Алексей Резников вогзглавил Минобороны Украины меньше, чем за три месяца до начала полномасштабного российского вторжения. Год спустя СМИ пророчили ему скорую отставку – однако Резников по-прежнему остается в должности и курирует, в числе прочего, поставки Украине западной военной техники.

В эксклюзивном интервью Настоящему Времени Резников рассказал об итогах встречи министров обороны стран–союзников Украины в формате "Рамштайн", о ходе украинского контрнаступления, – а также о планах по освобождению Крыма: Резников надеется на "ужин в Крыму" в свой следующий день рождения.

Алексей Резников разговаривал с корреспондентом Настоящего Времен на русском – мы попросили его об этом, чтобы наши зрители и читатели могли слышать его прямую речь без перевода. "Мои коллеги из разных стран, которым сложно на английском, иногда говорят: "Извини, пожалуйста, а можно мы будем говорить языком агрессора?" – прокомментировал министр. – Я говорю: "Давайте это называть трофейным языком, и можем разговаривать". Поэтому, конечно, без проблем".

– Главный итог нынешней встречи в формате "Рамштайн", как я понимаю, заключается в том, что вырисовываются конкретные планы по тренировке украинских пилотов?

– Уже точно понятно, что родилась новая, авиационная, коалиция. Наши коллеги из Нидерландов и Дании вместе с США взяли на себя обязательства о том, что под лидерством Нидерландов и Дании будет проводиться тренинговая программа украинских пилотов, инженеров, механиков, техников, чтобы в итоге на вооружении Воздушных сил Украины оказались современные самолеты четвертой генерации плюс. Сегодня мы абсолютно уверенно говорим о самолетах F-16.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

"Не исключено, что осенью мы уже увидим F-16". Чем в ожидании истребителей НАТО Украина компенсирует их отсутствие? Объясняют эксперты

Вторая коалиция – танковая – родилась немного раньше благодаря лидерству Польши и Германии. Сейчас было четко зафиксировано, что создается хаб на территории Польши, который будет обслуживать танки Leopard.

Ну, и прозвучала инициатива, которую поддержали коллеги из Эстонии и Люксембурга, о создании в рамках "Рамштайна" IT-коалиции. Потому что современная война – это война ресурсов и война технологий. На поле боя воюют дроны, которые летают, ползают, прыгают, плавают, ныряют. Радиоэлектронная война очень важна, кибератаки – это угроза, нам нужно защищать различные системы, связь – в общем, есть многое, чего вроде так и не пощупаешь. Я верю в IT-коалицию. Ведь многие страны, оказывая нам помощь, исчерпали уже свой военный ресурс. Наши очень близкие друзья – Литва, Латвия, Эстония – уже на более одного процента своего ВВП передали нам вооружений. Но они очень хотят помогать, очень хотят нашей победы, потому что для них это совместная победа над агрессором. Поэтому они с удовольствием будут участвовать в IT-коалиции. Кроме того, есть страны, которые в силу определенных политических причин сохраняют нейтралитет с точки зрения передачи нам летального оружия, но они точно готовы будут войти в эту коалицию.

– Какие это страны?

– Я недавно вернулся с интересного и важного форума в Сингапуре "Диалог Шангри-Ла", где собираются страны Азиатско-Тихоокеанского региона, а это половина населения планеты. Есть такие страны, как Южная Корея, Япония, Сингапур, Новая Зеландия. У них есть свои причины не расставаться с летальным оружием. Давайте на этом остановимся. Мы заявили, что IT-коалиция нам нужна. Кстати, вы знаете, во время мобилизации очень многие айтишники стали военными. Они нужны сегодня армии. Своим опытом, экспертизой они усиливают Вооруженные силы, Национальную гвардию, Службу безопасности Украины, Пограничную службу и даже Национальную полицию, я уже не говорю про Главное управление разведки.

– Хочу вернуться к авиационной коалиции. Главный вопрос: когда будут самолеты?

