Более тысячи женщин в Беларуси ежегодно просят защиты по телефону экстренной помощи жертвам домашнего насилия, не менее 40% женщин покидали свой дом из-за физического или сексуального насилия. Горячую линию организовал фонд "Радислава" – объединение, помогающее пострадавшим. Фонд существует на частные пожертвования.
Законопроект о противодействии домашнему насилию в Беларуси должны были принять еще в 2018 году, но этого не произошло. Президент Лукашенко раскритиковал документ: "Все это дурь, взятая прежде всего с Запада. Вы можете не переживать, и народ пусть не волнуется – мы будем исходить исключительно из собственных интересов, наших белорусских, славянских традиций и нашего жизненного опыта. Где-то кто-то брякнул о противодействии насилию в семье. Это сейчас модная формулировка на Западе. У них скоро семей не будет: мужик на мужике женится или замуж выходит. Детей некому рожать. А мы у них заимствуем какие-то нормы поведения в семье".
Авторы документального цикла "Неизвестная Беларусь" сняли фильм о волонтерах, которые предоставляют жилье и юридическую поддержку жертвам домашнего насилия, несмотря на угрозы и нападения.
Общественное объединение "Радислава" оказывает помощь людям с женской гендерной идентичностью, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Чтобы оградить жертв домашнего насилия от агрессора, волонтеры создали "Убежище" – безопасное место, где женщины и дети могут получить временный приют. Здесь работают только женщины. Адреса приютов хранятся в секрете. "Убежище" переезжало несколько раз, чтобы защитить своих подопечных.
Как рассказывает председатель правления "Радиславы" Ольга Казак, со своими подопечными они всегда подписывают соглашение о неразглашении адреса. Также они проводят лекции о том, как отличать ссоры от домашнего насилия и что делать, если это превращается в систематическую проблему.
"Иногда, когда уже начинается физическое насилие или когда начинают страдать дети, тогда женщины начинают обращаться за помощью к нам, – поясняет Ольга. – Мы рассказываем о цикличности насилия. Мы можем сказать, что в следующий раз она может подготовиться. Для этого нужно будет иметь с собой необходимые документы, возможно, собрать какие-то вещи, такой тревожный чемоданчик, который можно хранить даже где-то у соседей или у родственников. Если это опасно, можно бежать прямо в тапочках или халате".
Подопечные фонда рассказывают, что здесь они чувствуют себя в безопасности.
"Нам хорошо, нам спокойно. Реально, нам сегодня спокойно, – говорит Марина, которая живет в "Убежище" вместе с детьми. – Мне надо быть сильной, мне надо быть спокойной, и я это понимаю. А на самом деле хочется реветь как белуга, потому что то, что мои дети пережили, – это страшно, это дико, это вообще отвратительно. Вчера я вспомнила, как мы баррикадировались в комнате с [сыном] Стефаном, чтобы муж не смог с той стороны открыть ручкой дверь. Или как мы меняли замки сами с [дочерью] Викой…"
Психолог и член правления "Радиславы" Ольга Горбунова рассказывает, что даже когда все правила фонда по сохранению безопасности соблюдены, не всегда можно гарантировать, что агрессор не найдет адрес "Убежища" или место, куда ушли жертвы домашнего насилия.
"Все, что мы могли для этой ситуации предпринять, мы предприняли в виде письменных обязательств о неразглашении адреса, о процедурах безопасности, связанных с такси, банковскими картами, электронной доставкой, предупреждали клиенток о слежке. Но если найдется агрессор, для которого принципиально важно будет найти дом, он это сделает", – говорит она.
Накануне съемок в "Убежище" обрезали электрический замок, тем же вечером женщины видели рядом с домом мужа одной из подопечных. Недавно этому мужчине была назначена психиатрическая экспертиза. Женщины в "Убежище" боятся за себя и своих детей. В подобных ситуациях сразу же вызывают полицию.
"Это чувство отчаяния, что ничего невозможно поделать, что ты никак не можешь на это повлиять, изменить, и ты живешь постоянно в страхе. Сейчас происходит то же самое со всем "Убежищем". Только на уровне организации. Ощущение, что мы одни, что никто не может помочь, –делится Ольга. – Это очень интересное историческое время. Закона нет. И это уже политическое непринятие закона".
