На Донбассе в районе Северодонецка, Бахмута, Курахова ведутся тяжелые бои. Президент Украины Владимир Зеленский заявил, что вся критическая инфраструктура Северодонецка полностью уничтожена российской артиллерией. Армия РФ вошла в город, бои идут на улицах.
Юрий Бутусов – главный редактор издания "Цензор.нет", он ведет хронику этой войны и несколько раз за последнее время побывал в самом Северодонецке. В нашем эфире он рассказал, что происходит там сейчас.
— Как бы вы описали сейчас ситуацию в Северодонецке и в округе?
— Противник зашел в город с двух направлений, занял значительную часть города. Сейчас в городе идут уличные бои, бои в городской застройке, противник ведет плотный артиллерийский минометный огонь. И ситуация очень сложная, противник ввел в бой большие силы. Я думаю, по этому видео даже видно, насколько сложная обстановка на коммуникациях.
Хотел бы сказать, что таким очень трагичным фактором в ходе ведения боевых действий в городе является то, что ни в Северодонецке, ни в Лисичанске масштабная эвакуация жителей не проведена. И в городах, в Северодонецке, находится большое количество мирных жителей. Позавчера я был на месте первого российского прорыва – в той самой гостинице "Мир", о которой говорил президент, – видел своими глазами обстановку в этом районе. И я тоже был, конечно, просто удивлен, какое большое количество мирных жителей продолжает оставаться в домах, продолжает прятаться в подвалах, несмотря на обстрелы и многочисленные прилеты снарядов, танковых снарядов, артиллерии, минометов.
— Юра, а они почему там остаются? Они сами не хотят выезжать? Или опасно проезжать по трассе Бахмут – Лисичанск, или по этим мостам? В чем причина того, что не проведена эвакуация?
— Первое: никто не проводил эвакуацию в том районе. Что такое эвакуация? У нас зачастую под эвакуацией понимается просто подача транспорта куда-то и вывоз людей. Люди так не воспринимают ситуацию, они хотят понимать, куда они едут. И многие люди, которые привыкли жить в своей квартире, особенно люди в возрасте, либо которые привязаны к своему домику с участком, они психологически не готовы куда-то ехать из-за какой-то угрозы. Им кажется, что они ее пересидят, переждут в своей маленькой квартирке или на своем участке. Поэтому многие остаются, им некуда ехать, они не понимают, кто будет решать их социально-бытовые проблемы, как это будет организовано. Это касается и семей с детьми. Это главная проблема.
Вторая проблема в том, что в Лисичанске и Северодонецке очень давно отсутствует связь, на севере Донбасса отсутствует связь. И то, что мы с вами здесь говорим, что показываем на видео: ужасы войны, гибель мирных жителей, – люди всего этого не видят. Они оторваны от информационного поля, у них нет ни интернета, ни мобильной связи, ни другой какой-либо связи. Они живут своей жизнью.
Когда на моих глазах буквально прилетел снаряд и было убито два мирных жителя во дворе своего дома, которые собрались ужинать, и двое было тяжело раненых, я узнал об этом, потому что люди просто вышли на улицу и стали кричать: "У кого есть связь?" Вот они кричат, когда что-то происходит, когда нужно вызвать врача, когда происходит какая-то чрезвычайная ситуация, кто-то погиб, ранен – люди выходят и кричат на улицах. В надежде, что тот, у кого есть связь, либо тот, кто едет на машине мимо них, услышит их либо остановится и подаст сигнал.
— Хочу вернуться к военной ситуации. Вы писали о том, что трасса Бахмут – Лисичанск обстреливается российскими войсками, соответственно, как я понимаю, для украинских войск невозможно по ней передвигаться. Но есть мосты, которые российские войска еще не контролируют. А это означает, что группировка, которая там, не в окружении. Правильно ли я это понимаю?
— Противник вышел на основную трассу снабжения наших войск в Луганской области: Бахмут – Лисичанск, это основная автомагистраль. Поэтому с военной точки зрения наши войска попали в оперативное окружение, находятся в нем. Но это окружение не является полным. У нас есть широкая полоса, на которой еще есть пути коммуникации, которые позволяют нам снабжать и удерживать Лисичанск и Северодонецк.
Российское наступление на трассе Бахмут – Лисичанск сейчас эффективно сдерживается, враг несет большие потери, поэтому, конечно, шансы достаточно велики, что мы сможем удержаться. Но эта борьба, где враг выводит в бой все резервы, свои силы, естественно, требует такого же напряжения, таких же усилий от нас. Если мы хотим что-либо удержать, нам нужны дополнительные ресурсы, нам нужно перебрасывать войска, боеприпасы – все это должно идти постоянно.
— А сейчас не идет? Или идет?
— Давайте оценивать по результатам, а не по каким-то субъективным суждениям. Тем более зачем об этом говорить во время активных боевых действий? Посмотрим.
— [Глава Чечни Рамзан] Кадыров в своем телеграм-канале пишет о том, что ему отчитался некий чеченский командир о том, что они контролируют 80-85% Северодонецка. Вы можете подтвердить или опровергнуть такие утверждения?
— Естественно, это очередное хвастовство. Такого объема территории противник не контролирует. Но в силу определенных обстоятельств, тактики, организации обороны, действий противника – безусловно, им удалось занять большую территорию города. И противник продолжает продвигаться. Поэтому ситуация там сложная. Но пока идут сами бои за город, будет не совсем корректно говорить о точной обстановке, о причинах, почему так происходит, почему такие большие быстрые темпы продвижения.
Могу вам сказать, что эта ситуация прогнозировалась многократно. Я лично неоднократно предупреждал командование на разных уровнях о том, что это возможно, находясь на месте, предлагал различные варианты действий еще до того, как противник пошел в атаку. Но, к сожалению, это не было реализовано. Посмотрим сейчас на результаты действий. Очевидно, есть какой-то другой план, другое видение, посмотрим.
— Юра, вы писали пост на днях о том, что иногда в отступлении нет ничего зазорного, что важно часто сохранить войска. Вы предполагаете, что на этом участке может быть отступление?
— Я не писал в привязке к конкретному участку свой пост, там не было ничего [об этом участке]. Я написал просто о том, что, к сожалению, со стороны нашего руководства очень часто стратегию войны определяют эмоции, нарративы, какие-то информационные тезисы, PR, а не реальная военная обстановка. Поэтому когда дается приказ держаться или стоять – этот приказ должен быть обеспечен необходимыми ресурсами. Если он не обеспечен, тогда это с военной точки зрения тактически неграмотно.
Поэтому нет ничего зазорного – я написал в целом – в слове "отступление". Это такой же тактический маневр, как и наступление. И он может быть так же губителен для противника, как и наступление, если это правильно организованный маневр, обеспеченный силами и средствами. Я просто хотел, чтобы у нас в руководстве не было такой табуированной лексики, чтобы наше руководство не было перегружено боязнью определенных слов. Если что, они должны понимать, что зрады [предательства] в слове "отступление" нет. А вот безответственность – это действительно то слово, которое нам угрожает больше всего.
