В конце января в Беларуси пропали директора сразу всех четырех сахарных заводов. В понедельник, 27 января, на работу не вышел ни один руководитель. И до сих пор никто из них не появился на рабочем месте.
Местные СМИ предполагают, что все они задержаны. По данным издания TUT.BY, по "сахарному делу" было задержано не менее 11 человек. Официальной информации нет ни от Следственного комитета Беларуси, ни от КГБ.
Настоящее Время поговорило с журналистом белорусской службы Радио Свобода Юрием Дракахрустом о том, почему директора исчезли одновременно, частая ли эта практика в Беларуси и может ли ожидаться крупное расследование в ближайшее время.
– Бывали ли подобные случаи ранее?
– Такое часто бывает в Беларуси. Например, в 2018 году было "дело медиков", или, как его еще называли, "дело врачей", когда десятки людей, причем высокопоставленных представителей медицинской отрасли, попали за решетку, включая и чиновников министерского уровня. До того было "дело таможенников", когда примерно одновременно были арестованы таможенники Гродненской и Гомельской таможен, причем там речь шла о десятках людей, которые тоже попали под следствие и за решетку. Это происходит в течение нескольких месяцев, но это происходит все-таки в достаточно короткий интервал времени, и вот такие как бы отраслевые названия – они, по крайней мере, возникают в СМИ, люди фиксируют, что это не отдельные предприятия, а это фактически накрывают целую отрасль.
– Значит, что и в обществе к этому должны относиться как к кампании – или этих людей все считают виноватыми, те, кто оказываются на свободе?
– По-разному, по-разному. Многие, в общем-то, высказывают сомнения, например, наши коллеги разговаривали с сотрудниками одного из сахарных заводов – они говорили, что да, вроде хороший мужик. Скажем, по поводу врачей особенно много было таких голосов, потому что за решетку попали достаточно известные люди, которым многие благодарны, которые оказали людям помощь, что, впрочем, не исключает, что таки могли быть не совсем чисты на руку: человек может быть хорошим врачом, но путать карман свой собственный и государственный – такое бывает.
– А для чего это делается? Потому что если бы это была просто рутинная борьба с коррупцией – ну, по одному бы выхватывали людей. Это власть делает для чего-то специально или в этом какая-то специфика работы спецслужб, просто им так удобно работать?
– Вы знаете, я думаю, скорее второе, что вы сказали. Скорее не для чего-то, а почему-то. Дело в том, что белорусская экономика очень централизованная, очень сильно управляемая. И в этом смысле над предприятиями отрасли есть соответствующая структура в Совмине, которая довольно жестко их контролирует. И схема такая: ну вот зацепились за одно предприятие – ну, понятно, что связи ведут куда? Связи ведут наверх. А потом уже сверху смотрят: а что у нас под этим чиновником вообще ходит? А ходит вот то, то, то, то, то. И вот я думаю, что самый такой распространенный механизм – это вот такой.
– Самое интересное, а что будет с теми людьми, которых сейчас задержали, – по примеру тех людей, которых задерживали раньше? Они отдадут деньги и займут дальше свои посты, потому что родине нужны, или все поменяется?
– По-всякому. Тут жесткой системы нет, сказать, что судьба всех вот такая. Но действительно, в Беларуси есть возможность и откупиться, официально откупиться, то есть компенсировать вред причиненный – и, соответственно, выйти на свободу. Ну и в Беларуси бывало, как в свое время в советские времена, из маршалов в зэки, из зэков обратно в маршалы. Ну, не совсем в маршалы, но были крупные директора, скажем, предприятий, которые отправлялись за решетку, потом некоторые становились директорами совхозов, колхозы возглавляли, а некоторые возвращались на достаточно высокие даже должности.
