В ночь на 8 февраля на юге Казахстана произошли столкновения и погромы в нескольких селах, где в основном живут этнические дунгане. Погибли 10 человек, около 140 получили ранения, были сожжены дома, машины и магазины. После погромов несколько тысяч жителей покинули свои дома и бежали в соседний Кыргызстан. Казахстанская полиция возбудила несколько уголовных дел о массовых беспорядках, власти призвали бежавших вернуться домой, однако официально факт столкновений на этнической почве не признали.
О причинах погромов в Казахстане и о том, как во время столкновений действовали полиция и государство, Настоящее Время поговорило с экспертом по межэтническим отношениям, бывшим министром Чехии по правам человека и делам национальных меньшинств, Джамилей Стехликовой. Стехликова родилась в Казахстане, а в местах, где произошли погромы, жили ее родственники.
– Сейчас власти Казахстана пытаются найти причины столкновения и стараются избегать формулировки "межэтнический конфликт". Как вы можете охарактеризовать произошедшее?
– В минуты такой трагедии власть должна говорить правду. Списывать свою несостоятельность – потому что это несостоятельность государства, такая трагедия – на какие-то бытовые проблемы, на какие-то ссоры – это ведет к тому, что люди перестают верить правителям. Президент должен приехать в Масанчи, в Каракемер, поклониться родственникам жертв, успокоить их и сказать: "Мы, Республика Казахстан, сделаем все, чтобы этого не повторилось".
Вместо этого какие-то встречи, перестановки акимов, какие-то разбирательства. Я считаю, что мы [в очередной раз стали] свидетелями того, что за 30 лет независимости в Казахстане нет власти, которая говорит с народом, слушает свой народ и делает что-то для своего народа.
– Можно ли говорить, что казахстанская полиция не отреагировала должным образом на бытовой конфликт, который в итоге вылился в этнический и привел к кровопролитию?
– Естественно. Казахстанская полиция не среагировала, потому что она этого не умеет. Казахстанская полиция хорошо разгоняет демонстрации. В момент, когда убивали людей, это напоминало погромы по этнической принадлежности, [президент Касым-Жомарт] Токаев написал в твиттере, что обстановка стабилизировалась, полиция не справилась. Если не работает репрессивный аппарат, значит, не работает государство, значит, необходима огромная и глубокая реформа власти, потому что эта власть – фасад.
Люди живут в государстве, чтобы их охраняли. Каждый гражданин Республики Казахстан имеет право выйти утром на улицу и верить, что его не убьют, потому что он дунган, или немец, или русский и так далее Вот в этот момент, я считаю, полиция как раз показала, что верить ей нельзя, что она совершенно не справилась. Мертвые – это результат того, что Казахстан не готов к таким конфликтам.
– Что, на ваш взгляд, нужно было предпринимать в подобной ситуации?
– Я как министр по правам человека часто приезжала в ситуации, когда 200 нацистов окружили деревню цыган и кричали: "Убьем! В газовые камеры!" Я стояла перед цыганами как министр, и кордоны полиции всегда нас отделяли так, что не было никогда ни одной жертвы. Где была власть? Я была как представитель власти, и цыгане не боялись, они говорили: вот здесь министр, правительство. Где была власть в момент, когда убивали [людей в Казахстане]? Где была полиция? Ничего не сделали для людей, которых убили.
– Вы сами родом из тех мест, где произошли столкновения, и не понаслышке знаете о подобных ситуациях. Может ли подобное повториться вновь и что нужно сделать, чтобы этого не допустить впредь?
– Каракемер – это родной аул моего деда, я туда ездила в детстве. Каракемер, Масанчи – это один аул. Всегда отношения были прекрасные. Всегда дружили, учились друг у друга, и даже были одна или две свадьбы – тогда казахский парень женился на дунганской девушке. То есть то, что произошло, – это значит, что за 30 лет независимости там не живут лучше. Раньше нам посылали в Алма-Ату продукты из Каракемера. Теперь перекупают мясо в Кыргызстане и продают, потому что сами казахи уже не способны кочевать, не способны иметь такое количество баранов, которое я еще помню как ребенок. То есть люди были отчаянные. Бедность, безысходность, бесперспективность – в то время, как царственная семья стоит виллы в Женеве. И это привело к тому, что люди никому не верят: ни властям, ни себе – ценностей никаких.
Вот тогда случаются такие страшные события, в которых, я уверена, мои сородичи из Каракемера не виноваты, и казахи не виноваты. Виновата в этом казахская власть, которая довела народ до ручки, и нужно менять не только межнациональную политику, нужно менять всю вертикаль власти, чтобы власть действительно принадлежала людям, а не избранной верхушке.
– Можно ли утверждать, что подобные инциденты говорят об отсутствии в Казахстане единой политической нации, что доминирующее большинство не рассматривает нацменьшинства как полноправных сограждан?
– Отсутствует гражданское общество, солидарность, потому что власти удобно править так, чтобы между властью и народом ничего не было. Что касается межнациональных отношений – я езжу в Казахстан, я знаю, что отношения между соседями, между людьми хорошие. Но у людей должно быть будущее, у людей должно быть что есть, где учиться, у них должны быть хорошие школы, хорошие больницы. И я вас уверяю, если это будет – никто не будет ни с кем драться из-за национальных убеждений.
