В Минске прощаются с Владимиром Макеем – министром иностранных дел Беларуси, занимавшим эту должность более 10 лет. Макей умер в субботу, 26 ноября, в возрасте 64 лет. О причинах его смерти официально не сообщалось. "Наша Ніва" со ссылкой на свои источники писала, что Макей умер от инфаркта: он не воспринял всерьез плохое самочувствие и не обратился вовремя за медицинской помощью.
Макей – один из самых узнаваемых белорусских чиновников. В частности, он принимал активное участие в переговорах Беларуси с европейскими странами во время миграционного кризиса 2021 года. А после начала полномасштабного вторжения России в Украину помогал организовать в Беларуси переговоры украинской и российской делегаций.
Внезапная смерть Макея породила множество конспирологических версий. Среди них самая популярная – "рука Кремля". В частности, политический аналитик Артем Шрайбман считает, что среди тех, кому могла быть выгодна смерть близкого к Александру Лукашенко министра, могут быть как белорусские силовики, так и их российские коллеги.
Павел Усов, белорусский политолог, руководитель Центра политического анализа и прогнозов, в эфире Настоящего Времени рассказал, почему в Кремле Макея воспринимали как "агента влияния Запада" и мог ли чиновник повлиять на участие Беларуси в войне против Украины.
– Как вы думаете, почему вокруг смерти Макея появилось так много конспирологических версий?
– Дело в том, что в закрытых обществах всегда появляются такие версии не только об умерших представителях правительства, но и о самих руководителях государства, о диктаторах. В России бытует мнение, что Путин – это уже не Путин, а его двойник, тройник, может быть, и четверник. Лукашенко уже умирает от рака в течение 20 с чем-то лет, и вот-вот его уже вынесут. У него случаются то инсульты, то инфаркты, то дикие истерики и так далее. Это результат того, что общество в принципе не имеет никакой информации о том, чем и как живут руководители страны при диктатурах. Общество питается слухами, иногда эти слухи распространяются специально, чтобы отвлечь внимание. Иногда они становятся частью информационной войны, информационного давления – это мы наблюдали на протяжении практически трех лет в Беларуси.
Особенную роль в этом процессе распространения слухов или усиления косвенного психологического давления играл кремлевский канал "Незыгарь", когда говорил еще в 2019 году о том, что в Беларуси в окружении Лукашенко среди силовиков в его Службе безопасности готовится переворот, что Россия приняла решение его убрать. Потом эти слухи распространялись более интенсивно в период президентской кампании 2020 года. И, естественно, после президентской кампании.
С учетом того, что действительно любое действие, любое событие, [в том числе] смерть чиновника такого уровня на посту, можно сказать, в своем рабочем кабинете, безусловно, вызывает массу опасений, массу слухов с учетом того, что делает Россия. Что она делала в Украине, что она делала со своими врагами: убийство Литвиненко, смерть того же Березовского, непонятная смерть бывшего первого президента Туркменистана Сапармурата Ниязова – тоже от сердечного приступа, кстати.
И, конечно, слухи относительно того, что Москва желает скорейшего вхождения Беларуси в войну, становятся причиной того, что все – аналитики и журналисты – начинают искать какие-то косвенные причины, что совершенно не означает, что их не может быть. Это нужно понимать с учетом того, как воспринимался Макей в Кремле. А он, я тут соглашусь с Шрайбманом, воспринимался категорично как агент влияния Запада.
– Мог Макей повлиять на то, что Лукашенко бы не согласился, чтобы белорусские войска входили на территорию Украины? Он мог быть настолько влиятельным сейчас?
– Нет, я думаю, что он вообще не был влиятельным в том плане, что мог определять поведение Лукашенко. Я его называю "торговцем имиджем". Он был успешный торговец, пиар-менеджер диктатуры, успешно продавал ее на Западе, только лишь исходя из утилитарных потребностей самого Лукашенко. Никакой самостоятельной позиции, я более чем убежден, чиновник в окружении Лукашенко, тем более Макей, иметь не может. Там по существу таких людей нет. А Макей проработал в этой системе не один десяток лет, начиная от помощника Лукашенко, потом заместителем администрации президента, руководителем администрации.
Нужно понимать, что администрация – это теневое правительство, которое контролирует систему от каких-то внутренних угроз. Он был тем, кто либо контролировал процесс уничтожения оппозиционных структур и организаций, либо использовал их для управления и манипуляции как внутри страны, так и за рубежом.
Я абсолютно не согласен с мнением, что Макей был идеологической, политической либо культурной альтернативой для Лукашенко. Еще раз подчеркну: в окружении Лукашенко такое в принципе невозможно.
– Если верить в то, что все эти слухи, конспирологические версии о смерти Макея – действительно слухи. Кому будет выгодно, чтобы эти слухи были распространены?
– Всем сторонам – Западу, Украине и России. Беларусь находится, с одной стороны, под контролем России. С другой стороны, она является объектом информационного воздействия, объектом информационной войны.
С одной стороны, Россия может использовать эту смерть для того, чтобы распространять, создавать психологическую неустойчивость и дискомфорт для Лукашенко. А с другой стороны, то же и с Западом. Мы прежде всего видим, что источником являются как раз западные аналитические центры. Таким образом Лукашенко пытаются так напугать, чтобы он начал проводить какую-то политику сдерживания внутри Беларуси: "Если ты ничего не изменишь, тебя убьют. Поэтому давай выходи к нам с предложениями, мы каким-то образом попытаемся обеспечить твою безопасность".
Но это в принципе также невозможно с учетом того, что, по сути, все окружение Лукашенко на сегодняшний день пророссийское. С другой стороны, конечно же, присутствие российских войск делает любые повороты в Беларуси невозможными.
Не соглашусь и с тем, что одной из причин желания устранить Лукашенко является стремление вовлечь Беларусь в войну. К этому процессу и так все идет: с Лукашенко или без Лукашенко. Россия пока не имеет достаточных ресурсов для того, чтобы создать ударный кулак в Беларуси. Самих белорусских войск для формирования такой ударной группировки, которая каким-то образом бы могла изменить ход событий, недостаточно. Это все понимают.
Вот когда уже будет создана и полностью инфраструктура, и ударные группировки по нескольким направлениям – для этого необходимо порядка 70-80 тысяч сконцентрированных в Беларуси и готовых к наступлению человек, – тогда можно уже говорить о ближайшем времени вступления в войну. Пока этого мы не наблюдаем, хотя происходит скрытая мобилизация уже на данном этапе.
– Как она происходит?
– Люди получают повестки в военкомат. Сейчас регулярно получают телефонные звонки даже те, кто находится за границей, с требованием прийти в военкоматы. Это я называю "скрытой мобилизацией" либо "скрытой ревизией". То есть людей приучают к мысли о том, что вот-вот может начаться война. Если бы началась мобилизация сразу же и резко – так, как это было в России, – это могло бы вызвать какой-то всплеск недовольства.
Чтобы этого избежать, Лукашенко дал задачу: провести это осторожно. То есть привлечь людей к процессу мобилизации, регистрации: где ты находишься, проживаешь ли ты по этому адресу. И люди уже начинают эту ситуацию воспринимать как должное. То есть когда наступит мобилизация и рекрутация, это не будет шоком для сознания белорусского общества. Это типичный пример такой массовой манипуляции с тем, чтобы погасить возможные негативные реакции, когда этот процесс наступит.
