Чеченский беженец Магомед Гадаев, которому удалось уехать в Европу, был в минувшие выходные депортирован из Франции в Россию, а позже передан чеченским силовикам: они окружили дом в Новом Уренгое, в котором укрывался Магомед. Гадаев обратился в местное управление МВД с просьбой о госзащите.
Несмотря на то что, по словам его адвокатов, чеченец не находится в розыске и в отношении него не была избрана мера пресечения, ямальские силовики все равно передали его в руки чеченским силовикам.
Гадаев много лет боролся за право остаться в Европе, так как опасался преследования в России: еще до отъезда он отбывал наказание по обвинению в связях с сепаратистами, а затем его несколько месяцев удерживал ОМОН. Подробнее о его истории можно прочитать в его интервью корреспонденту Кавказ.Реалии.
Что сейчас известно о Гадаеве и почему он снова оказался в России, Настоящему Времени рассказал член правления правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов:
— Какие сейчас есть последние данные о местонахождении Магомеда Гадаева, где он может находиться?
— Никаких, кроме одного, он в Чечне. Сейчас с утра там приступает к работе адвокат. Он пойдет в МВД по Чеченской республике и будет требовать предоставить ему информацию, где Гадаев находится.
— Какие у вас есть опасения?
— Как вы совершенно правильно сказали, его могут убить, он может исчезнуть. Скажут: "Мы его допросили и отпустили, мы не знаем, где он". Ведь такое происходит в Чечне сплошь и рядом. "Он куда-то вышел на улицу, а что дальше с ним было, мы не знаем" – такой возможен вариант. Возможен вариант, что это время, когда он более суток находился без любой адвокатской помощи с момента его вывоза из Нового Уренгоя и до того, как адвокат приехал в Чечню, он мог подвергаться пыткам. Это большая вероятность. Дай бог, если все наши опасения – опасения правозащитников – окажутся неправильными. Очень хотелось бы на это надеяться.
— Что это за история, как он оказался в России? Почему его депортировали из Франции? Ведь он попросил там убежища.
— Дело в том, что Франция после жестокого убийства французского учителя выходцем из Чечни всеми силами пытается освободиться от любого чеченца, который там проживает и который дает хоть какое-то малейшее для этого основание.
Какие основания дал Гадаев? С точки зрения французских властей, он был не очень законопослушным человеком. Никаких оснований у них сейчас привлекать его к уголовной ответственности не было, но образ жизни его не нравился. Он уже попадал в поле зрения правоохранительных органов, даже некоторое время – не сейчас, а несколько лет назад – отсидел в тюрьме недолгое время. Он не очень законопослушный человек. Значит, есть сейчас возможность, когда идет такая достаточно массовая депортация, и его поставить на очередь в депортацию.
Он подавал в суд, и французский суд недвусмысленно решил, что сейчас пока его судьба не определена, у него нет статуса беженца, но есть какой-то промежуточный статус. Пока окончательно не будет решен вопрос – будет у него статус беженца, не будет статуса беженца – суд постановил, что его нельзя депортировать. А это довольно длительный процесс – определение статуса. Несмотря на решение суда, решением Министерства внутренних дел он был посажен на самолет и доставлен в Россию.
— От депортации не спасло даже то, что он пытался себе вспороть живот?
— Нет, не помогло. Это совершенно дикое поведение французских властей. Французские правозащитники поднимали скандал, требовали остановить депортацию, потому что она незаконна с точки зрения французского законодательства. Он вспарывал себе живот в депортационном лагере, нет, все равно посадили в самолет и доставили в Москву. А там его в аэропорту уже ждала ФСБ. Сотрудники ФСБ сказали ему: "Ну сейчас мы будем тебя в Чечню этапировать". "Почему?" – говорит он. Мы направили туда адвоката, адвокат тоже говорит: "Почему?" Против него здесь не возбуждено уголовное дело, к нему до сих пор не было никаких претензий ни у каких властей в Российской Федерации. Официальных претензий [не было], неофициальные со стороны чеченских силовиков ему угрозы поступали, еще когда он был за рубежом, в Польше. Ему звонили, угрожали: "Не вздумай продолжать давать показания. Не вздумай дальше говорить все то, о чем ты говорил, о пыточных секретных тюрьмах, о фальсификации контртеррора".
