Переводчик Виктор Прокофьев десять лет работал в Министерстве иностранных дел СССР. Он переводил и встречи советского руководства с Джо Байденом, победившим на президентских выборах в США. Тогда Байден был сенатором и членом комиссии по иностранным делам. Недавно в соцсетях разлетелась фотография, на которой вместе с Байденом и главой президиума Верховного совета СССР Андреем Громыко запечатлен Виктор Прокофьев.
— Какое впечатление на вас тогда произвел Джо Байден?
— С лингвистической точки зрения он очень хорошо говорит, он очень неплохой оратор, он говорит четко, ясно, как мне казалось, убедительно и несложно для перевода.
— А Громыко?
— Громыко – человек, с которым я работал задолго до того в течение многих лет и встречал его неоднократно, он меня прекрасно знал. Он очень хорошо говорил по-русски, по-английски он тоже говорил, понимал английский и довольно часто поправлял переводчиков. Наш отдел переводов МИДа в то время, когда мы все работали под его руководством, это прекрасно знал и старались всячески на министра выставлять людей, которые, скорее всего, не подведут, потому что снискать гнев министра иностранных дел и члена Политбюро было всегда очень неприятно.
— Вас не поправлял?
— Меня он не поправлял.
— Каким был их разговор в интонациях, в отношении друг к другу?
— По интонациям этот разговор был сугубо политический, причем, что называется, на очень высоком уровне обобщения, то есть они не вдавались в детали, речь шла только о ратификации, юридических и политических аспектах ратификации договора по РСМД – ракет средней и малой дальности. Те самые знаменитые "Першинги", которые были развернуты в Европе, и советские SS-20. Договор уже был подписан за несколько месяцев до того – эта встреча была в январе 1988 года. Договор был подписан, и он просто проходил свои обычные пути ратификации через парламенты двух стран.
— То есть никаких неожиданностей и спонтанных решений в этом разговоре не было?
— Не было и не могло быть.
— За те дни, когда появилась эта фотография, я много читала комментариев типа: "Громыко же был дипломат с огромным влиянием, с большим опытом, глыба, а Байден наверняка мог перед ним и налажать и пасовал". Было такое?
— Нет, ничего подобного. Байден политик очень высокого уровня, он таковым был уже в то время, он был членом комиссии по иностранным делам, он был сенатором. Он был одним из двух избранных в Сенат от Делавэра людей, представителей этого штата. Человек, естественно, ни на секунду не пасовал перед Громыко. Как сейчас говорят про английскую королеву, это дама, которая видела не один десяток американских президентов и, наверное, два десятка премьер-министров Великобритании. Вот то же самое говорят про Громыко. Это был человек, который видел огромное количество людей и в Советском Союзе, и за границей. Он знал их всех, у него были колоссальные познания в области внешней политики.
— Была ли какая-то особая спецподготовка к подобным встречам у вас как у переводчиков?
— Ко всем абсолютно встречам всегда есть подготовка. Это именно спецподготовка, когда ты, зная, кто приедет, зная, какой представитель какой страны будет, идешь в территориальный отдел, как его называли в МИДе, – в данном случае это был, естественно, отдел США и Канады – естественно, мы прекрасно знали всех наших дипломатов во всех этих отделах, а они знали нас. Мы садились вместе, [у нас была] дружеская беседа, они нас готовили, они нам рассказывали, о чем пойдет речь. Моя участь в данном случае была значительно облегчена тем, что я прекрасно знал ту тематику, которую они будут обсуждать. Я работал в Женеве задолго до этого на разработке этого договора. В частности, я был на подписании этого договора.
— Сейчас как раз читаю книгу о Горбачеве, прочитываю сейчас именно тот период. Например, там есть интересная деталь: когда Рейган прилетел в Москву, он подарил Горбачеву джинсовую куртку. Не помните, Байден с Громыко обменивались какими-то подарками?
— Нет, это не был государственный визит, в ходе которого по протоколу предусмотрено обычно что-то подобное обмену подарками, фотографиями, какими-то сувенирами и так далее. Это была абсолютно обычная политическая важная беседа, но она по протоколу не предполагала абсолютно ничего, помимо сидения за столом и обсуждения того важнейшего вопроса, который был в повестке дня.