– Самолеты – это очень сложный вид вооружения. Гораздо сложнее, чем танк, артиллерия, сравнимые разве что с кораблями и подводными лодками. Все публично обсуждают, сколько времени нужно украинским пилотам, чтоб освоить истребитель F-16. После тестирования наших двух пилотов в Соединенных Штатах считается, что срок до шести месяцев будет достаточным. Я считаю, что наши опытные пилоты, с их желанием и стремлением, наверное, полетят быстрее. Я имею в виду не просто полетят, а свободно: с маневром, ночью, в паре. Я думаю, за четыре месяца это реалистично. Я так считаю, потому что мы умеем удивлять и умеем учиться.

К примеру, для обучения экипажа на сложные артиллерийские системы Caesar или KRAB по стандартам необходимо минимум три месяца. А наши парни осваивали эти системы за три недели. И французы, и поляки были в восторге. Стандартное время подготовки экипажа для работы на системах ПВО Patriot – 10 месяцев. Наши обучились за 10 недель. Почувствуйте разницу: три месяца – три недели, 10 месяцев – 10 недель.

Поэтому я уверен, что пилоты полетят быстрее, нежели за шесть месяцев. Однако не может пилот летать самостоятельно. Ему нужны инженеры, техники, обслуживание, оружейники, заправщики и так далее, ведь это сложнейшая техника. И вот этот курс обучения дольше, чем четыре месяца. И если у нас есть пилоты, говорящие на английском языке, и быстрее это освоят, то инженеров и техников несколько меньше. А это же специальная терминология, это не просто поговорить и заказать бургер в Макдональдсе. Параллельно нужно готовить инфраструктуру: аэродромы, укрытия​.

– А аэродромы, кстати, будут внутри Украины?

– Ну вот все возьму вам сейчас и расскажу! Они будут там, где будет удобно. Но, конечно, боевой самолет не может летать с территории другой страны, конечно, они будут в Украине. Ну, как это со стороны НАТО залетает боевой самолет? Нет, это будут наши самолеты, с украинской символикой, они будут защищать наше с вами небо.

– Давайте посчитаем: если даже обучение пилотов начнется в июле, прибавим шесть месяцев, то есть с Нового года?

– Мы дождемся программы, об утверждении которой мы договорились вчера (15 июня – НВ) на полях Рамштайна. Там будут четко понятны все этапы. Вот когда я увижу эту программу, я смогу сказать точный период. Потому что, если сейчас скажем, что ожидания – это шесть месяцев, а через шесть месяцев не полетит самолет, нам скажут: "Зрада" ("предательство" по-русски – НВ).

– То есть минимум с Нового года Украина получит на вооружение самолеты, и они встанут на вооружение?

– Не раньше. И это символично. Потому что я на прошлогодние Рождество и Новый год записал обращение к Санта Клаусу, где я прошу помощь в интересах детей Украины, чтоб они могли учиться, ходить в школы и садики. Я попросил определенные вещи у Санты: артиллерию, снаряды, танки и так далее. У меня там стоял маленький самолетик, модель, который потом улетает. Это было мое пожелание Санте. Поэтому было бы логично, чтобы хотя бы к Новому году первый F-16 все-таки взлетел.

– Но сейчас Россия контролирует небо там, где происходит наступление ВСУ.

– Я бы не сказал, что контролирует, у них там доминация. Но у нас же есть системы ПВО наземные, которые точно так же маневрируют вместе с сухопутными подразделениями. И дают возможность эту доминацию уменьшить, мы сбиваем их. В бою в первую очередь нужны ПЗРК. Как минимум. Это дает мобильным группам маневр, и они могут на расстоянии до 7 000 метров сбивать воздушные цели. Конечно, были бы у нас сейчас F-16, мы бы серьезно эту доминацию уменьшили. Но наши летчики умудряются и на МИГ-29 совершать чудеса героизма. Но вы абсолютно правы, для более успешного развития событий, конечно, нужно доминирование врага в небе устранить.

– Как вы вообще оцениваете нынешнее наступление ВСУ?

