Год назад президентом Украины стал Владимир Зеленский. В среду он провел пресс-конференцию, где подвел итоги своей работы. Зеленский впервые намекнул, что может баллотироваться на второй президентский срок, анонсировал новую встречу в "нормандском формате" и заявил, что языковой вопрос в Украине – искусственный.
О том, каким был первый год президентства Зеленского, мы поговорили с украинским политологом Владимиром Фесенко.
— Какие у вас впечатления от этой пресс-конференции? Что услышали ключевое, главное?
— Пресс-конференция очень содержательная, много тем затрагивалось. И даже, я бы сказал, погода вносила свои драматургические коррективы в ход этой конференции. Это тоже была характеристика того, насколько Украина нестабильна в своих проявлениях. Кстати, были вопросы и о стабильности правительства, отдельных государственных институтов.
Это отчет. Если главное отмечать, конечно же, пресс-конференция начиналась как отчет президента. И целый ряд вопросов касался того, как выполняются его обещания, которые он давал во время выборов, либо как реализуются ожидания избирателей, связанные с его президентством.
Конечно же, прозвучал ряд ответов, которые будут близкими к сенсационным.
— Какие?
— Еще до пресс-конференции меня спрашивали некоторые журналисты: тема второго срока, пойдет Зеленский на второй срок или нет. Сегодня эта тема прозвучала. И Зеленский пусть и не сделал какого-то прямого заявления, и рано еще его делать, конечно, но намекнул, что его позиция в этом вопросе поменялась. Если раньше, когда только стал президентом, говорил, что пришел только на один срок, то теперь он дал понять, что одного срока для выполнения его обещаний, его намерений может и не хватить и что он будет думать над этим вопросом. Так что вот это, я думаю, одно из самых интригующих заявлений, ответов во время этой пресс-конференции.
Ну и целый ряд других конкретных вещей были достаточно интересными, потому что они касались, например, судьбы правительства. При всех претензиях по ряду кадровых вопросов у Зеленского он дал понять, что у него претензий к нынешнему премьер-министру на данный момент нет.
Но тут ключевая фраза, мне кажется, которая вырвалась у Зеленского косвенно, скорее, что его разочаровывает – люди разочаровывают. Вот эта фраза "люди разочаровывают", мне кажется, и передала боль Зеленского, его личное разочарование некоторыми из членов команды, которым он очень доверял. И это такая эмоция искренняя, которая, может быть, вырвалась даже подспудно. Это очень показательно. Поэтому никому ничего не гарантировано, президент может разочароваться и в нынешнем премьере, и в других членах своей команды.
— Как вы оцениваете его высказывание по поводу формата переговоров с Путиным о том, что он готов к любым форматам, о том, что планируется встреча в "нормандском формате" уже после пандемии? Чего ждать?
— Ждать продолжения переговоров. Кстати, я немножко слышал комментарии вашей журналистки по поводу заявления МИД России. Сразу могу вам сказать: президент не будет отвечать на вот это просто грубое, крайне недипломатичное заявление российского МИДа. И он этого делать не обязан. Отвечать будет Министерство иностранных дел. Потому что это просто, на мой взгляд, крайне грубое, неуважительное заявление.
— Чем оно вызвано?
— Раздражением, потому что они ожидали от Зеленского одного, а видят совсем другое.
— То есть Кремль увидел, условно, другого Зеленского, чем год назад.
— Да. Я думаю, что они хотели видеть или ожидали видеть слабого президента, который будет действовать по сценарию Путина, пойдет на российские условия в урегулировании конфликта на Донбассе. Этого не случилось. Более того, украинский президент и его команда демонстрируют наступательность в целом ряде случаев, как это было и на недавних видеопереговорах в "минском формате", когда речь зашла о российских паспортах представителей так называемых "ДНР" и "ЛНР". [Зеленский] ответственно относится к своим обещаниям, и он будет вести переговоры и дальше.
Дальше там прозвучала такая фраза: "До конца будем бороться за Минск (за выполнение Минских соглашений), пока есть какая-то надежда". Но он напомнил, что компромисс он будет искать где-то еще несколько месяцев, по моим оценкам, думаю, это где-то до конца года. Если не будет результата в нынешних переговорах, то тогда тактику будут менять. Как – он не говорит, и правильно, потому что здесь не нужно раскрывать карты перед противником, потому что иначе эффект будет утрачен. В любом случае, я думаю, он будет пытаться все-таки урегулировать этот конфликт.
Отмечу в контексте заявления российского МИД: слушайте, стреляют с обеих сторон. В прошлом году свыше 100 украинских военнослужащих было убито, в этом году тоже есть жертвы – и погибшие, и раненые, есть снайперская война против украинских военнослужащих. Есть видео, где показано, как российские военнослужащие готовятся к снайперским обстрелам по украинским позициям.
