9 августа исполняется 20 лет со дня, когда президент России Борис Ельцин отправил в отставку правительство, а временно исполняющим обязанности премьер-министра назначил директора ФСБ Владимира Путина. Один из важнейших инструментов, при помощи которого удалось обеспечить огромную поддержку действующего режима, – это СМИ. Сейчас в России не осталось ни одного независимого от власти классического телеканала, который бы вещал на всю страну.
О том, как в России сложилась система медиапропаганды, журналисты Настоящего Времени поговорили с аналитиком Василием Гатовым, бывшим заместителем директора РИА Новости, который сейчас работает в университете Южной Калифорнии.
— Вы много занимались изучением того, как проходило наступление на свободу СМИ в России. Можете выделить какие-то основные этапы?
— Сначала, еще даже до появления Путина в Кремле, происходила такая подготовка, причем она шла и со стороны власти, и со стороны СМИ. Потом был активный период перехвата собственности, это то, что мы называем захватом НТВ, тем, что у Бориса Березовского отобрали управление Первым каналом, и впоследствии зачистка более мелких информационных источников национального значения.
Дальше третий и четвертый этапы – это было практическое выравнивание медиаполя через экономику, когда максимальные усилия были приложены для того, чтобы ни у кого независимого от власти не было реальных экономических возможностей выжить. И четвертый этап – это зачистка уже интернета. Собственно говоря, на этом этапе мы находимся сегодня.
— Мне кажется, или я неправа, что все-таки в регионах есть какие-то очаги СМИ, которые неподконтрольны власти?
— Да, конечно, они есть и на федеральном уровне. Есть "Новая газета", есть некоторое количество стартапов, расположенных как в России, так и за ее пределами, но осуществляющих свою работу на русском языке, есть телеканал "Дождь". На самом деле, даже на федеральном уровне есть. Безусловно, в регионах такого больше, потому что, во-первых, в регионах разные медиатрадиции. Есть территории, где, например, традиционно независимая пресса была важным и признанным институтом, – как Екатеринбург, например, или Владивосток.
Есть несколько феноменов, которые развиваются из-за того, что люди, их придумавшие и осуществляющие, просто являются невероятно талантливыми и исключительно хитроумными в хорошем смысле этого слова людьми, такие как питерская "Бумага" или "Семь на семь", который делает прекрасная Соня Кропоткина в Рязани. Это я говорю про новые [СМИ], это то, что все-таки достаточно свежее.
— Хочу вернуться к истории. Наступление на СМИ, эти этапы, о которых вы говорили, кто вообще руководил этим процессом?
— Вы знаете, это довольно трудно персонализировать. Я, когда меня об этом спрашивают, как правило, ссылаюсь на мартовскую публикацию в "Коммерсанте" 2000 года, когда журнал "Коммерсант Власть" опубликовал так называемую "Редакцию № 6". Это был такой документ, некий слив из Кремля, который Ника Куцылло, нынешний главный редактор "МБХ Медиа", принесла из Кремля, предположим, – она сама не очень помнит, кто был источником.
Это такая разработка того, как надо управлять страной, когда Путин станет президентом. И в этом документе про журналистов написано, что все журналисты до тех пор, пока они не находятся под контролем, – наши враги. И что необходимо всеми возможными способами ставить медиасреду под контроль. Известными нам методами – то есть через вербовку и сбор компромата и прочее, и новыми методами – через экономическую удавку, набрасываемую на оппозиционные, противоречащие нашей кремлевской повестке средства массовой информации.
Начиная с этого момента, хотя этот документ никто никогда не назвал реальным планом Путина, начинается, грубо говоря, поступенчатая реализация этого плана. Кто был исполнителем – сказать довольно просто. Потому что большая часть цензурных процедур и инфраструктуры цензуры и самоцензуры, которая возникла в российских СМИ, – дело рук буквально очень узкого коллектива людей: покойного Михаила Лесина, Алексея Громова, Олега Добродеева и в несколько меньшей степени, просто потому что он человек очень эгоистичный, интересующийся только своими делами, Константин Эрнст.
— Ключевые фамилии названы. Скажите, пожалуйста, почему журналистское сообщество не сплотилось, чтобы противостоять этому?
— Оно пыталось. Но, к сожалению, как показал опыт не только России, но и большинства переходных режимов, деньги оказываются более существенным элементом, определяющим поведение журналистов, чем их ценности и этика. То есть какая-то часть людей остается преданной своей профессии, демократии.
— А какая-то часть выбирает оплату кредитов.
— Да. Большая часть идет по пути конформности, как это всегда, мы знали, происходит в режимах авторитарного, тоталитарного типа. Так называемая спираль молчания, которая в пересчете на журналистику – это не просто спираль молчания, это соучастие.