– Это война. И нельзя сидеть у телевизора и думать: "О, сейчас наши победят! А ну давай, чего это вы не побеждаете?! Улю-лю!" Так не работает. Я думаю, что причина переоценки и завышенных ожиданий (от контрнаступления – НВ) связаны с событиями прошлой осени. Осенью, я напомню, были две кампании – Херсонская и Харьковская. Харьковская операция прошла очень быстро, успешно, неожиданно для врага, для мирового сообщества и для многих украинцев в том числе. Хорошо продуманная военная операция, хорошо спланированная и реализованная. Россияне были не готовы, поэтому мы успешно вышли на реку Оскол. Херсон, наоборот, медленнее двигался. Потому что абсолютно другой рельеф почвы, погодные условия и много чего другого.

Поэтому сейчас невозможно ожидать, что все произойдет так же быстро, как было с Харьковом. Потому что линия фронта совсем другая, и рельеф, и погодные условия. Плюс у россиян была возможность подготовиться. Там плотность минных полей невероятная. А в отличие от русских, украинцы берегут жизнь своих солдат. Русские используют своих солдат как пушечное мясо. Они используют тактику мясорубки и перемалывают свой ресурс. К примеру, под Бахмутом, по нашим оценкам, за восемь месяцев "нападения" на Бахмут они положили тысяч 60 человек убитыми и ранеными. Это сумасшедшие потери. Да, в основном это бывшие заключенные, ресурс, который им не жалко. А вот для нас, в отличие от них, главной ценностью является жизнь и здоровье наших защитников и защитниц. Поэтому мы не используем тактику мясорубки. Наши офицеры, наши командиры маневрируют, ищут возможности, аккуратно двигаются. Я предлагаю не подстегивать их, не толкать, они делают свою работу. И они ее сделают.

– Потери сейчас большие?

– Это война. Потери есть. Но именно потому, что мы не используем тактику мясорубки, потери с украинской стороны значительно меньше, чем с российской.

– А потери в технике?

– Так же. Поэтому когда вы смотрите пропагандистские русские каналы, и они показывают много разбитой украинской техники, мой вам совет: обращайтесь к специалистам по OSINT (анализ по открытым источникам – НВ), их сейчас очень много. Мы смеялись, например, когда один и тот же "Леопард", который, действительно, был "травмирован" – это война, – был показан русскими пропагандистскими каналами с разных сторон, посчитан, умножен и мультиплицирован.

У них есть такой смешной персонаж, в очках, который все время докладывает, сколько они там чего уничтожили…

– Спикер Минобороны РФ Конашенков?

– Да. Мне он напоминает персонажа из старого советского кино про четырех буденовцев, молодогвардейцев, они скакали, и там такое красное солнце (фильм "Неуловимые мстители" 1967 года – НВ). Вот один там был такой похожий на него блондин в круглых очках.

–​ Сколько "Леопардов" потеряно?

– Что ж я, вам сейчас все расскажу? У нас все на базе, все ремонтируется. Раненый "Леопард" полечится.

–​ На днях Reuters писал, ссылаясь на польского аналитика Конрада Музыку, что было задействовано три бригады из двенадцати подготовленных.

– Я не комментирую то, что пишут военные аналитики, или похожие на них люди, или называющие себя экспертами, даже если они прекрасные эксперты.

–​ Но основного удара еще нет?

– Зачем же мы будем рассказывать наши планы и стратегии? Мы делаем свою работу. Планы написаны, сценарии продуманы, проговорены нашими военными. И они работают исходя из того, как развиваются события на фронте.

–​ На днях моя коллега Наталка Седлецкая из украинской службы Радио Свобода говорила с чешским президентом, ему-то уж в военной экспертизе нельзя отказать. И Петр Павел сказал, что если сейчас не будет существенного результата, то придется отложить новую попытку большого наступления как минимум до следующей весны, что повлечет за собой сложности, возможно, с договоренностями о поддержке со стороны западных союзников. Поддержка может начать падать.

– Я уже не раз слышал суждения очень опытных военных из дружественных стран на разных этапах этой войны, которые потом сильно меняли свою риторику. Очень уважаемые мною даже американские генералы до вторжения, осенью 2021 года, в своих публичных выступлениях говорили, что Киев падет за 72 часа. Во время моего визита в Вашингтон, когда я заступил на эту должность по воле нашего президента и решению парламента, мне лично говорили: "Копайте траншеи".

