По заявлению государственного оператора газотранспортных сетей Украины, российская компания "Газпром" без уведомления повысила давление на газопроводе Уренгой – Помары – Ужгород на участке госграницы Россия – Украина. В компании выразили беспокойство, что подобные действия могут привести к аварийным ситуациям на магистральном газопроводе. Случаи тяжелых последствий таких скачков давления уже были: в 2009 году из-за несогласованных действий между операторами произошла авария на газопроводе Туркменистана.
Угроза аварии на газопроводе вызывает особое беспокойство с учетом сокращения прокачки газа по газопроводу "Северный поток — 1": утром 27 июля она сократилась до примерно 20% от номинальной мощности трубы, заявила немецкая газотранспортная компания Gascade.
Накануне министры энергетики ЕС одобрили компромиссный вариант соглашения о добровольном сокращении странами союза использования газа. Речь идет о снижении зависимости от газа с августа по март на 15%.
Советник председателя правления "Нафтогаза Украины" Алексей Рябчин рассказал в эфире Настоящего Времени, насколько сильна сейчас угроза аварии и как Европа может справиться с газовым шантажом России.
— Когда "Газпром" увеличивает давление в этом газопроводе Уренгой – Ужгород, это значит, что он фактически увеличивает поставки по этому газопроводу?
— Я бы так не сказал. Я бы сказал, что он провоцирует нервозность в Европе и у своих газовиков в том числе, потому что подобные вещи уже были и в 2009 году, и в другие годы. Это труба высокого давления – около 60 атмосфер. Играясь с этими режимами, есть определенная нервозность не у политиков, а у простых инженеров, которые должны с этим давлением совладать. Была уже авария в Туркменистане. Но также были подобные аварии и в России, когда просто летели фланцы, арматура, краны.
Поэтому это серьезные технологические вещи. Ничего удивительного не происходит, потому что стратегия "Газпрома" направлена не на рыночное поведение, а на войну. Это энергетическая война – это наконец-то поняли в Европе. То, о чем Украина говорит уже лет 10, – "Газпром" показывает себя как ненадежный поставщик.
Когда мы занимались вопросом Nord Stream 2, я был народным депутатом Украины предыдущего созыва, мы очень много общались и с немцами, и с американцами, и с другими странами относительно "Северного потока – 2". И нам немцы всегда говорили: "Вы знаете, Советский Союз был надежным поставщиком даже во время холодной войны. Газ всегда поступал. О чем вы говорите, Украина? Какая война, какие трубы? Это чисто коммерческий проект". Сейчас "Газпром", Россия и Кремль сделали все для того, чтобы Украина имела возможность говорить: "Ну мы же вам говорили". Теперь к нам и нашим словам прислушиваются намного больше, как к людям, у которых есть опыт борьбы с "Газпромом", и судебных исков к "Газпрому", и побед на данном фронте. И все эти усилия "Газпрома" на то, чтобы подорвать доверие к Украине как к надежной стране-транзитеру, они сейчас испарились. Все прекрасно понимают, кто виноват. Все прекрасно понимают, что Россия является ненадежным поставщиком. И [страны] готовы заплатить даже больше и делают все, чтобы отказаться от такого ненадежного поставщика и быть независимыми от российских энергоресурсов.
Резюмируя, тактические победы у "Газпрома" в России на газовом рынке, безусловно, есть. Они получат больше денег. Но стратегически это проигрыш. Просто будут новые контракты, будут построены LNG-терминалы, будет энергосбережение, будет зеленый курс и будет много чего, что заставит просто отказаться от российского газа. Проиграет российский народ из-за этой кучки идиотов, которые сидят в Кремле. И долгосрочно это определенно проигрыш для России.
— Если вообще говорить про детали, вы можете объяснить, что значит, что они увеличивают давление на участке границы России и Украины? Это технический показатель? Или они больше газа закачивают – и если бы украинская сторона знала об этом заранее, она должна была бы тоже что-то перенастроить, чтобы этот газ уходил дальше?
— Это единая технологическая система с очень высокосложным оборудованием, которое управляется оператором ГТС – это компания, которая была отделена от "Нафтогаза" в результате имплементации европейского законодательства Третьего энергетического пакета с российской стороны, этот газопровод эксплуатирует "Газпром", а дальше он идет на Европу. Условно говоря, если зашло в Украину 100 млн кубов в день, то 100 и должно выйти. Давление влияет на технологические режимы и на количество и скорость газа, который проходит в этой трубе. Это не только российский газ – в эту трубу закачивается и украинский газ, который добывается на Харьковщине, на Полтавщине, на Львовщине. Эта труба подсоединена к сложной системе газохранилищ. Поэтому для тех молекул газа, которые идут по этой системе, давление должно быть унифицировано. Для этого есть очень сложная система компрессорных станций. И все должно работать согласно технологическим картам. Если у одной из стран возникает желание повысить или понизить давление, то это должно быть синхронизировано совместно с другой страной. Если это односторонняя вещь, то мы прекрасно помним и газовые войны, которые были, и перекрытия. Мы прекрасно понимаем, к чему мы должны готовиться. И я могу заверить, что Украина готова ко всем сценариям.
