Членам общественных наблюдательных комиссий, которые следят за соблюдением прав заключенных в России, власти могут серьезно усложнить работу. Раньше наблюдательная комиссия имела право внезапно нагрянуть в колонию или СИЗО, чтобы проведать заключенного. Теперь Федеральная служба исполнения наказаний хочет обязать правозащитников уведомлять о своем визите за 48 часов.
Проект приказа опубликован на госпортале, а инициатором изменения правил выступил директор ФСИН Аркадий Гостев. В проекте также есть пункт об исключении информации о членах ОНК со стендов внутри СИЗО. То есть у заключенных будет меньше возможностей узнать, к кому обращаться за помощью.
Председатель московской ОНК Георгий Волков заявил, что многие члены комиссий готовы покинуть посты, так как надзорная деятельность правозащитников под угрозой: "Если такие ограничения будут приняты, то деятельность комиссий будет несостоятельной. Имитационной. Часть коллег сообщили мне, что публично сложат полномочия. Я их поддерживаю, имитировать деятельность они не намерены".
К обсуждению темы в эфире Настоящего Времени присоединилась Анна Каретникова, в прошлом ведущий аналитик управления ФСИН по Москве.
– Чем опасно, по вашему мнению, это предложение уведомлять за двое суток о визите ОНК?
– Опасно и невыгодно это в первую очередь для арестантов, которые могли бы обратиться со своими жалобами, которые по-прежнему обращаются в общественные наблюдательные комиссии за помощью. Понятное дело, что таким образом члены общественных наблюдательных комиссий лишаются возможности оперативно реагировать на их жалобы. Кого-то могут пытать сейчас, кто-то может болеть сейчас, а за те двое суток, о которых идет речь, этих людей можно вывезти, их можно спрятать. И помощи от общественного института, который был когда-то эффективен, они не получат. Это очень прискорбно, потому что таким образом за 48 часов это уведомление, за которое мы бились в первых трех составах Общественной наблюдательной комиссии в Москве, где я была, превращается в согласование. А не может быть согласования с институтами, с организациями, которые ты проверяешь, – может быть только уведомление. И когда-то в Москве мы добились, что можно буквально с контрольно-пропускного пункта уведомить о том, что мы сейчас прибудем, и нас пускали. С боем, но мы этого добились.
И что особо удивительно – что сейчас, когда в ОНК остались самые лояльные члены, которые поздравляют с праздниками ветеранов ФСИН, которые фотографируются с руководством управлений. Фактически я писала и говорила о смычке, которая произошла после того, как из общественных наблюдательных комиссий вычистили практически всех активных членов, таких как Зоя Светова, Ева Меркачева. Когда практически не осталось журналистов, но тем не менее даже это ОНК сумело понять и возмутиться тем, что ее лишают права оперативного реагирования. Но, к сожалению, все к этому шло.
Я думаю, что в большой степени этот абсурд с еще большим наложением запретов связан все-таки с вербовкой осужденных из мест лишения свободы на войну. Я думаю, что именно это стало мотивацией для ФСИН России и ее директора Гостева ограничить ОНК настолько жестко.
– В этот момент, когда идет вербовка, какого рода идет нарушение? Что, как вам кажется, пытаются скрыть в таком случае?
– Мы не можем знать, что пытаются скрыть. Члены общественных наблюдательных комиссий и могли бы рассказать нам о том, добровольно это осуществляется или недобровольно, насколько ухудшаются права арестантов для того, чтобы вынудить их написать такие заявления. Вот именно для того, чтобы мы об этом не узнали, я думаю, введены эти дополнительные ограничения. Это только моя версия.
– Есть еще одно мнение, которое я сегодня видел. Многие эксперты, журналисты, комментаторы говорят, что это может быть связано с вербовкой. И в том числе потому, что политзаключенных становится в стране все больше. Как вам кажется?
– Политзаключенных становится больше, но я, честно говоря, не думаю, что члены выхолощенных общественных наблюдательных комиссий могут принести какую-то пользу политическим заключенным. То, что происходит с политзаключенными, чудовищно. Только что я узнала о том, что обвинение запросило 25 лет Владимиру Кара-Мурзе. А в пятницу, кстати, будет суд над членом бывшего созыва Общественной наблюдательной комиссии Михаилом Кригером – моим товарищем, которому тоже светит чудовищный срок. Я не думаю, что это связано с этим. Скорее всего, это связано с войной.
– В документе, который продвигает ФСИН, сказано, что это надо "для организации личной безопасности членов Общественной наблюдательной комиссии". Хотел бы у вас спросить как у опытного человека: бывают случаи нападения в тюрьме на членов ОНК?
– Насколько мне известно, за весь период существования ОНК таких нападений не было. И звучит это просто абсурдно, потому что какую безопасность можно готовить на протяжении 48 часов – я даже предположить не могу. Бывали случаи, наоборот, когда члены общественных наблюдательных комиссий защищали сотрудников от разъяренных арестантов, права которых были нарушены и они не могли больше это терпеть.
– Также в этом предложении ФСИН говорится, что это нужно "для установления наличия обстоятельств, препятствующих членам общественных наблюдательных комиссий посещать места принудительного содержания". Что имеется в виду?
– Обстоятельствами, которые препятствуют посещению членами ОНК того или иного места лишения свободы, являются наличие у членов общественных наблюдательных комиссий в этих местах лишения свободы родственников или тот факт, что члены ОНК являются свидетелями либо какими-то иными субъектами уголовного процесса по уголовному делу лиц, которые содержатся в этом учреждении.