–​ ​ Кто?

– Генералы американские. Но за 72 часа Киев не пал, и за три недели Украина не пала, и партизанская война не развернулась. Напомню вам, что в самом начале нам давали оружие для партизанской войны: NLAW, Stinger. Но, к счастью, мы показали всему миру, повторюсь, что умеем удивлять.

–​ Кстати, в продолжение темы контрнаступления, а вы понимаете, что произошло с Адамом Делимхановым?

– Признаться, нет. Я уже был в поездке и не отслеживал эту тему. Я видел все то, что видели и вы в инфополе. Он для меня не имеет никакого значения. Гораздо симпатичнее для меня выглядят внутренние разборки в России. Я глубоко убежден, что парад суверенитетов в России будет, и мы с вами его застанем, и вы будете об этом делать материалы, и вы вспомните нашу беседу. Российская Федерация в том виде, в котором она сейчас есть, перестанет существовать. Своя субъектность будет у Башкортостана, Татарстана, Дагестана и так далее. Империя развалится.

– Под "внутренними разборками" вы, видимо, имеете в виду противостояние между Пригожиным и Шойгу. Как вам это?

– Я время от времени формально "закупаю попкорн" и наблюдаю. Так-то я его не ем с точки зрения диетической, но это повод для попкорна. Я получаю удовольствие от того, что мои прогнозы сбываются: у них уже начался развал. Там внутри уже нет единства. Власть потеряла силу. Потому что невозможна в стране, в которой власть имеет силу, разнополярность.

Это у нас в стране, а у нас демократическая страна, у нас можно идти налево, можно направо, у нас болеют за ту или иную команду, для нас это нормально. Для нас слово "зрада" даже не всегда имеет негативную коннотацию. Это уже мем такой. А у них это невозможно.

У них нет демократии. У них автократия. У них творческая интеллигенция перепугана, они боятся репрессий. Если посмотреть на ряд исследований того же "Левада-центра", либерального исследовательского агентства, то у них три основных страха были: страх смерти, страх стать калекой и страх репрессий. Три основных страха. Как вообще можно жить в такой стране? Это катастрофа какая-то!

Часто европейцы мне задают вопрос: "Объясни вашу уникальность, почему вы не сдались? Это же вроде логичней". Я говорю: "Понимаете, мы с вами европейцы, у нас с вами одинаковые ценности, а если вспомнить пирамиду Маслоу (психолог Абрахам Маслоу разработал мотивационную концепцию, представляющую иерархию потребностей – НВ), то еще и потребности базовые у всех одинаковые. Но есть все равно определенные отличия на генном уровне. Если большинство европейских стран выбирают между безопасностью и свободой или волей, то чаще будут выбирать безопасность, жертвуя свободой.

Вспомните Первую мировую и Вторую Мировую войны. Многие столицы поднимали руки, фашистские войска заходили, и вообще без боя европейские страны сдавались. Украинский ген: если нам придется выбирать между безопасностью и свободой или волей, мы выберем свободу и волю, пожертвуем безопасностью. Поэтому с первых минут вторжения 24 февраля 2022 года мы стали сопротивляться. Все – от военных, пограничников, полицейских до лесников, автоспортсменов, бабушек, которые пирожки раздавали отравленные, фермеров, которые танки забирали и прочее.

– Хочу перейти на территорию Российской Федерации. Объясните мне, каков юридический статус РДК и Легиона "Свобода России".

– Не готов. В данном случае не готов, потому что я не изучал этот вопрос.

–​ Есть ли вам что сказать россиянам спустя год и три-четыре месяца полномасштабной войны?

– Эта война закончится нашей победой. Потому что мы справедливо воюем, а вы – нет. И непонятно, за что вы воюете. Нормально жить россияне смогут, безбедно, только после того, как они поменяют свое устройство, поменяют режим на демократический. Потому что санкции, которые введены, легко не снимутся, даже после нашей победы. Они будут инертно очень долго держать. Потому что вам никто не верит, не доверяет. Вас никто не уважает, с вами никто не будет садиться в ресторане за один стол, с вами не будут ездить в одном купе, на вашем поколении проклятие. И вы сами его заслужили, потому что вы позволили этому случиться.

