В России 31 января проходят акции протеста в поддержку политика Алексея Навального. По всей России к двум часам дня по Москве уже свыше полутора тысяч задержанных, сообщает "ОВД-Инфо". Во время митинга в Москве был задержан журналист, член Совета по правам человека при президенте России Николай Сванидзе. Его быстро отпустили, не объяснив причину задержания.
На протесты в Москве пришел и правозащитник, руководитель центра "Сова", член Совета по правам человека Александр Верховский. Он рассказал корреспонденту Настоящего Времени, как он оценивает действия полиции на несогласованных митингах, что может сделать Совет по правам человека и как идут переговоры членов СПЧ с администрацией президента.
– Александр, когда вы сюда и зачем? Это какая-то миссия Совета по правам человека?
– Можно и так сказать. Раз мы члены совета, будем считать, что это миссия. Пришли мы в качестве наблюдателей, как мы всегда ходим на такие мероприятия, которые чреваты неприятностями. И неприятности, как вы видели, здесь вполне присутствовали. К счастью, здесь я не видел какого-то брутального насилия, хотя вы понимаете, здесь все увидеть невозможно, но задерживают людей очень много, притом что явно никакого митинга как такового не было. Когда мы сюда пришли, здесь уже людей выгоняли из сквера. Лично я не видел ни одного плаката, что не мешало задерживать людей вокруг все время.
Собственно, вот задержали Николая Сванидзе, пока мы стояли разговаривали, буквально через несколько минут после того, как он вышел из метро или машины.
Настоящее Время 31 января с 10:00 мск ведет прямую трансляцию протестов в российских городах, а также обсуждает ситуацию в прямом эфире с экспертами и политиками.
– Насколько адекватно, что члена Совета по правам человека, который так или иначе здесь находится в рамках работы СПЧ, уводят в автозак? Что теперь можно с этим сделать? Можно ли привлечь полицию к ответственности за это?
– Нет, я думаю, нельзя. Они же его задерживали не как члена совета, а просто подошли сзади к некоему человеку, они даже не видели его толком.
– И не спрашивали у него документы?
– Нет, они ни у кого здесь не спрашивают документы. Он, собственно, им сказал, кто он такой, пока его вели – автобус все-таки не рядом. Но это никак не повлияло. Те, кто задерживает, по-моему, не принимают решения. Потом мы позвонили кому-то, кто-то позвонил кому-то, и через 10 минут он вышел из автобуса. Но это, конечно, так хорошо сделать с членом СПЧ, а с обычным гражданином такой номер не пройдет. Притом что он, как и все окружающие тут, ничего не нарушал. Даже нельзя сказать, что собравшиеся люди производят несогласованное публичное мероприятие, потому что я не вижу мероприятия.
– Хотел спросить вас про события прошлой недели. Сейчас действительно, казалось бы, не было грубых задержаний, а на прошлой неделе были и столкновения полиции с протестующими, были избиения. Что может СПЧ сделать с этим и будет ли он что-то делать? Глава СПЧ Валерий Фадеев сказал, что полиция действовала в рамках полномочий.
– Да, к сожалению, СПЧ мало что может сделать. Мы собираемся это все обсуждать. Надеюсь, на следующей неделе будет некое формальное обсуждение. Понятно, что какие-то неформальные разговоры все время ведутся. Мы не можем принять какое-то решение, обязательное для кого-нибудь. Мы можем попытаться договориться с президентской администрацией, к которой совет все-таки примыкает территориально и фактически, и с силовыми ведомствами, к которым он отношения не имеет, но с которыми можно как-то взаимодействовать, о том, чтобы соблюдались какие-нибудь правила нормальные поведения.
В свое время, после событий 2019 года, была вроде достигнута договоренность после долгих споров, что на всех сотрудниках будут какие-то опознавательные номера, пусть даже временные на это мероприятие. Понятно для чего. В прошлые выходные я опять видел кучу омоновцев без всяких опознавательных индивидуальных знаков.
– Как можно урегулировать действия полиции с дубинками, чтобы они не били людей?
– Только разбирать отдельные случаи, потому что всегда полицейский скажет, что у него были причины для применения спецсредств: его толкнули, ударили или он был под давлением толпы, что действительно вполне может быть, и он должен как-то отбиваться, он же не должен убегать – он полицейский. В каких случаях он действительно должен был отбиваться, а в каких случаях он явно применил чрезмерную силу? Это и по опыту 2019 года можно выяснять только на конкретных примерах, если сохранились видеосвидетельства. Когда вся сцена снята от начала до конца, тогда видно: человек стоит, ничего не делает, к нему подходят, он, допустим, упирается, что довольно естественно, тут ему достается дубинкой пару раз. Вот тут очевидно, что все его прегрешение было в том, что он не пошел ровным шагом, а несколько затормозил.
– Пока договориться с администрацией президента не получается на эту тему?
– Это очень медленный процесс.
– Это они дают рекомендации полиции, как действовать?
– Это черный ящик, мы не знаем, как это работает. Я думаю, что существует какая-то связь, какие-то совещания должны проводиться, но мы на них не присутствуем, и я не в курсе. В любом случае понятно, что когда представителям власти или силовых структур кажется, что они находятся под угрозой, они начинают принимать нервные решения. Сегодняшнее перекрытие центра города – это что-то из ряда вон выходящее. Если им перестанет казаться, что они под какой-то страшной угрозой находятся, может, переговоры будут более разумными с этого момента, а может, и нет.
