Российская армия из-за больших потерь в бронетехнике вынуждена снимать с хранения тяжелое вооружение 50-60-х годов выпуска. А именно – танки Т-62, которые начали производить в 1962 году, и бронетранспортеры БТР-50, поставленные на вооружение в Советском Союзе в 1950 году. Оба вида устаревшей бронетехники в условиях современного боя очень уязвимы, пишет британская разведка. По данным проекта Oryx, Россия потеряла за последний год почти 1800 танков.
А еще российские военные с каждым месяцем войны используют все меньше снарядов. К такому выводу пришел военный эксперт, координатор группы "Информационное сопротивление" Александр Коваленко. Он пишет, что сейчас российские военные делают около 15 тысяч артиллерийских выстрелов в сутки, а украинская армия – около пяти тысяч. Для сравнения, в первые месяцы полномасштабной войны – с февраля по апрель прошлого года – российская армия использовала 70-80 тысяч снарядов в сутки, а в ноябре – декабре уже лишь около 20 тысяч.
О снарядном голоде России Александр Коваленко рассказал Настоящему Времени.
– По-вашему, российская армия сейчас испытывает снарядный голод?
– Да, и этот процесс происходит по экспоненте, хотя сейчас мы видим исключительно линейные события, которые происходят в зоне боевых действий.
Дело в том, что когда мы говорим о суточном количестве выстрелов, как я приводил пример 2022 года, в феврале, марте и апреле это было 70-80 тысяч выстрелов в сутки. И сравнивая, например, с ноябрем и декабрем того же 2022 года, когда было 20 тысяч, мы видим линейные изменения в худшую сторону.
Но если говорить об экспоненте, она подразумевает под собой еще и накопление резервов на каждое количество выстрелов в сутки. То есть эти 20 или 15 тысяч выстрелов – это необходимость обеспечить резерв на несколько дней вперед, на неделю вперед необходимого количества выстрелов и произвести необходимое количество выстрелов. Снять с центров хранения, складов, при этом еще и обеспечить логистику необходимого подвоза.
Поэтому ситуация на самом деле с количеством снарядов еще более худшая, нежели мы можем в целом наблюдать в зоне боевых действий со стороны подразделений российских оккупационных войск.
– А вам не кажется, что это может объясняться не тем, что у них заканчиваются снаряды, а тем, что вообще российская группировка вторжения сейчас действует на меньшем количестве фронтов? Условно, в начале войны они наступали и в Херсонской области, попытки наступления не заканчивались и в Запорожской области, в Харьковской, Луганской и в Донецкой – собственно, во всех областях, которые частично захвачены. Сейчас же активное наступление идет только под Бахмутом и под Угледаром?
– Можно говорить о том, что это связано с ограниченными направлениями наступления российских подразделений. Но опять-таки от чего зависит основная тактика и стратегия как в наступлении, так и в обороне российской армии? Они основаны на тактике и стратегии советской армии, которая полагалась исключительно на артиллерию и такое явление, как огневой вал. Именно 70-80 тысяч выстрелов в сутки – это и есть элемент применения огневого вала. На сегодняшний день огневой вал не применяется практически нигде, даже под Бахмутом такое явление отсутствует как таковое.
Огневой вал – это уничтожение площади большим количеством выстрелов, не прекращающееся в течение суток огневое давление, посредством чего и осуществляется наступление подразделений. Что сейчас мы видим в районе Угледара, Марьинки, Авдеевки, в районе самых ожесточенных боевых действий на бахмутском плацдарме? Мы наблюдаем огромное количество живых волн. То есть нет классического использования огневого вала – есть только периодическая поддержка артиллерии и огромное количество живых волн. Это лишь подтверждает то, что не хватает ресурса для обеспечения такой тактики продвижения, которая была год назад.
– То есть артиллерия действует уже более точечно. Но вы с чем связываете эту тенденцию к уменьшению количества огня?
– Истощение складов и центров хранения по количеству боеприпасов.
– А производство?
– Производство снарядов в России – это полтора миллиона в год. За 2022 год российский военно-промышленный комплекс не смог нарастить этот потенциал до ежесуточных потребностей в формате огневого вала. То есть в год то количество снарядов разных калибров – 152 миллиметра, 122, 125 и так далее, которое может производить военно-промышленный комплекс России, – это, по сути, обеспечение в среднем четырех тысяч выстрелов в сутки. То есть при нынешней экспоненте падения возможности обеспечения боекомплектами своих подразделений мы можем видеть исключительно выход на самообеспечение, то есть исключительно на производство, которое есть в России, уже этим летом. Это июль, август – я не исключаю, что это как раз будет та граница, когда произойдет перелом в количестве выстрелов – три-четыре тысячи в сутки. Если только российской армии в этом вопросе не поможет какая-то третья сторона.
– Но при этом вы пишете, что Украина в сутки совершает около пяти тысяч артиллерийских выстрелов, а Россия – около 15 тысяч. Получается, что снарядный голод и у Украины тоже?
– Разница в том, что Украина получает международную поддержку от наших стран-партнеров. И эта поддержка отличается определенной стабильностью. Мы и полгода назад делали пять-шесть тысяч выстрелов. Мы и год назад делали в пределах пяти-шести тысяч выстрелов, в пиковые моменты доходило до семи-восьми тысяч. Сравнивая в самом начале войны с 70-80 тысячами выстрелов российской армии, это в десять раз меньше. То есть у нас стабильное количество выстрелов на сутки.
При этом начиная с 2022 года и до сегодняшнего дня мы видим, какая ситуация в целом в зоне боевых действий: даже уступая по количеству выстрелов, мы смогли организовать контрнаступление – северный плацдарм, Харьковская область, правобережная Херсонщина. В настоящее время мы максимально держим оборону. И в данном случае я скажу так: на пользу украинской стороны играет то, что мы используем в первую очередь артиллерию, которая все больше превалирует в своем количестве как высокоточная и дальнобойная. То есть имеется определенное качественное превосходство над количеством российской артиллерии.
– Как вы думаете, могут ли физически выполнить западные партнеры этот запрос Резникова про 250 тысяч артиллерийских снарядов в месяц?
– Нет, на сегодняшний день военно-промышленный комплекс стран Европы и стран НАТО не может обеспечить в таком количестве производство снарядов. Но этот запрос – это в первую очередь ориентир на то, к чему этот военно-промышленный комплекс должен готовиться и в направлении чего развиваться.
– Вы думаете, что это производство будет увеличиваться?
– Производство будет увеличиваться. Оно и сейчас увеличивается, открываются новые линии производства – не только боеприпасов, например, 155-го калибра, но и советских калибров – 152-го, 122-го – в странах Восточной Европы, например, в Болгарии открываются новые линии. Поэтому этот запрос постепенно, но будет удовлетворяться.