Меняйтесь! Думайте о том, как быть вашим внукам. Я уже не говорю про ваших детей. У вас цвет нации выехал уже. Я когда-то обращался к игрокам "Что? Где? Когда?", к интеллектуальной части. Что сделало руководство клуба? Они все украинские телеверсии всех игр просто убрали у себя. Ребят, вы возвращаетесь к эпохе сталинизма. Вы будете жить в ГУЛАГе.

–​ Кстати, вы же участник игр "Что? Где? Когда?". А игры с вашим участием показывали в России? То есть российский зритель может вас помнить как игрока?

– Думаю, да. Я думаю, после того, как за столом украинской команды в качестве капитана сыграл министр обороны Украины – это было еще до вторжения – это, видимо, вызвало некую изжогу у ряда товарищей, которые особо "кремлезашторенные".

–​ Представляете ли вы себе, что так может сделать Шойгу? Сесть во главе команды знатоков.

– У каждого свое хобби. Я не знаком лично с министром обороны России, я не знаю его уровня интеллекта, поэтому не готов комментировать. Единственное, что могу прокомментировать, так это то, что у него было странное поведенческое движение 24 февраля, когда он попросил министра обороны Беларуси Хренина выступить посланником его месседжей. После обеда мне поступил звонок от белорусского министра с предложением подписать Акт капитуляции. Это было смешно.

– А как это звучало?

– Белорусский министр запросил разговор. А мы с ним до этого общались, обсуждали риски и угрозы, и он мне клятвенно обещал, давал слово офицера, что никакого вторжения с территории Беларуси быть не может. Он нарушил честь офицерскую, не выполнив свои обещания. Я все равно принял звонок, это было где-то после обеда. Он звучал очень неловко, очень неудобно ему явно было. Он говорит: "Я выполняю роль посредника, хочу вам передать сообщение от министра Шойгу, что есть предложение подписать Акт капитуляции, и тогда все можно будет остановить". У меня не было времени проводить какие-либо консультации. Я просто сразу отреагировал (но без мата сказал!), я просто сказал: "Спасибо за вашу попытку выступить неким передатчиком. Можете передать в ответ, что я подпишу Акт капитуляции со стороны России. И мы тогда все это дело закончим". Это был наш единственный виртуальный контакт.

–​ Кстати, о Беларуси. Я часто думала, как вы решились поехать тогда в составе переговорной группы на территорию Беларуси. Страшно было?

– Это были риски. Но я всю жизнь увлекаюсь разными хобби, и многие они связаны с адреналином: автоспорт, дайвинг, парашютный спорт, стрельба, горные лыжи, походы в горы. Там ты понимаешь уровень риска, но оцениваешь и просчитываешь, как минимизировать риски. Поэтому, когда мы обсуждали, что надо ехать, чтоб открыть гуманитарные коридоры и спасти людей, которые находились уже в замкнутых городах, то мы оценивали риски. Ну, например, возьмут в заложники – тогда остановятся вообще любые возможности вести переговоры. Сделают инцидент? Могут.

– Инцидент – это убийство?

– Да. Взвесив эти риски, решили, что наша цель выше. Поэтому поехали.

– Давайте о Северном потоке. Немецкие издания ARD и Die Zeit, а также голландский канал NOS, опубликовали совместное расследование. Они делают вывод, что, вероятнее всего, украинские спецслужбы подорвали Северный поток. Пишут о том, что эти планы стали известны западным разведкам, и ЦРУ просило Украину этого не делать, но это было сделано, хотя и позже.

