Журналист Максим Шевченко в прямом эфире Настоящего Времени рассказал, как переболел коронавирусом и к каким последствиям это привело, что происходит в больницах и почему тесты показывают отрицательные результаты, даже когда врачи уверены в диагнозе "COVID-19".
– Ты, кажется, говорил, что пять тестов сдавал и ни один не дал положительный результат. Так был коронавирус или нет?
– Я тут не вижу злого умысла. Я просто попал в самое начало. Когда я заболел 30 марта, на мой взгляд, врачи в скорой помощи и поликлиниках еще были некомпетентны в диагностике этой болезни. Они же не занимаются научными исследованиями, а ориентируются на те методологические данные, которые им сбрасывают из разного рода научных центров, из Минздрава и так далее.
Поэтому и скорая помощь, и районный врач ставил мне диагноз "ОРВИ". А что они еще могли поставить? Тесты не показывают, легкие не прослушиваются. Это хорошо, что я пришел сам, уже на восьмой день сделал КТ (компьютерную томографию – НВ), меня сразу после КТ "скорая" и увезла.
– А кто тебя надоумил сделать КТ? Сейчас все, мне кажется, знают. По крайней мере, в России это известно многим.
– Один мой знакомый работал в институте вирусологии. И он написал, что его научный руководитель, профессор, говорит, что коронавирус через пять дней обнаруживается только компьютерной томографией. Никакие тесты ничего не показывают.
– Сколько это стоит, кстати?
– Я не помню, я был уже в таком состоянии, – три тысячи [рублей] или три с половиной. Сразу хочу сказать, что я вообще предлагаю сделать допуск граждан ко всем компьютерным томографам по направлению врача и по ОМС, чтобы люди могли с помощью медицинской страховки оплачивать компьютерную томографию легких, по крайней мере в ситуации пандемии.
– Я так понимаю, что COVID у тебя как вирусное заболевание прошел?
– Ни один анализ так и не обнаружил его, но врачи уверены, в больнице мне поставили такой диагноз. Они сказали, что такая пневмония бывает только после вот этой коронавирусной инфекции.
– Последствия остались. Я вижу, ты кашляешь в эфире.
– Еще где-то месяц легкие будут восстанавливаться.
– Врачи говорят, как это будет происходить? Легкие восстановятся полностью?
– Надо укреплять иммунитет и делать дыхательную гимнастику вплоть до таких вещей, как надувать шарики. Нужно прокачивать легкие – выдыхать, допустим, сквозь плотно сжатые губы, чтобы легкие тоже напрягались. Иначе они "засыпают".
– Что происходит с человеком, который заболевает, подозревая, что у него коронавирус? Что происходит дальше?
– Есть несколько моментов. Когда ты заражаешься, ты чувствуешь себя великолепно и не можешь понять, что ты заболел. Ты начинаешь это понимать примерно на пятый-шестой день. И тут происходит совершенно по-разному. Я не понимаю до конца как. Даже врачи, я думаю, тоже не понимают, почему у одного человека это может выглядеть как простуда, как легкий грипп. Дети это переносят – чуть покашляют, и все. А некоторые люди – их валит просто со страшной температурой, как меня, 39,8, переходящей в двустороннюю пневмонию.
– Как действуют врачи в этой ситуации? С чем ты столкнулся лично? Что было хорошего, что плохого?
– Я не хочу кидать камень ни в каких врачей, потому что, еще раз говорю, каждый врач действует в рамках своей компетенции. Я прекрасно понимаю, что врачи районных поликлиник, я не знаю, как сейчас, но на конец марта, думаю, просто не обладали еще такой компетенцией и даже полномочиями ставить такие диагнозы. Более того, они даже не могли вызывать команды для того, чтобы взять тест. Я тогда выяснил, что участковый не может мне вызвать бригаду для теста. Я очень долго добивался.
– То есть это было еще до выступления Путина, который объявил о первых выходных днях?
– Нет, это было как раз в начале – 30 марта я заболел. В понедельник, 30 марта, – это был первый день. И буквально тест я сдал только через неделю, через 112 – скорую помощь. Я им сказал: "Ребят, приезжайте, возьмите тест". И потом уже в больнице мне сказал один профессор, что тесты могут показать что-либо только в первые дни заражения, когда человек еще не чувствует симптомов.
– То есть это не тесты бракованные?
– Я думаю, что тесты, во-первых, бракованные. Я уверен, что это коммерческое мероприятие, что кто-то – хотелось бы знать кто – продвинул быстренько неопробованные тесты как некую панацею, на которую опирается статистика. Хотя врачи откровенно говорят, что тесты показывают 50 на 50. То есть 50 на 50 – это просто лотерея. Можно кидать монетку с таким же успехом. Я не хочу профанически распространять какую-то информацию. Я так понял, что первые дни вирус живет вот здесь, потом он опускается в бронхи. И мне говорят, что достать его можно только с помощью бронхоскопии – это очень тяжелая операция, которая не каждому под силу. Уже на пятый-шестой день, как правило, простыми тестами его не обнаружишь. Это надо делать сложный анализ крови. Врачи говорят, что сейчас есть два показателя – это компьютерная томография и общий анализ крови, на котором, не хочу говорить лишнего, но понижение какого-то показателя может свидетельствовать о [заражении].
– Врачи пытаются помочь чем-то больше, чем просто поддерживать жизнедеятельность организма?
– Я не был в этой люберецкой больнице. Я только знаю случай – мне сказали, что человека из Люберец "скорая" отвезла в Клин, потому что в Люберцах не было [мест в] больнице, и его госпитализировали с коронавирусом в Клин – почти 170 километров на другой конец Москвы. В конце Московской области, ближе к Твери. Но я был в больнице, где, конечно, врачи были одеты в специальные костюмы – в двух больницах я был. И врачи показали, на мой взгляд, очень высокую квалификацию в рамках тех возможностей, которые у них были.
– Давай скажем номер больницы.
– Давай. Больница №79, куда меня "скорая" привезла. Из нее меня через два дня перевезли в бывшую больницу №83 – это вообще очень хорошая больница, которая как раз была перепрофилирована: четыре этажа – красная зона, куда "скорая" привозила больных коронавирусом.
Первый, с кем я столкнулся, был таджик без российского гражданства и без ОМС. Он пришел делать КТ, плохо себя чувствовал, и его сразу [поместили в эту больницу]. И я тебе могу сказать сразу, что среди гастарбайтеров – трудовых мигрантов – настоящая эпидемия. А их даже не регистрируют. Если они не обращаются, за ними никто не приедет.
