Издание "Медуза" со ссылкой на источники в прокремлевских СМИ сообщило, что российским пропагандистским СМИ дали указания, как именно освещать нынешнюю атаку дронов на Москву: ПВО сработала успешно, федеральные службы и руководство Москвы отреагировали мгновенно и качественно, цели не достигнуты. Акцент на том, что задача атаки была психологической, но жители Москвы показали спокойствие и выдержку.
Как на самом деле россияне и непосредственно москвичи реагируют на появление беспилотников рядом с их домами, Настоящему Времени рассказал социолог Сергей Ерофеев из Ратгерского университета США.
– Вы в своем посте на фейсбуке писали, что возможно эти атаки работают на расшатывание путинской системы власти. Объясните почему?
– В любом случае подобного рода действия работают на расшатывание путинской системы. Если это Украина всецело, если это не всецело Украина, даже если это не Украина, а какие-то повстанцы, то это такое действие, которое приводит к дальнейшему ослаблению позиций Кремля как и в условиях военных действий, так и по отношению к своему собственному обществу.
Даже если вдруг это какой-то вариант "рязанского сахара" и Кремль сам организует подобные атаки с тем, чтобы возбудить население России, еще раз консолидировать его вокруг руководства и поднять на окончательную битву с нацизмом, это не сработает. Такое уже делалось, такие трюки срабатывали один раз, как, скажем, в случае с первым рязанским сахаром или как в случае с Крымом. Но мы видели больше года назад, что попытка повторить такой же трюк не работает.
– Это вы что имеете в виду? Зрителям нашим сразу скажу о рязанском сахаре – имеется в виду серия взрывов в России в 1999 году, что стало в том числе поводом для Второй чеченской войны. А что вы имеете в виду в прошлом году? Само полномасштабное вторжение?
– Да, совершенно верно, попытка еще раз использовать этот трюк, то есть мобилизовать население на поддержку правительства, популярность которого падает, второй раз этот трюк не удался. И мы все прекрасно видели, что в первые же дни или даже недели после начала полномасштабного вторжения в Украину российское общество четко продемонстрировало, что оно не такое, каким оно было за восемь лет до этого, что оно в целом не принимает такие способы решения продолжения правления Путина. Дальше мы знаем историю, что получилось. К этому режим готовился очень долго. Закручивание болтов пока срабатывает. Но если Кремль предпримет подобную попытку, это называется "операция под ложным флагом", постарается убедить всех, что некий вражеский нацистский режим на тебя нападает, я думаю, что даже в Кремле хорошо понимают, что второй раз это не сработает. Иначе бы там уже давным давно организовали повторные взрывы домов с массовыми жертвами среди россиян. А то, что произошло сейчас, я не думаю, что это действие Кремля, как некоторые предполагают.
– То есть вы исходите из того, что россияне в большинстве своем не поддерживают войну, правильно ли я вас поняла?
– Это так. Пускай никого не удивляют данные некоторых опросов общественного мнения. Очень простой научный ответ на этот вопрос заключается в том, что сознательных сторонников войны, людей, обладающих некоторыми идеями, их даже не 10%, как считают некоторые оппоненты Кремля, их намного меньше. А сознательных противников войны очень много по сравнению с тем, о чем говорят социологи.
– Вы на что опираетесь?
– Опираться надо в таком случае на качественные социологические исследования. Я поясню. Есть количественные исследования, когда проводятся массовые опросы. Абсолютным значением этих данных доверять нельзя, но можно доверять некоторым трендам. То есть мы видим какую-то тенденцию за месяцы или за годы. Но в целом ответы на вопрос "Поддерживаете ли вы президента Путина или специальную военную операцию?" искренними быть не могут. То есть может быть полезна тенденция, тренд: насколько больше стало, насколько меньше стало чего-то, каких-то ответов.
Я говорю о другом способе познания этой социальной реальности, понимания того, что происходит с умами людей: это качественные социологические методы. Они основываются не на вопросах, не на анкетах, не на том, чтобы люди поставили галочку а на глубинных интервью, которые развиваются по какой-то своей естественной логике. Люди начинают сами объяснять, почему они так думают. Или они начинают объяснять, как они себя чувствуют. Вот это качество чувства и возможность перехода каких-то эмоций в убеждения, а убеждений в действия – ни один массовый опрос это не показывает.
– Тогда получается, что в том числе и после сегодняшних событий россияне должны скоро осознать происходящее и начать выходить на протесты, высказывать какие-то протестные настроения?
– Это еще одна когнитивная ошибка, когда утверждается, что все сводится только к протестам на улицах. Надо говорить не о протестах, а о явлении более широкого порядка. Слово, которое его определяет, называется сопротивление. Вот это сопротивление может быть выражено в определенных действиях, не только в протестах на улице, но в каких-то разговорах, в листовках, в том, что люди что-то делают или что-то не делают на личном уровне даже без массовой организации.
– Увидим скоро это?
– Я не уверен, как скоро мы это увидим. Но все идет к тому, потому что в обществе накопилась большая усталость. Социологи, которые разговаривают с людьми уже заметили и очень хорошо и обоснованно рассказали о том, что все эти месяцы люди приспосабливались к войне: они уходили в себя, старались закрывать глаза, уши, рот, они старались каким-то образом вписываться в навязываемую правительством и пропагандой фабулу, не разделяя ее внутренне. Потому что сознательных сторонников Путина и войны чрезвычайно небольшое количество. Зато эти же самые люди очень сильно устают.
Мы видели даже от "Левада-центра", даже от количественных опросов прошлой осенью, что люди сильно забеспокоились. Индекс общественного беспокойства подскочил с 20 до 70%, и это уже был некий показатель. Но опять же эти опросы показывают не все. Будут некие проявления неких действий, и они уже есть. Сопротивление не в форме массовых уличных протестов, а в форме одиночных пикетов, в форме высказываний, в форме того, как люди отвечают на репрессивные практики в школах на работе и так далее – все это никуда не делось, а даже наоборот множится. Нет ни единого дня, чтобы мы не видели, что это сопротивление идет.
Оно в первую очередь сейчас происходит на внутреннем уровне, не столько на уровне коллективного действия. Это все поначалу развивается как нечто стихийное. Для того, чтобы была организация, должна появиться эта стихийная база – они должны встретиться: организаторы, скажем, сторонники Навального, которые апеллируют из-за рубежа, и люди, которые что-то думают, что-то начинают планировать и как-то будут реагировать на последующие обострения, на последующие репрессии. Так вот если вспомнить о том, что говорили качественные социологи, те, которые разговаривают с людьми еще некоторое время тому назад, что люди сейчас привыкают и всецело этим поглощены, чтобы принять войну как нечто неизбежное.
Вот сейчас этим людям предстоит привыкать к другой мысли, другому неизбежному, скорее всего неизбежному, а именно к факту военного поражения Кремля и вывода российских войск. И скорее всего утраты Крыма, который, исходя из социологической перспективы гораздо более вероятен, в первую очередь, чем утрата Россией Донбасса.
