Около трех тысяч сторонников осужденного экс-главы ячейки "Правого сектора" в Одессе Сергея Стерненко попытались прорвать полицейские кордоны возле офиса президента Украины в Киеве 23 февраля.
Протестующие использовали фаеры, газовые баллончики и дымовые шашки. По итогам митинга были задержаны 24 человека, однако к утру их отпустили.
Ранее 23 февраля Приморский суд Одессы приговорил Сергея Стерненко к семи годам и трем месяцам лишения свободы с конфискацией имущества. Стерненко признали виновным в разбое и незаконном обращении с оружием, но освободили от уголовной ответственности за похищение человека в связи с окончанием срока давности.
О подробностях этого дела в эфире Настоящего Времени рассказал Антон Наумлюк, главный редактор украинского издания "Грати".
Издание проанализировало текст приговора.
– Мне кажется, большая часть вчерашних возмущений и ажиотажа связана с тем, что мало кто следил за этим делом, мало кто видел сам приговор и вообще знает доказательства обеих сторон, – считает Наумлюк. – Основными доказательствами обвинения стали показания самого потерпевшего, депутата районного совета [Сергея Щербича], который утверждал, что Стерненко и еще один функционер "Правого сектора" в 2015 году выкрали его, вывезли из Одессы, потом вернулись и в подвале избивали его несколько часов, пытали довольно жестоко, и описание этих пыток довольно жестокое.
Пытали, убеждая отказаться от депутатских корочек и уйти из политики. Депутат этот относился к пророссийской партии "Родина", был идеологическим противником Стерненко и "Правого сектора", участвовал в "Антимайдане", в противостоянии в Одессе. В общем, претензии со стороны Стерненко к нему были вполне очевидны, и в суде он этого не скрывал.
– Помимо свидетельства самого потерпевшего, какие еще доказательства?
– Биллинг телефонных звонков доказывал, что оба обвиняемых были в одном месте сначала за городом, потом в Одессе – в одном районе с телефоном потерпевшего. Это точка, в которой сходятся все три телефонных симки фигурантов уголовного дела. То, что его пытали, доказывается судебно-медицинскими экспертизами и, наконец, свидетель.
Единственный свидетель в деле – женщина, которая утверждала, что она видела, как в машине борется потерпевший, которого она знала, и какие-то мужчины в камуфляжной форме. Их она не опознала, но это косвенно подтверждало показания потерпевшего. Эти три свидетельства, три улики: биллинг телефонных звонков, медицинские показания и показания свидетельницы составили основу обвинения. Плюс еще была, конечно, экспертиза оружия, из которого стрелял, по версии обвинения, Стерненко, резиновых пуль, которые предоставил потерпевший, но это, скорее, уже доказывало только какие-то нюансы дела.
– Свидетель в суде допрошен не был, а этого требует украинское законодательство. Насколько процессуальные нарушения могли повлиять на результат приговора?
– Действительно, свидетельницу не допросили, прокуратура даже отказалась ее заявлять в качестве свидетельницы, но при этом в суде представили результаты следственного эксперимента, где она все доказывает. Это такая казуистика юридическая, когда вроде бы нет свидетеля, но зато есть его показания, оформленные как следственный эксперимент.
Таких нарушений действительно много. Адвокат Маси Найем, например, утверждает, что подсудность этого дела совсем другая, в другом суде его должны были рассматривать. И другие мелочи, на которые указывал сам Стерненко в суде и его защита.
Но, как мне кажется, на итоговое решение это не влияет. Возможно, была бы другая квалификация, если бы защита смогла отстоять доказать эти процессуальные нарушения. Может быть, не стали бы предъявлять, например, грабеж, потому что следствие утверждает, что после пыток у депутата взяли все, что у него было, а это было 300 гривен в кармане, и это они расценили как грабеж. Возможно, не было бы такой квалификации и еще каких-то нюансов, но, скорее всего, итоговый результат бы не изменился. И я боюсь, что в апелляции на приговор это тоже не повлияет.
Мне кажется, в этом деле обвинение выглядело гораздо убедительнее, во всяком случае, судя по тем документам, которые к нам попали, а это далеко не все документы и материалы дела.
"Дело Стерненко стало не причиной, а поводом для того, чтобы люди взорвались"
Могут ли протесты против приговора Стерненко перерасти в новый Майдан, Настоящее Время спросило у украинского политолога Олега Саакяна.
То, что он является патриотом, активистом и антикоррупционером, не дает ему индульгенции: если он виновен, то должен сидеть, и наоборот
– О Майдане сейчас и речи быть не может, – уверен Саакян. – Но, конечно же, это широкомасштабные акции, которые фактически запустили новый виток уличных протестов в Украине.
В протесте появились люди молодые, 20-23 лет – те, кто как раз социализацию проходили во время Революции достоинства и которые сейчас практически впервые (или не впервые, но карантин эти процессы очень сильно затормозил) вышли на улицы. И данный протест уже далеко вышел за рамки самого [дела] Стерненко, большая часть людей даже не знают, собственно, деталей материалов.
– Почему многие люди, не разобравшись в деле, выходят на улицу?
– Люди выходят из-за несправедливости судебной системы и ее непрозрачности, то есть отсутствия правосудия как такового.
