создан Комитет по гуманитарным вопросам, и тоже были розданы какие-то номера телефонов, но информацию там получить просто невозможно.
– Потому что она не попадает в Москву?
– Да, из-за этой неразберихи и суматохи появляется достаточно много военнослужащих, которые не числятся ни в каких списках. Были случаи, что человек, например, перестал выходить на связь в боях под Камышевахой, это было еще в марте, но он до сих пор числится в строю. То есть Минобороны считает, что он до сих пор воюет.
– В вашем тексте еще есть цифра, что как минимум 18 человек пропали без вести после удара по ПТУ в Макеевке в новогоднюю ночь. Вероятно, это был удар ВСУ. Минобороны России тогда отчиталось, что там погибли 89 российских военных, но, получается, вот эти 18 человек, сообщения о которых вы нашли, просто не посчитали?
– Да, если этих людей до сих пор не нашли и не признали погибшими, то они не попадают в статистику по погибшим, по данным Минобороны.
– Условно, есть какие-то люди, которых тогда даже не нашли в Макеевке?
– Да, их, скорее всего, гораздо больше, чем 18 человек.
– У вас еще в статье есть инфографика – сколько проходит времени между потерей связи с военным и последним постом о его поиске. Вы выяснили, почему родственники перестают искать своих мужчин? Потому что они их находят или потому что просто отчаиваются?
– С одной женщиной, например, мы поговорили, у которой брат пропал в Макеевке. Она перестала искать своего брата, просто потому что пришла похоронка, причем о смерти мобилизованного сообщило не Минобороны, не военная часть, куда он прикреплен, а ростовский морг. То есть позвонили из ростовского морга, попросили прислать фотографию руки брата, потому что по лицу опознать тело было невозможно. И только после этого позвонили из военной части.
– Вы пишете, что в январе количество сообщений о пропавших без вести российских солдатах значительно выросло. Вы знаете почему?
– Выросло на самом деле оно при контрнаступлении ВСУ, то есть в сентябре 170 человек пропали без вести. Это гораздо больше, чем летом. И потом эта цифра постепенно снижалась, а с 31 декабря на 1 января был взрыв в Макеевке, поэтому это спровоцировало рост количества пропавших.
