Совет Безопасности ООН отклонил российскую резолюцию о конфликте на Ближнем Востоке. В этом документе не была упомянута экстремистская группировка ХАМАС, боевики которой напали на Израиль седьмого октября.
Поддержали документ лишь пять стран-членов Совбеза – Китай, Габон, Мозамбик, сама Россия и Объединенные Арабские Эмираты – при необходимом минимуме в девять голосов. Против выступили Франция, Япония, Великобритания и США, шесть стран воздержались. Постпред России при ООН Василий Небензя обвинил делегации западных стран в преследовании своих политических целей. В ответ постоянный представитель США при ООН Линда Томас-Гринфилд заявила, что Россия выдвинула проект резолюции без каких-либо консультаций.
О позиции и роли России в войне Израиля и ХАМАС в эфире Настоящего Времени рассказал израильский политолог Михаил Пелливерт.
– Объясните, как в Израиле оценивают позицию России по войне Израиля и ХАМАС?
– С большой настороженностью, и это я еще дипломатичен. Шестнадцатого октября состоялась первая беседа Нетаньяху с Путиным. Мы считаем, что это произошло дней на восемь позже, чем это должно было произойти. Ведь все последние годы Биньямин Нетаньяху уверял нас, что его личные отношения с Владимиром Путиным настолько близкие, что это превратилось в наше, скажем так, стратегическое преимущество в регионе. Но по ощущению Россия отвесила Израилю дипломатическую оплеуху: слова сочувствия были сказаны после того, как Израиль сравнили чуть ли не с нацистской Германией, а блокаду Газы – с блокадой Ленинграда. Поэтому сейчас мы понимаем, что ожидать от России какого-то содействия на том уровне, на котором мы его ожидаем от Соединенных Штатов, не приходится.
В Израиле вообще сейчас ожидания настолько скромны, в вольном переводе с иврита говорю, что помощь нам не нужна – главное, чтобы навредили как можно меньше. Вот это, я думаю, сегодня самое точное отношение общественного мнения и политиков к происходящему, и отношение России к происходящему.
– А как Россия может навредить в данном случае? Как вы это видите?
– Во-первых, мы практически соседи с Россией: у России все еще достаточно большая военная группировка в Сирии, база Хмеймим. Во-вторых, очень близкие отношения России с Ираном всегда вызывали у нас беспокойство: не передаст ли Россия Ирану оружие, которое может изменить баланс сил в регионе. В свое время речь шла не только о ракетах очень дальнего радиуса действия, но и о противоракетной обороне, об установках "С-400" и других.
Тут ведь дело такое, что эта война, как мы опасаемся, может очень быстро превратиться из очередной войны между Израилем и ХАМАС в первую иранскую войну, то есть в войну, в которую напрямую может быть втянут Иран. И поэтому близкие отношения этой страны с Россией не могут не вызывать у нас больших опасений.
Северная граница, которая последние восемь дней вызывает тоже огромную обеспокоенность, "Хезболла" – это не просто независимый игрок, а это прямой представитель интересов Ирана на нашей северной границе. И все то очень массивное присутствие американских военных, политиков и двух авианосцев, а сейчас и президента Байдена – уже сообщили, что он прилетит завтра в Израиль, – это оценка нынешней ситуации. Она невероятно острая.
Это напоминает бассейн, полный горючего, вокруг которого бегает огромное количество людей с зажженными спичками. И поэтому здесь и сейчас вопрос обострения – это не столько вопрос чьего-то решения, сколько вопрос какой-то случайной ситуации, случайной гибели. Все это может полыхнуть в разы и разы больше.
– Как вы сами для себя объясняете, почему Россия так старательно избегает осуждения боевиков ХАМАС? Его нет ни в резолюциях, ни в публичных заявлениях.
– Да, Россия вообще использует, и у меня как израильтянина это вызывает большую злость, такое словосочетание, как "радикальная организация ХАМАС", хотя речь идет о террористической организации ХАМАС, тем более после субботних событий. Здесь, наверное, я не скажу ничего нового – это традиционная постсоветская позиция России.
Во-вторых, это некая международная ось, частью которой является Россия, которая включает в себя сейчас не только Иран и Сирию, но и Китай. Ровно сегодня начинается визит президента Путина в эту страну. И я думаю, что те дипломатические формулировки, которые мы сейчас слышим от России, они в какой-то степени согласованы и с Китаем. Я вчера смотрел карикатуры, которые публикуются в средствах массовой информации Китая. И основной стержень, главный посыл в этих карикатурах в том, что происходящее сейчас и в мире в целом, и в нашем регионе – это провал американской политики, которая не признавала многополярный мир, новые реалии, недостаточно уважала права народов на самоопределение и на свой образ жизни. Практически слово в слово повторение тех идеологических посылов, которые мы слышим из Кремля. Поэтому я думаю, что сейчас это такие выверенные реакции, и, кстати, я уверен, что Путин с Си Цзиньпином посвятят очень много времени вопросу происходящего сейчас на Ближнем Востоке.
– Как вы упомянули, Путин действительно вчера звонил Нетаньяху. Но кроме Нетаньяху, он звонил Махмуду Аббасу, это лидер Палестинской автономии, а также президентам Ирана и Египта. Путина кто-то может услышать? Он вообще может как-то влиять на развитие этой войны?
– Я наблюдаю за освещением событий в российской прессе, и мне кажется, что оно изменилось за последние восемь-девять дней. Вначале оно было гораздо более антиизраильским, а в последние дни оно дает ощущения какой-то большей сбалансированности. Мне кажется, сегодня Путину выгодно позиционировать себя миротворцем. Надо признать, что он на самом деле может позвонить любому лидеру на Ближнем Востоке, и его мнение будет для многих авторитетно. Эта возможность повлиять на происходящее и не дать этому конфликту разрастись, мне кажется, будет использована сейчас Россией для решения своих проблем в Восточной Европе, в Украине.
Я не сторонник конспирологических теорий, что Россия каким-то образом стояла за этой варварской атакой ХАМАС в субботу. Я думаю, что причинно-следственная связь здесь иная: Россия сейчас несомненно воспользуется происходящим для того, чтобы укрепить свой политический и дипломатический авторитет в регионе.
– То есть России выгодна еще одна война, потому что сама Россия ведет войну против Украины?
– Ну конечно, России выгодно сейчас обострение, точка, нарыв, который отвлекает и силы, и внимание международного сообщества от происходящего в Украине. Это, мне кажется, достаточно очевидно.
