Много было слов сказано в адрес разных, в меру важных фильмов Каннского фестиваля 2023 года. Вот тут просматриваются очевидные параллели между сейчас и тогда. В свастике себя не узнаете? А в Генрихе VIII? Очень точно про диктатуру! Блистательно про коллективную ответственность! В итоге о том, что чувствует обычный человек при виде зла – банального или какого угодно, – снял скромную, но совершенно волшебную картину "Опавшие листья" ("Мертвые листья") наш старый друг, вернувшийся в кино, – Аки Каурисмяки.
Ее герои – одинокие люди за сорок, перебивающиеся случайными заработками. Огни небольшого города Хельсинки освещают их путь – из убогой квартиры в унылый кабак. Иногда они оказываются в кинотеатре, на фильме Джармуша про зомби, после сеанса молча курят, прислушиваясь к мнениям знатоков: этот фильм мне напомнил "Дневник священника" – а мне "Банду аутсайдеров". Им этот фильм ничего не напомнил, но, как и полагается настоящему кино, облегчил на пару часов невыносимую тяжесть бытия.
По радио все время говорят про войну в Украине. И все время хочется выключить эти сводки. Проклятая война, но и жизнь проклятая. Надо ли выжить? Наверное. Ради чего? Они уже не знают. Возможно ради друг друга. Или подобранной на стройке собаки, которую, конечно же, назовут Чаплин. Каурисмяки не идеализирует своих героев. Не хочет даже дать им имя, не то что надежду. В отличие от Дарденнов, не пытается защищать их права – права пролетариата, позабытого на фоне иных проклятий. Да и потом они сами отчасти виноваты. Много пьют, мало к чему стремятся. Кроме робкой любви – из отчаяния или представлений о заведенных порядках. Жизнь все же одна, заявляет Каурисмяки. И тем, кто борется за нее, а не против, надо пожелать удачи. "Опавшие листья" Ива Монтана на стихи Жака Превера звучат особенно пронзительно по-фински, сопровождая героев, шагающих по направлению к закату – мира или эпохи, уже неважно.
В среду, 24 мая, под занавес фестиваля показали фильм, после которого синефилы могут со спокойной совестью покидать Круазетт. "Потофе" ("Рагу Додена Буффана") французского режиссера вьетнамского происхождения Чан Ань Хунга – экранизация романа Марселя Руффа 1924 года "Страсть Додена Буффана". В этой виртуозной картине, снятой при активном сотрудничестве знаменитого шеф-повара Пьера Ганьяра, многократно премированного гидом Мишлен, не происходит ровным счетом ничего. Просто Бенуа Мажимель и Жюльетт Бинош два с лишним часа готовят еду, а затем ее дегустируют, рассказывая параллельно байки про Огюста Эскоффье, Антуана Карема или Жана Брилья-Саварена, великих гурманов и поваров прошлого.
Время действия – 1885 год, разгар бель-эпок, год, в который Сезар Ритц и Эскофье положили начало индустрии люкса, открыв в Монако Гранд Отель. Вряд ли кто-то за всю историю искусств умел портретировать еду в различных ее ипостасях – от свежо и остро благоухающих устриц до слоеного пирога с раковыми шейками – лучше учеников Рубенса, Снейдерса с Йордансом. А вот поди ж ты, Чан Ань Хунгу удалось их превзойти. Не хотелось бы ударяться в пошлость и сравнивать кулинарный процесс с созданием Сикстинской капеллы или Оды к радости, но это именно тот случай.
Героя Мажимеля переполняет любовь – он глядит на грушу в вине с той же нежностью, что и на Бинош, принимающую ванну. Мир состоит из даров – пенного моря, цветущего сада, человеческого сердца. И за это миру стоит быть благодарным. "Потофе" самым ироничным образом рифмуется с другой конкурсной картиной "Клуб Зеро" австрийской режиссерки Джессики Хаусснер, посвятившей свой нелепый опус расстройствам пищевого цикла и заставившей персонажей ради сохранения планеты есть в кадре собственную рвоту. Доден-Мажимель не знает, можно ли спасти окружающую среду, но всегда готов выпить за ее здоровье бутылочку Krug 1837 года, пролежавшую в трюме затонувшего корабля полвека, а затем приобретенную на аукционе в Лондоне.
Отношения Мажимеля и Бинош (когда-то они были парой и за кадром) оригинальнее даже их совместных рецептов. Они живут в открытом браке, ибо все и особенно чувства являются полем для нескончаемых экспериментов с ингредиентами. Вечерами, созерцая Луару, обдумывая очередное меню из скольких-то блюд, Доден пытается убедить Бинош выйти за него замуж. Брак – это ужин, начинающийся с десерта, шутит он, снова получив отказ. Вопреки данной остроте, Каннский фестиваль завершается как и положено – на сладкое заготовили шедевр.
Рубен Эстлунд будет полным идиотом, если не даст "Потофе" главный приз. В конце концов, мы находимся во Франции, где вся жизнь – игра света в бокале бургундского, где и труды, и дни протекают за столом.
Мнение обозревателя Настоящего Времени может не совпадать с мнением редакции.
