В России прошли митинги в поддержку Алексея Навального, голодающего в колонии с требованием допустить к нему гражданских врачей. В этот же день Владимир Путин выступил с посланием Федеральному собранию. Генпрокуратура России и МВД предостерегали от участия в митингах, пригрозив уголовной статьей о массовых беспорядках.
Как эти акции повлияют на судьбу Навального, мы спросили у руководительницы правозащитной организации "Русь сидящая" Ольги Романовой.
– Могут ли какие-то публичные мероприятия повлиять на судьбы тех людей, которые находятся в колониях? И что может каким-то образом помочь сейчас Алексею Навальному, который более 20 дней держит голодовку?
– История показывает, что общественная поддержка и публичная общественная поддержка – демонстрации, выход на улицы – не только может повлиять, но и всегда влияют на судьбы заключенных. И давайте вспомним, хотя бы начнем с Натана Щаранского. Благодаря именно общемировой поддержке, демонстрациям во всех странах мира, которые были устроены в том числе при помощи его жены, например, его в конце концов отпустили из страшного лагеря в Перми – Пермь-36. И, как мы знаем его дальнейшую биографию, Натан Щаранский стал известным и авторитетным израильским политиком.
Давайте вспомним Владимира Буковского, его обменяли на хулигана Луиса Корвалана, но этому предшествовала большая мировая кампания за освобождение Владимира Буковского. Ну и очень многие случаи из более давнего или недавнего прошлого мы можем вспомнить и сказать, что да, конечно, всегда общественная поддержка влияет на судьбу заключенных так или иначе. Ну Нельсон Мандела, давайте не будем далеко ходить.
– Сколько может человек продолжать голодовку, учитывая, что у Навального и до этого были проблемы со здоровьем? И, собственно, эти проблемы и послужили поводом объявить голодовку.
– Вы знаете, самый, наверное, яркий случай голодовки – это голодовка в 1989 году политзаключенного Анатолия Марченко в Чистопольской тюрьме. Он требовал освобождения всех политзаключенных, была уже в разгаре перестройка, 1989 год, четыре года Горбачеву. И он добился освобождения политзаключенных, но ценой собственной жизни – он погиб. Он держал голодовку больше 160 дней, его тоже принудительно кормили, но его не спасли.
– Как вы считаете, я понимаю, что никто, кроме Алексея Навального, не может принимать это решение, неудобно даже спрашивать, насколько это правильно. Но я так понимаю, что у заключенных не так много возможностей каким-то образом привлечь к себе внимание и добиться выполнения своих абсолютно законных и гарантированных Конституцией требований.
– Я скажу парадоксальную вещь: Алексей Навальный голодает, чтобы спасти свою жизнь. Он подвергает ее риску для того, чтобы спасти ее. Если он не добьется того, что ему положено по закону, дальше будет только хуже, потому что мы же понимаем, что сидеть ему не год, а, может быть, и не два, а, может быть, и гораздо больше. И то, что он требует очень конкретные вещи, причем, более того, входящие в какой-то законный перечень небольших прав заключенных, это важно. И это то, чего он может добиться.
И, конечно, позиция ФСИН (я думаю, что это не позиция ФСИН, я думаю, что это позиция на самом деле высшего руководства страны) – не давать и запрещать то, что положено по закону, именно Алексею Навальному – это позиция и подлая, и очень глупая. То есть это из серии все-таки детских поговорок: и "потому что потому", и "назло маме отморожу уши", и так далее. Потому, потому что гладиолус, не будет у него врача и все.