После вчерашних заседаний стран Евросоюза, которые согласились на определенные механизмы сокращения спроса на 15%, мы видим, что наконец-то и к Европе пришло понимание, что в этот сезон у них будет проблема с газом, проблема с Россией. Но именно так и нужно делать. Когда "Газпром" шантажирует, когда он показывает такие действия, ты должен показывать, что ты готов к этому, что у тебя есть план А, план B и план C, и тогда "Газпром" отступает. Это доказывает множество газовых войн, в которых Украина приняла участие и победила благодаря тому, что у нас были планы, благодаря тому, что мы знали, что и как делать. Теперь то же самое делает Европа.
Я уверен, что это будет сложная зима, но дальше все будет хорошо, Европа перестроится, у Европы увеличится газодобыча, у Европы увеличится количество поставщиков газа, у Европы увеличатся инвестиции – мы видим все зеленые климатические бизнесы. Украина, кстати, тоже готова помогать, и вчера наш министр энергетики Герман Галущенко заявил на встрече с комиссаром Кадри Симпсон о том, что Украина готова заместить часть из того газа, который сейчас в недостатке, мы можем поставлять нашу электроэнергию. Соответственно, не нужно сжигать газ на электростанциях для того, чтобы выработать электроэнергию. Мы найдем общими усилиями выход из этой сложной ситуации, несмотря ни на какие российские усилия. Все будет хорошо, несмотря на то, что зима будет тяжелой.
— Я правильно понимаю, что все-таки есть некоторые газопроводы в Украине, которые перебиты военными действиями, и это буквально не позволит некоторым регионам отапливаться?
— Есть разного типа газопроводы. Есть магистральный, про который мы с вами уже поговорили, – труба высокого давления. Есть ГРМ – газораспределительные газопроводы. И есть газопроводы низкого давления, которые подходят к домам. Магистральный газопровод Кремль не атакует, потому что по нему идет их газ. И это те деньги, которые нужны Российской Федерации. Поэтому пока что эта инфраструктура [находится в лучшем состоянии, в отличие от] нефтепереработки, которая действительно в Украине подверглась массовому обстрелу.
Действительно есть проблема с газопроводами среднего и низкого давления, которые наши энергетики под пулями и взрывами регулярно ремонтируют. Это очень сложно, к сожалению. И у нас в "Нафтогазе" 29 наших коллег погибло под обстрелами во время работы на разных инфраструктурных объектах. И сейчас действительно есть проблемы в Донецкой и Луганской областях. Я, например, не знаю, как будет проходить отопительный сезон в Мариуполе, в Северодонецке. Проблемы будут с определенными районами в Харьковской области.
— А в Запорожье?
— Надеемся, все будет хорошо. Мы можем контролировать очень много рисков, мы знаем, что мы можем делать. Но военные риски мы точно не можем контролировать. Есть угрозы, и мы прекрасно понимаем, что Россия может делать эскалацию и будет делать эскалацию. И они специально били по Северодонецкой ТЭЦ, которая поставляет тепло и электроэнергию. Разрушены энергетические объекты в Ахтырке, в Кременчуге, во многих других [городах]. То есть это теплогенерация либо электрогенерация. И Россия может делать это и дальше. Мы готовимся к очень сложной зиме. Европа тоже готовится к очень сложной зиме. Мы понимаем, что это война, мы понимаем, что таким образом пытаются нас запугать, но у нас очень решительный настрой не только пережить эту зиму, но и отбить оккупантов, вернуть себе все территории, интегрироваться в Европу и жить в нормальной счастливой европейской стране.
— Если говорить про те территории, которые вы перечислили, по-вашему, надо ли людям оттуда, условно, на зиму уезжать?
— Я родился в Мариуполе, всю жизнь прожил в Макеевке в Донецке и на севере области. Возле Славянска и Краматорска прошло очень много счастливых моих дней. Я уехал, три поколения моей семьи уехало. Если честно, я не понимаю, почему люди, видя, какие разрушения, какие есть угрозы, видя взрывы каждый день, не понимаю, почему они сейчас не эвакуируются и не спасают свою жизнь. Наша армия обязательно отобьет и защитит эти территории – мы в нее верим. Все вернется назад. Главное – это жизнь, все остальное – наживное. Если меня сейчас слушают люди на тех территориях, которые сейчас подвергаются обстрелам либо находятся под угрозой, делайте правильные выводы, жизнь – это самое ценное, что у вас есть. Жизнь ваша, ваших близких, ваших детей. Поэтому действительно там будут большие проблемы. Не верьте тому, что говорят, что там сейчас все восстановят и все будет замечательно. Такого не будет, это невозможно.
— Правильно ли я понимаю, что до окончания войны восстановить все эти коммуникации невозможно?
— Коммуникации восстановить возможно, а вот объекты теплогенерации будет восстановить намного сложнее. Где-то что-то перебитое восстановить можно либо поставить какие-то заплатки. Самое сложное – это объекты, которые генерируют тепло либо электроэнергию, либо уничтоженные заводы в Мариуполе, либо технологические циклы, например, в Северодонецке. Вот это намного сложнее. А сети – это несложно.