— Зеленский подчеркнул, что украинская армия сейчас не стреляет первой, не провоцирует, а только отвечает.
— Поэтому в данном случае, я думаю, что Зеленский больше реагирует на настроения украинского общества. А настроения противоречивые. Его избиратели, конечно же, хотят мира. Но и сам Зеленский это понял, и не все, но часть его избирателей, что быстрого мира не получится. Что достижение мира не зависит только от личных усилий самого президента. Без подвижек со стороны России мира не добьешься.
С другой стороны, президент ответил и тем, кто упрекал чуть ли не в капитуляции. Приказа "не стрелять" – нет такого приказа. Если обстреливают украинские позиции – украинские военные отвечают. Поэтому, мне кажется, Зеленский в ответах на многие вопросы сегодня, да и в своей практической деятельности пытается искать баланс между противоположными позициями, которые существуют в украинском обществе. В этом его особенность. Он не слева и не справа. Он и не пророссийский, и не антироссийский. Он занимает динамичную центристскую позицию – в этом его и сила, и определенная слабость.
— Какой главный вывод лично вы делаете спустя год после правления Владимира Зеленского?
— На мой взгляд, этот год был очень сложным для Зеленского, драматичным, я бы сказал. Для меня главное, что произошло за этот год, – это то, что Зеленский избавился от многих, но пока еще далеко не от всех, но от многих иллюзий, которые у него были по поводу решения проблем, накопившихся в стране.
— Например?
— Самый яркий пример: у него была установка на то, чтобы привести к власти новые лица. И он, судя по многим его высказываниям во время выборов и даже после, рассчитывал таким образом: к власти должны прийти новые люди, которые никогда не были во властных кабинетах, они будут честными, более эффективными, не зашоренными и смогут быстро решить все проблемы. И он понял, что, увы, это не получилось.
Перелом у него произошел, по моим оценкам, где-то в феврале. И после этого последовали отставки и кабинета министров, и генпрокурора. Он понял, что мало быть новым. И, как он еще сказал про правительство Гончарука, "недостаточно не воровать – надо быть более эффективным". И вот теперь установка новая – это синтез молодости и опыта. А с другой стороны – поиск идеального правительства. Однако методом перебора, проб и ошибок, что, конечно, может удлинить процесс.
А вторая переоценка ценностей была связана с тем, что Зеленский в силу своего темперамента попытался решить накопившиеся проблемы очень быстро, методом блицкрига, такой лихой кавалерийской атакой. Попытка была сделана, мы помним турбо-режим, попытку быстрее договориться по Донбассу. Но где-то в конце года и особенно в начале нынешнего года произошло увязание в традиционном болоте нашей бюрократии и политических согласований, отношений с олигархами. Поэтому блицкригом не удалось решить имеющиеся проблемы, и теперь Зеленский вынужден менять тактику. Вот это, наверное, самое главное.
И он меняется, в том числе под влиянием этих своих относительных неудач. Хотя в целом, судя по рейтингам, во всяком случае, первый год для него не был провалом. Я бы даже сказал так: чуда не произошло, на которое рассчитывали многие его избиратели, но не произошло и катастрофы, которую пророчили его противники.
— А страна изменилась, стала другой?
— Самое главное, на мой взгляд, то, что страна меняется. И Зеленский дал импульс к обновлению. На самом деле, извините за такую аналогию, она, может быть, неполиткорректная: через Зеленского и те кардинальные изменения во власти, которые произошли в прошлом году, наша политическая элита получила такой мощный пинок под зад. Извините за такую фривольную аналогию. Но это нужно было, политики должны были прийти в чувство.
С другой стороны, очень полезно было то масштабное обновление, которое произошло. Потому что из тех новых и молодых людей, которые пришли к власти, уже будет осуществляться селекция: часть останется, а часть не справится и отсеется либо после следующих выборов, либо в результате смен правительства, других органов власти. Но обновление было необходимо – и поколенческое обновление, и обновление физическое. Потому что у нас стали ощущаться элементы политического застоя. В этом плане, я считаю, тенденция была позитивной.
Но вот в чем проблема. Тоже один из парадоксов Зеленского, у него их много. Он ведь был антисистемным кандидатом. Но он не стал антисистемным президентом. Он, скорее, стал приспосабливаться к системе. И если в первые месяцы своего правления, особенно когда было новое правительство сформировано, была явная попытка модернизировать быстро систему, изменить ее, то сейчас он, скорее, пытается к ней адаптироваться.
— И стать системным политиком?
— Фактически да.