– Я читал эти версии. У меня к слову "расследование" в последний момент очень повышенный скепсис. Уже не раз было, когда я был погружен достаточно глубоко в какую-то тему, а потом читал какие-то вещи от очень известных западных изданий и прям удивлялся, откуда рождаются в их головах чушь, бред, глупости. Я специально использую такие сильные слова, потому что я возмущен. Но я не мог выйти в открытый эфир и сказать: "Это неправда, потому что…" Потому что я не могу в ответ раскрыть определенную информацию. Мир иногда живет иллюзиями. Кто-то что-то придумывает, кто-то что-то слышал, кто-то что-то кому-то добавил. Я уверен, что в будущем обо всем, что будет в мире происходить неожиданного и супер специального, будут говорить: "Это, наверное, украинцы". Есть некое восприятие, что мы можем совершать чудеса.

–​ То есть периодические публикации в западной прессе о том, что Северный поток подорвали украинские спецслужбы, вы связываете исключительно с популярностью в мире украинских спецслужб?

– С популярностью украинцев. Уже эпоха украиноцентризма. Но в том числе похожие подобные публикации я связываю с желанием перестать помогать Украине. Россияне очень здорово работают, в западных медиа в том числе. И у них есть агенты влияния. Когда я говорю "агент влияния", это не значит агент спецслужбы. Это человек, который может быть полезным идиотом, информация может просто забрасываться. Потому что война – это и информационная война тоже. И дезинформация – сильнейшее средство, прекраснейшее.

Задача – зародить сомнение в украинцах и понизить уровень доверия. Уровень доверия между нашей страной, между нашим военно-политическим руководством и коллегами в других странах. Ведь сейчас между нами беспрецедентный уровень доверия. И это дает возможность нашим коллегам убеждать свой политикум тратить деньги из бюджета, объяснять своим налогоплательщикам, почему нужно продолжать помогать Украине до победы. И фраза, которую я слышу от каждого министра обороны: "Мы будем с вами столько, сколько потребуется". А журналисты тоже есть разные. Вот подобный ряд публикаций я иногда воспринимаю как конкретный удар против архитектуры доверия. Ну вдумайтесь: а зачем вообще эту информацию обсуждать? Какая цель? Всегда должна быть какая-то цель! Сказать, что украинцы такие плохие, подорвали Северный поток? Чтобы что? Чтобы поругаться? Зачем?

–​ Чтобы докопаться до правды.

– А какая цель была у Украины подрывать Северный поток? Ну это бред. Бред! У нас нет никакой цели! Ни экономической, ни политической.

Embed Поделиться

Кто взорвал "Северный поток"? СМИ опубликовали статьи о причастности к диверсии "проукраинской группы"

Embed Поделиться

Код скопирован в буфер обмена

---

ширина px высота px

---

The URL has been copied to your clipboard

No media source currently available

0:00 0:02:43 0:00

–​ Ну почему? Прекратить возможные поставки.

–​ Так это риски! Риски потерять доверие! В этом же самое главное! Как это так – в чужом море среди чужих государств совершить специальную диверсионную операцию! Среди дружественных государств! Чтобы что? Это идиотизм.

–​ Алексей, давайте тогда про доверие. Когда задают вопросы "Кто запускает беспилотники на Москву", украинские власти говорят: "Мы не знаем, это кара божья". На вопросы "Кто убил Дугину?" или "Кто подорвал Прилепина?", тоже отвечают "Мы не знаем". А это не подрывает доверие?

–​ Нет. Мы соблюдаем правила ведения войны. Кстати, хочу закончить свое обращение к россиянам. Те, кто с оружием находится на нашей территории, лучше сдавайтесь! Так будет безопаснее для вас.

–​ К формуле мира хочу прийти. 16 июня президент ПАРа приехал в Киев и сказал, что группа африканских государств готовит некую формулу.

–​ Я не хочу это комментировать, потому что я не являюсь членом этой переговорной группы. У меня позиция очень простая. Она основана на публичных заявлениях нашего Президента, Верховного главнокомандующего: мы будем вести переговоры после того, как они выйдут с территории Украины.

–​ Включительно с Крымом?

