Советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко показал видео, как россияне вывозят гражданских из Мариуполя в Россию. Андрющенко называет это депортацией. "Мариуполь. Впервые можем увидеть, как происходит депортация. Подают автобусы и объявляют об эвакуации. При посадке уже сообщают, что автобус везет в Безыменное Новоазовского района и потом в Россию", – отмечает Андрющенко.
О ситуации мы поговорили с правозащитником, директором Института стратегических исследований и безопасности Павлом Лисянским.
— Мы видели, как вывозят сейчас людей из Мариуполя. В Киеве накануне заявили, что количество депортированных за последнюю неделю выросло вдвое. По-вашему, с чем это может быть связано?
— Это, скорее всего, связано с внутренними директивами Российской Федерации. Там решается, куда и сколько людей, и дальнейшая их судьба. Они дальше депортируют людей, выполняют программу Российской Федерации "Соотечественник". Это программа министерства иностранных дел, которая направлена на то, чтобы заселить людьми славянской внешности отдаленные части Российской Федерации. Буквально последний год мы очень активно занимались кремлинологией. И у России сейчас есть проблема, что молодые люди неславянской внешности – грузины, кабардинцы, балкарцы, ханты и манси, – их на 28% присутствует больше, чем людей славянской внешности. Молодых людей славянской внешности 11%. У Российской Федерации есть такая жесткая группа националистов, она ничем не отличается от Третьего рейха или фашистов, которые хотят, чтобы в России жили люди только славянской внешности. Такими способами они пытаются увеличить численность людей славянской внешности, рождаемость славянских людей. И принудительная паспортизация Российской Федерации сначала на Донбассе, а сейчас они хотят ее объявить уже и на южных оккупированных регионах Украины. Это тоже их идея.
— Фильтрационные лагеря есть и на оккупированной территории Украины, и на территории России. Какая между ними разница?
— В Российской Федерации отношение к людям менее агрессивное. Я не могу сказать, что там отсутствует жесткость или жестокость, но там это все-таки менее агрессивно. На оккупированных территориях "ДНР" и "ЛНР" ситуация вот в чем. Территория беззакония, территория бесправия. Там к людям относятся жестко, жестоко, даже совершают преступления, даже могут убить. Были такие случаи – мне рассказывали. Если это территория России, то там все равно дают какие-то команды: к этим относиться жестко – к этим относиться не жестко. А вот на оккупированных территориях Луганской и Донецкой областей могут быть случаи убийств и самоуправства и так далее.
А программа в принципе одна и та же. Они сейчас проходят так называемые курсы денацификации. Я вижу так, что это скопировано с китайских школ по принудительному политическому перевоспитанию. Если вы сейчас увидите видео каких-то людей, которые показывают русские, которые говорят: "Я ругала российских солдат, но я прошла курс денацификации, и теперь я мыслю по-другому".
У этих школ есть три уровня. Есть начальный уровень – для тех людей, кто особо не понимает. Второй уровень – это для людей, которые более трех-четырех лет поддерживают Украину политически. И третий – это для очень жестких и закостенелых людей, которые всегда вели свою борьбу против Российской Федерации или против "ЛНР" и "ДНР". Эти политические школы сопровождаются и физическим насилием, и моральным давлением, и унижением – там присутствует все. Но когда я увидел материалы этих программ – со мной поделились хакеры, которые нашли некоторые документы, – я увидел четкую параллель с китайскими школами по политическому перевоспитанию. То, что творят китайцы по отношению к уйгурам, точно так же можно ретранслировать и на эти лагеря денацификации в Луганске, Донецке и в Российской Федерации.
— Можете рассказать о случаях убийств в этих лагерях?
— Мне об этом рассказывали местные конвоиры. Так случилось, что я с 2014 года очень детально занимался с Восточной правозащитной группой освобождением людей из мест лишения свободы в "ЛНР" и "ДНР". Мы пятерых людей освободили без помощи государства. У меня остались их контакты. Сейчас в эти лагеря денацификации отправляют местных конвоиров, которые работали еще с 2014 года. И они мне рассказывали, что при проведении уроков денацификации у какого-то русского конвоира или куратора возникал спор: кто-то из людей не соглашался. Завязывался спор, и человека просто убивали. Убили, похоронили. Информации о нем никакой нет – документы сразу были уничтожены. Я пытался найти информацию об этом человеке, но они говорят, что это сделать нереально. Все документы сразу уничтожаются. Даже сейчас, во время боевых действий, тела в морг не отправляются, потому что морги переполнены.
— То есть речь идет о каких-то единичных случаях или нет?
— Я знаю три-четыре случая. Человека могут убить, и его могут не найти. Я не могу сказать, что это массово, но это не единичные случаи точно.
— Есть у вас примерные данные, сколько человек может находиться в общем в этих лагерях сейчас?
— Мы сейчас работаем над этим, но нет точных данных. Каждый день цифра меняется. В связи с тем, что процедура денацификации введена на постоянной основе и в эти лагеря может попасть человек, который ранее уже проходил эту процедуру, к примеру, в Мариуполе она действительна на семь дней, а потом опять надо проходить процедуру денацификации. Соответственно, человек туда опять может попасть. Точных данных нет. Но это десятки тысяч человек – это минимум.
Плюс эти фильтрационные лагеря открыты и в Российской Федерации для тех людей, которых депортировали. То есть сегодня человек прошел эту процедуру фильтрации, к примеру, в Мариуполе, а завтра его депортировали в регион Российской Федерации, например в Татарстан или в Западную Сибирь, и там он тоже проходит эту процедуру фильтрации. Там он может ее не пройти, и его отправляют в концентрационный лагерь Российской Федерации. Они создали такие отделения при каждом учреждении Федеральной службы исполнения наказаний Российский Федерации. И человек туда может попасть. Поэтому точное количество людей просто невозможно посчитать, потому что идет постоянная текучка, постоянное наполнение, постоянное изменение. Но это десятки тысяч – это минимум.
