Министр юстиции Украины Денис Малюська в интервью Настоящему Времени рассказал о большом спросе, который в Украине существует как на здания бывших тюрем, так и на платные камеры с улучшенными условиями содержания в следственных изоляторах. По его словам, только один Киев "стремительно приближается к первому миллиону, заработанному на платных камерах", а всего на таких услугах украинские тюремщики уже заработали 1 млн 700 гривен (около $60 тысяч).
Кто покупает украинские тюрьмы и под что их предполагается перепрофилировать? На что идут деньги, которые тюрьмы зарабатывают на "платных" постояльцах? Действительно ли украинские тюрьмы будут "конкурировать" между собой по образцу гостиниц? И как обстоят дела с заражениями коронавирусом в украинской пенитенциарной системе?
"В некоторой степени частичка функционала тюрем – это аналог гостиниц"
– Что за история с рейтингом украинских тюрем? Кто будет составлять этот рейтинг? Какая у него цель?
– Цели три. Первая цель – это понять, что происходит внутри тюрем, потому что у нас нормальной статистики по показателям каждой индивидуальной тюрьмы нет. Тюрьма – это, по сути, довольно сложная структура, сложная организация, у которой есть ряд целей. Например, первая цель – изолировать заключенных от внешнего мира, чтобы мы чувствовали себя в безопасности, чтобы они не совершали преступления, пока они опасны для общества. Вторая цель – содержание тех, кто там находится, то есть обеспечивать их быт, охрану, еду. И третья цель – их ресоциализация, то есть делать их людьми, которые могут после выхода на волю жить нормально в обществе и не совершать преступления.
Все это мы никогда не измеряли. У нас существует огромная система тюрем, в которых десятки тысяч человек работают, а их эффективность никто не измерял.
Цель этого рейтинга – это как раз оценить все тюрьмы по огромному количеству факторов, у нас их около 350. Соответственно, мы будем знать, как каждая тюрьма справляется со своими задачами, какие результаты – все будем подводить и выкладывать в рейтинге.
А рейтинг будет считаться софтом – программным обеспечением – на основании данных, которые будут вводиться в систему. Данные по большому счету это статистика работы наших учреждений: сколько там заключенных, какие результаты, какие рецидивы, как там происходит работа внутри, работают ли госпредприятия, работают ли заключенные. То есть действительно очень много факторов, которые нам наконец-то покажут, кто успешный, а кто – нет. И это даст нам возможность принимать адекватные управленческие решения.
– То есть в дальнейшем между тюрьмами будет конкуренция?
– Безусловно. Конкуренция – это движущая сила в частном секторе, на этом базируется капитализм. Почему же это не имплементировать в государственном секторе?
Напомню, в некоторой степени частичка функционала тюрем – это аналог гостиницы. Кроме наказания и кроме ресоциализации мы также обеспечиваем логистику, охрану и проживание, питание. По сути, это и есть содержание. Если возьмете сети гостиниц в стране, они конкурируют между собой. У нас конкуренции, естественно, нет, потому что мы за клиентов не боремся – нам их привозят. Но показать, посмотреть, как они работают, какая логистика, как они обеспечивают достижение своих целей не только по содержанию заключенных, но и работе с ними, – это ключевое. Да, будет конкуренция.
"Получают профит не только те, кто может себе позволить заплатить"
– В Украине была введена платная услуга содержания в СИЗО. Кто этими услугами пользуется? И, возможно, появились какие-то новые цифры по доходам?
– Услуга популярная, особенно в городе Киеве. Город Киев стремительно приближается к первому миллиону, заработанному на платных камерах, притом что в Киеве это работает чуть больше чем полгода. Общая цифра дохода по всей стране – это 1 млн 700 гривен (около $60 тысяч).
Опять-таки явный лидер – Киев, областные центры пока что отстают. И это логично, потому что цена за платную камеру в следственном изоляторе областного центра раза в три дешевле, чем в Киеве. Киев – это столица, в Киеве спрос больше, в Киеве содержание дороже, в Киеве, по нашим ощущениям, если мы еще откроем раза в три больше камер, они тоже все будут заполнены. Спрос реально большой. И мы планируем открытие еще нескольких камер где-то этой зимой.
– Я так понимаю, самый дорогой – Лукьяновский СИЗО?
– Да, в Лукьяновском СИЗО месяц [стоит] 12 тысяч гривен (около $420).
Если человек, который пребывает под стражей, хочет себе иметь улучшенные условия содержания, он платит деньги – и он это получает. Напоминаю, речь идет о следственном изоляторе, то есть это люди, пребывающие под следствием. Им еще не вынесены приговоры: часто человек в конечном итоге приговор не получает, то есть он невиновный. И предоставить ему возможность более-менее комфортного, выше типичного убогого содержания в следственном изоляторе – это вполне то, что мы должны и можем делать.
Кроме того, деньги – этот 1 млн 700 гривен – тратятся и будут потрачены на ремонт в бесплатных камерах. Мы сделали уже огромное количество ремонтов за заработанные деньги, поэтому от этой истории получают профит не только те, кто может себе позволить заплатить, но и те, кто пребывает в бесплатных камерах. Потому что там проводится ремонт, а там у нас ужаснейшее состояние, опять-таки из-за нехватки бюджетных денег на ремонт в следственных изоляторах.
"Тюрьма идеальна для застройки под жилую недвижимость, торгово-развлекательные центры"
– Вы говорили о том, что будет распродажа украинских тюрем. Что будете продавать и кто будет их покупать?