–​ Конечно. Крым –​ это Украина. Это вообще не обсуждается. Движение в НАТО, Крым, Донецк, Луганск –​​ это не обсуждается. Все, забыли. Не существует ни Минских соглашений, от которых сами русские отказались, ни Нормандского формата – все эти попытки хоть как-то договориться развалены русскими. Прямым агрессивным вооруженным вторжением. Погибшими украинцами, разваленной инфраструктурой, погибшими животными в зоопарке Новой Каховки и так далее. Это уже стало трендом, уже выстроилась большая очередь желающих нас примирить. Это значит, что русским это выгодно. Почему? Они чувствуют, что проигрывают "специальную военную операцию", им нужна пауза, чтобы выдохнуть, зализать раны и прийти с новой войной. Причем они придут с новой войной не в Украину уже, а во всю Европу. У меня сомнений в этом нет.

Поэтому их нужно добивать, ослаблять полностью, выкидывать за пределы Украины до статуса 1991 года, когда были международно признаны наши границы, включая, кстати, самой же Россией, а дальше обсуждать, как мы будем жить в новом мировом порядке. Потому что формула "might is right", то есть "более сильный имеет право" неприемлема.

–​ Очень часто в Европе я слышу мнение от людей (причем с разными паспортами) о том, что Украина занимает недипломатическую позицию, когда утверждает, что готова вести переговоры только после вывода войск и статус Крыма обсуждать не намерена. Вы наверняка тоже это слышали?

–​ Регулярно.

–​ ​ Что вы отвечаете?

–​ Я тот человек, который на личном опыте много раз прошел трансформацию от "это невозможно" до "стало возможно". Я повторю этот пример: когда я первый раз был с визитом в Соединенных Штатах как министр обороны, я просил всего лишь Stinger. Ответ был: это невозможно. А в январе уже стало возможно. Это же касается артиллерии, HIMARS, танков и самолетов. Что сегодня невозможно, завтра возможно.

Главное, чтобы ты был уверен в своей позиции и у тебя были аргументы, что это справедливо. Человечество все-таки стремится к балансу. А баланс –​ это и есть справедливость. Поэтому абсолютно справедливо, чтобы Украина восстановила свою территориальную целостность и независимость в рамках 1991 года. Потому что иначе право сильного побеждает право права. Международно установленный порядок разрушен. Это значит, что другие диктаторы, другие автократии используют такие же агрессии для того, чтоб завоевать маленькие государства, своих соседей. И мировой порядок этого не приемлет. И поэтому в интересах наших партнеров убедить Кремль вернуться в свои границы и забыть.

Не хотите нас видеть? Стройте забор, мы вас точно видеть не хотим. На поколения. Любой ребенок сегодня в Украине знает, что главный враг –​ это русские. Беда в отношениях заложена на сто лет вперед. Вот что самое ужасное сделал Кремль. Я думаю, что предыдущие правители Кремля переворачиваются в своих гробах, потому что худшего сделать для своей собственной страны нельзя было.

–​ ​ По всей вашей риторике я понимаю, что вы точно, абсолютно верите в победу?

– Да.

–​ В 2020 году вы зарегистрировали свое бракосочетание на админгранице с Крымом. Намерены на полуострове сыграть свадьбу?

– Ну, во-первых, я жене обещал! Она говорит: "Смотри, роспись – это не свадьба!" К тому же у нас были на свадьбе друзья, тот же Паша Казарин, крымчанин, поэтому у нас и перед ними уже обязательства есть, что мы это сделаем в Крыму. Но у нас еще есть дискуссия – это Ялта или Феодосия, нужно выбрать место. Но это будет что-то красивое, с видом, может быть, на Аю-Даг. У меня есть какие-то детские воспоминания, я в "Артеке" был в свое время, когда был школьником. Поэтому да, мы будем праздновать там.

Я вам скажу, вчера Ллойд Остин, уже прощаясь, загодя поздравил меня с наступающим скорым моим днем рождения. Говорит: "Мы все, присутствующие здесь министры обороны, желаем всего хорошего. Но ты же должен понимать, что ты всех министров должен пригласить на ужин". Я говорю: "Принимается". Поэтому я думаю, что следующий ужин и мой день рождения мы отгуляем в Крыму.​

–​ То есть 18 июня 2024 года в Крыму будет ужин министров обороны стран – западных партнеров Украины?

– Планирую.