И дело Стерненко стало не причиной, а поводом для того, чтобы люди взорвались. Поскольку сразу же звучат фамилии [генерального прокурора Украины Ирины] Венедиктовой, [куратора силовиков в администрации президента Олега] Татарова, достаточно одиозного человека в окружении господина Зеленского.
У людей накипело. Если говорить о деле Стерненко, я бы сразу сакцентировал внимание на нескольких вещах. Первое – мы не знаем, виновен он или не виновен, и с какими процессуальными нарушениями рассматривается дело. Но то, что он является патриотом, активистом и антикоррупционером, не дает ему индульгенции: если он виновен, то должен сидеть, и наоборот.
Пророссийские силы увидели в деле Стеренко акт символического или идеологического реванша, пытаются в его лице наказать всех активистов постмайдановской Украины и сделать такую публичную порку, публичный урок. Наложилось сразу несколько политических факторов, которые на сегодня усложняют и возможность восприятия этой ситуации, и дело для Фемиды.
"Никто в Украине не знает длину рук офиса президента"
Почему реакция на дело Стерненко больше, чем просто возмущение его сторонников, Настоящему Времени рассказал журналист Liga.net Павел Казарин:
— Кажется, что в Украине далеко не все знакомы с делом Стерненко, по которому его обвинили. И многие путают с делом о покушении на него, вышли протестовать к офису президента. Как вы считаете, почему?
— Потому что нужно уметь разделять причину и повод. Кто-то вышел протестовать к офису президента, потому что расценил приговор Сергею Стерненко именно как самодостаточную причину, просто потому что отслеживал материалы расследования, материалы дела и так далее.
А для кого-то это стало поводом, потому что в Украине за семь лет, которые прошли с момента Майдана, так и не проведена полноценная судебная реформа. К сожалению, она не была проведена ни при пятом президенте страны Петре Порошенко, она не проходит сегодня при Владимире Зеленском, и уровень доверия к украинским судам и к украинской правоохранительной системе чрезвычайно низкий. В ситуации, когда власть, по сути, саботирует судебную реформу, саботирует реформу правоохранительной системы, но при этом предлагает гражданам доверять судебным решениям, которые выносятся в отношении уличных активистов, все это выглядит определенным образом как сюр.
И я думаю, что для очень многих людей, которые выходят к офису президента, главная цель – это в том числе требование справедливых судов, требование судебной системы, требование в конце концов поженить в Украине такие категории, как право и справедливость.
— Украинцы считают, что главный ответственный за непроведение судебной реформы – это только президент.
— Понимаете, два года назад Владимир Зеленский получил монополию на власть. У него самостоятельное монобольшинство в парламенте, он президент и по украинским законам имеет право назначить своего генпрокурора. Владимир Зеленский не может сейчас сослаться на разделение властей, не может сказать, что он не контролирует украинский парламент, не может сказать, что он не контролирует украинского генпрокурора, который тоже может инициировать реформу, например, своего собственного ведомства.
Поэтому мы оказались в ситуации, когда никто в Украине не знает длину рук офиса президента, никто не знает, где именно заканчиваются полномочия президентского звонка. Но именно президент сегодня может регистрировать в парламенте законопроекты, которые будут направлены на реформирование и обновление судебной системы, и президент может точно так же инициировать реформу правоохранительной системы, и в этом смысле нет ничего удивительного, что после приговора одесского суда люди выходят протестовать в Киеве под президентский офис. А кому еще говорить?
— Зеленский обещал провести судебную реформу, но этого не происходит. Я так понимаю, что каждый президент, который был в Украине, обещал провести судебную реформу и каждый из них не выполнял свои обещания.
— Я думаю, что, с одной стороны, есть огромное противодействие со стороны судебного сословия или судебной касты, которые привыкли существовать в качестве изолированного супермаркета принятия решений, где вы можете купить любое судебное решение. С другой стороны, наверняка, в офисе президента, каждого президента – что пятого, что шестого, что предшествующих – полагают, что проще договариваться с судебной кастой, заключая определенный пакт о ненападении. Но это аттракцион из серии: "Давайте кататься верхом на тигре". Пока вы на тигре и крепко за него держитесь, вы в относительной безопасности, а как только он вас стряхнет, вам придется познакомиться с его клыками и когтями. Примерно так же, как пришлось познакомиться с клыками и когтями судебной системы пятому президенту страны Петру Порошенко, как только он ушел с должности.
Кто такой Сергей Стерненко и за что его судят
Сергей Стерненко – популярный в Украине блогер, критик действующей власти и бывший лидер одесской ячейки "Правого сектора" – фигурирует в целом ряде уголовных дел.
Семь лет и три месяца он получил по обвинению в разбое и незаконном ношении оружия.
По другому делу его обвиняют в причастности к наркоторговле – сам Стерненко отвергает эти обвинения и утверждает, что аудиозаписи, якобы свидетельствующие о его виновности, подделаны.
Также активиста обвиняют в убийстве 28-летнего Ивана Кузнецова. Стерненко считает, что Кузнецов вместе со своим оставшимся в живых товарищем, уехавшим из Украины, намеревались избить его в отместку за чрезмерную активность в борьбе с одесскими городскими властями.
Кузнецов умер от ножевого ранения в сердце в ста метрах от места, где началась драка. Стерненко настаивает, что отбивался ножом, спасая свою жизнь.
