Российский военный Никита Чибрин 24 февраля зашел в составе оккупационных войск в Киевскую область, его часть находилась в Буче, потом он был в Харьковской области. И позже – дезертировал. Из России Чибрину удалось добраться до Испании, где он попросил политическое убежище. Никита Чибрин говорит, что хочет сотрудничать с международным следствием по преступлениям России в Украине. Тарас Левченко из украинской службы Радио Свобода поговорил с российским дезертиром.
– 24-го числа в пять утра уже сказали: "Все, едьте ***, вы едете на войну". Я такой: "Нет-нет!" Я сразу же в отказ пошел. Командирам говорю, что я не поеду. И они начали мне: "Ты че, ох*ел, ты хочешь в тюрьму?" Угрозы пошли. Но они там были все с оружием, вокруг меня стояли, что бы я сделал? В начале марта мы уже сидели в Липовке, непосредственно в самой деревне. В Липовке я сымитировал отравление, что меня трясет, заставляли меня всякую низкую работу делать, обслуживающий персонал из меня сделали.
– Скажите, пожалуйста, вы были в Андреевке?
– В Андреевке был, только когда командир забирал, якобы прикрыть ему. Мы стоим-стоим, и вижу – пацаны бегут, убегают. А потом я узнал, что эти ребята были те, кто изнасиловали мать с дочкой, их было четверо. Будучи пьяными они все это делали. Команда их наказала, начали их до полусмерти табуретками избивать, что кровь там везде хлестала. То есть реально просто уволили из армии, и все. Их не осудили. А второй раз в Андреевку я заехал, когда мы оттуда уходили. То есть как в конце марта, по-моему, 29 марта, нам говорили: "Это жест доброй воли".
Какой жест доброй воли? Я извиняюсь за выражение, просто украинская армия *** наставляла российской армии, а те начали постепенно съе*ывать, я так считаю. Опять заехали в Андреевку. Там другие командиры сказали, что заходите в этот дом, будем там сидеть, будете тут отсиживаться перед тем, как выехать. Когда я заходил во двор дома, там стоял белый Lexus и справа Honda стояла. Оккупанты пытались все своровать.
– Вы говорите "оккупанты". А вы кто тогда?
– Благодаря этим вонючим русским ванькам я оккупант. Я про Бучу узнал только тогда, когда мы 29 марта отступали, когда мы обратно уезжали в Беларусь. И тогда у меня опять появился доступ к интернету, и я у других солдат начал спрашивать, типа "Вы че, еб*нутые, вы че, в натуре это делали?" Кто-то говорил, что это все псковские десантники, так как они до начала спецоперации к нам приходили, у нас нашивки просили.
– А когда вы покинули территорию Украины?
– 29 марта или 30 марта.
– И куда вы поехали со своим подразделением?
– Обратно в тот же лагерь. 16 июня машина отправлялась в Россию за гуманитарной помощью. Резко запрыгнул в сам грузовик "Урал" и вижу, что там другие были ребята. Я говорю: "Вы че тут делаете?" – "А мы ему бабки дали, чтобы отсюда уехать".
Где-то в конце июня я уже был в Москве. И после Москвы я поехал в Хабаровск, взял больничный. Мне сказали: "Ты не сможешь просто так уволиться". Я: "Почему?" Они: "Ты после отпуска возвращаешься и должен будешь поехать в Украину на войну либо сесть в тюрьму, если ты отказываешься". А меня эти два варианта не устраивали, решил, что надо сваливать. 24 или 25 сентября прозвучала новость где-то, что закрывают якобы границы для россиян для выезда. И все, я принял решение, сел на поезд, поехал в Беларусь, в Минске нашел белорусов, которые помогают россиянам покинуть Россию, то есть билеты находят, жилье находят.
– Как вас выпустили за границу?
– В России на мне ничего нет, в России на мне только кредит остался. А из России вообще можно спокойно уехать через Беларусь, так как там нет КПП. На территории Испании сейчас нахожусь, вот документ, это карта беженца, вот российский паспорт, который, если тут у меня получится поменять гражданство, я его сожгу.
– Никита, а вы готовы дать показания в Гааге, то есть в Международном уголовном суде или в Международном суде ООН?
– Да, конечно. Я уже, кстати, дал тут показания в испанскую полицию, которая работает над военными преступлениями, а также по геноциду.
