Фигуранту "московского дела" Егору Жукову запрещено покидать Москву. Об этом 16 декабря ему сказал адвокат. Студент Высшей школы экономики получил три года колонии условно за призывы к экстремизму. На заседания суда по делу Жукова приходили много людей. После оглашения приговора Жуков объявил о планах на президентство.
О нынешней ситуации и своих планах на будущее Егор Жуков рассказал корреспонденту Настоящего Времени.
— В модных московских ресторанах узнают?
— На самом деле узнают и в метро, узнают и совершенно [неожиданно]: в три часа ночи я иду где-нибудь, и меня тоже узнают. Совершенно разные люди [узнают], и меня это очень радует.
— Ты понимаешь, что это закончится скоро?
— Конечно. Я очень на это надеюсь. Я очень надеюсь, что это закончится скоро, потому что, конечно, мне приятно то внимание, которое есть. И я надеюсь, что у меня получается использовать это внимание не просто для того, чтобы презентовать людям какую-то свою кандидатуру, но и для того, чтобы рассказывать о тех идеях, которые меня волнуют.
— Девушки пишут?
— Слава богу, сейчас я дал установку своему пресс-секретарю мой личный аккаунт никому не давать. Но Стас говорит (это мой пресс-секретарь), что ему пишут с просьбой дать аккаунт.
— Почему?
— Чуть позже этим займусь. Девушки, продолжайте писать, просто не сейчас.
— Девушка есть?
— Нет, сейчас нет.
— Девчонки, у меня есть номер его пресс-секретаря.
— Идем от Новопушкинского сквера к мэрии, и все орут: "Это наш город! Мы здесь власть!" И потом красный свет – и все стоят, ждут, пока машинки проедут. Это наш город.
— Надо было на красный идти?
— Понимаешь, мне просто очень интересно, как на такое реагировали Путин с Собяниным в Кремле. Наверное, уже собирали чемоданы.
— Ты же сам за ненасильственный протест. А что надо было делать?
— Перекрытие трасс – это ненасильственный протест. В этом и суть, конечно же. Когда нет прямого столкновения, насильственные силы режима, имеются в виду силы, направленные на насильственное подавление, когда нет прямого столкновения, они ничего не могут сделать. Они бегают и не понимают, что делать. Надо убегать от ОМОНа. Это не трусость, это, наоборот, ум. Потому что ну какой смысл противостоять режиму в той плоскости, где он на сто процентов победит? Если ты хочешь победить Майка Тайсона, тебе надо не боксировать с ним, а сыграть с ним в шахматы.
— И вот тут началась твоя политическая карьера.
— (смеется) Вот оттуда идет толпа. Она идет. Это я уже не помню, какой там час митинга, и вот если посмотреть туда, видно, что там идет пересечение с другой улицей. Я несколько вперед пробегаю и вижу, что там стоит кордон полиции. Я уже объяснил, почему кордон полиции при столкновении с толпой всегда будет побеждать, и нам этого совершенно не хотелось. Поэтому я вместе с другими людьми, какими-то совершенно ситуативно образовавшимися, подбежал сюда и сделал вот так вот [показал жест пальцами]. Потому что отсюда абсолютно не видно, что происходит на пересечении с Тверской.
Когда я говорю про себя, я, конечно же, не имею в виду, что я прямо сейчас должен им [президентом] стать. Я вижу, как минимум 14 лет мне до этого нужно подождать и набраться опыта нужно, сделать какие-то активные шаги для того, чтобы действительно люди меня считали достойным. Я просто честен в этом смысле, я говорю, к чему я иду.
— Про свой опыт в СИЗО ты собираешься книгу написать?
— Она на самом деле уже находится в процессе. И это не то чтобы книжка о СИЗО.
— "Архипелаг ГУЛАГ" будет называться?
— Нет-нет. Это моя маленькая тюремная история. Конечно, она не так будет называться, но я не претендую ни в коем случае ни на Солженицына, ни на Шаламова. Но я вел дневники там, и мне они кажутся интересными с той точки зрения, что я их вел, будучи уверенным, что меня посадят лет на 6-8. Потому что тогда мне еще инкриминировались массовые беспорядки, это от 3 до 8 лет.
Месяц в СИЗО и три месяца под домашним арестом. То есть мне было запрещено пользоваться интернетом, я не мог ни получать, ни отправлять никакую корреспонденцию. В этом смысле, например, СИЗО выгодно отличалось.
Усиленно начал медитировать – уже с расписанием, с подходом к этому осмысленным – как раз летом этого года. И полностью я начал входить в это – и тут меня арестовывают. [Медитации] помогают быть более осознанным. То есть когда ты сознательно останавливаешь свой мыслительный процесс, потом когда ты уже просто в жизни ходишь, ты более включен в жизнь, ты не входишь в мыслительный процесс.
Я отошел вот сюда [к памятнику Чехову], собственно, здесь я узнал двух своих подписчиков, кстати. Это самое главное, потому что у нас было два свидетеля, которые готовы были подтвердить в итоге, что я не сталкивался с полицией. Это в итоге было важно.
— Подписчиков в ютубе?
— Да, моих ютуб-подписчиков. Просто ребята, я их узнал здесь, вернее, они меня узнали. Мы поздоровались, буквально здесь стояли, так же, как Антон Павлович, наблюдали за всей этой историей.
Сейчас мой индивидуальный учебный план написан таким образом, что учеба у меня стартует 9 января. Поэтому в целом я не знаю, как так вышло, специально или случайно, но Вышка предусмотрела возможность того, что в первый месяц после выхода у меня будет интервью за интервью, мероприятие за мероприятием. Поэтому сейчас я как раз, видимо, в этот месяц впихну максимум возможного, до конца декабря имею в виду, с января уже начну учиться.
— Они пошли навстречу, учитывая, что у тебя график гастрольный?
— Я не думаю, что это было сделано специально, но это такое интересное совпадение.
— Стипендии не лишили тебя?
— Там стипендия полторы тысячи рублей, я даже не помню, получаю я ее или нет.
— Вот так? Ты же пока не зарабатываешь?
— Я на самом деле весьма успешно зарабатывал до того, как меня задержали, и в принципе планировал уже переезжать от родителей, у меня было уже достаточно средств для этого. Но сейчас резко все это изменило мои планы.
— Чем ты зарабатывал?
— Я зарабатывал репетиторством, преподаванием олимпиадного обществознания как преподаватель индивидуального толка, так и на курсах я преподавал весьма успешно. Потому что я сам призер всероссийской олимпиады по обществознанию, у меня есть достаточная компетенция для этого.