– Желающих купить очень много. Бизнесов, которые ждут не дождутся, пока мы наконец-то не выложим на аукционе тюрьмы, их много. Мы немножко затянули со сроками подготовки ввиду бюрократических формальностей – у нас оказалось огромное количество законодательных и подзаконных актов, которые противоречат друг другу, которые не позволили нам выйти на продажу еще в начале осени.
У нас сейчас финализированы документы по трем тюрьмам на продажу. Сейчас мы согласовываем одобрение документов со стороны Фонда госимущества. Как только одобрение будет получено, сразу стартует электронный аукцион, где каждый желающий сможет купить себе тюрьму.
Естественно, никто не хочет и не планирует покупать себе тюрьму и там организовывать БДСМ-клуб или еще что-то, связанное с тюрьмой. Безусловно, главная цель инвестора – это сделать из тюрьмы стройплощадку, потому что там подведена вся инфраструктура, электричество, канализация, вода. Площадь огромная – речь идет о площадях, как правило, больше 10 гектаров земли. Местоположение отличное.
Обычно то, что мы выставляем на продажу, – это города областного значения в центре. То есть свободная площадка, где соседи будут рады, если там будет что-то, но не тюрьма. Поэтому, в принципе, идеальная история как для застройки под жилую недвижимость, торгово-развлекательные центры. Если это не самый центр, а какая-то окраина, то это могут быть какие-то заводы, фабрики. У нас есть разные инвесторы, которые хотят купить тюрьмы под разные цели. Им всем это интересно.
– То есть заключенных в Украине намного меньше, чем мест для их содержания?
– Да, заключенных намного меньше. У нас система осталась советская репрессивная, где рассчитывалось, что за каждый чих человека будут отправлять в тюрьму. Это неэффективно, неэкономно и неправильно, это безумие, с одной стороны. С другой стороны, и населения было побольше в начале 90-х.
Поэтому сейчас у нас есть несколько десятков тюрем, которые уже не используются годами. Мы тратим миллионы гривен на их содержание, хотя они не исполняют свою функцию и, по сути, являются по большому счету развалинами, потому что там уже за эти десятки лет разграблено все что можно, вынесено, разбито. Разве только еще какие-то кирпичи не выносились, из которых здание построено. Но превратить их в функционирующие объекты практически невозможно за бюджетные деньги.
"Цифры действительно прекрасные. Я в них сам долго не верил"
– Какая сейчас ситуация с коронавирусом в украинских тюрьмах? Вы недавно говорили о том, что в местах заключения не делаются тесты. Как все происходит?
– В случае появления симптомов мы увозим заключенных в учреждения охраны здоровья, где им делают тесты, как и любым гражданам Украины. Поэтому ключевое направление – это симптоматика. Если появились симптомы – мы делаем тесты. Или, если выявлен коронавирус, то мы контактных лиц тоже вывозим и тоже им делаем тесты.
Ситуация пока что по заключенным замечательная, потому что за весь период пандемии с начала возникновения ковида у нас среди заключенных заболело только 24 человека. Это очень маленькая цифра. В реальности мы ждали намного больше. И мировая практика показывала, что в тюрьмах обычно ситуация намного сложнее. Здесь мы среди мировых лидеров по сдерживанию коронавируса внутри учреждений.
С сотрудниками [ситуация] хуже, потому что они общаются с людьми и, соответственно, живут как и любые другие граждане. Там у нас больше 630 человек заболело – это те, кто занят непосредственно в охране, в обслуживании тюрем. И больше 100 врачей, которые работают в тюрьмах, тоже заболели.
– Как удается прийти к таким успехам в борьбе с коронавирусом?
– Честно говоря, этот результат неожиданный и для меня. Я ожидал, что будет больше, сложнее. Но на самом деле мы предприняли ряд мер сразу же, изначально: мы полностью закрыли тюрьмы для разнообразных свиданий. Сейчас разрешили краткосрочные свидания через стекло. Мы ограничили максимально передвижение внутри тюрем, мы выделили камеры для того, чтобы была немедленная изоляция для тех, у кого был выявлен коронавирус. Мы обеспечили тюрьмы средствами индивидуальной защиты по возможностям – полного бюджетного финансирования для этих целей у нас нет. Это все сработало. Цифры действительно прекрасные. Я в них сам долго не верил, но многочисленные проверки показали, что так оно и есть.
– Вы недавно выпросили 1 млн гривен – это 35 тысяч долларов – из ковидного фонда для борьбы с коронавирусом в пенитенциарной системе. Для чего, кому нужны эти деньги?
– Технически не совсем так. Мы внесли в ковидный фонд из нашего бюджета сэкономленный 1 млн гривен и попросили его оттуда забрать на борьбу с ковидом в наших образовательных учреждениях пенитенциарной службы, поэтому проход через ковидный фонд. Это была техническая деталь, необходимая для перераспределения денег с одного нашего направления на другое.
А цель была простая. У нас есть учебные заведения, которые должны работать во время ковида, должны работать дистанционно. Часть денег направится на средства индивидуальной защиты – маски или дезинфекцию, и часть на аппаратуру для дистанционного обучения, чтобы преподаватели могли общаться со студентами.
– А что такое – "сэкономленный" 1 млн гривен?
– Это другие направления. Конец бюджетного года, где-то в каких-то направлениях мы не потратили, поэтому перераспределили. Этим занимается каждое министерство в конце года, перебрасывая бюджетное распределение денег с одного направления, где не было потрачено, на другое.
