Европейский суд по правам человека признал Россию ответственной за убийство бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко – он был отравлен радиоактивным полонием на территории Великобритании в 2006 году. Суд пришел к выводу, что Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун, предположительно, причастны к убийству Литвиненко. Официальный представитель МИДа России Мария Захарова решение ЕСПЧ назвала ошибочным.
О решении ЕСПЧ и развитии ситуации мы поговорили с вдовой Александра Литвиненко Мариной Литвиненко.
– Как вы узнали о решении ЕСПЧ и что почувствовали в тот момент?
– Я узнала о том, что будет решение суда, еще вчера. Меня предупредил мой адвокат. Мы не знали, какое будет решение, и просто он сказал, чтобы я была готова утром достаточно в ранний час, что оно будет реализовано. И он мне позвонил, сказал о том, что есть две новости: одна хорошая, другая плохая. Я так немножко сначала напряглась. Он сказал, что хорошая новость в том, что была признана ответственность российского государства за это преступление. Ну и то, что суд не поддержал ту компенсацию, которую мы выдвинули, в размере три миллиона. На что я сразу сказала: "Бен, это не самое главное". Он тоже знал всегда, что то, что была признана виновность российского государства, – это была, конечно, главная победа.
– Исполнители и тем более заказчики отравления остаются безнаказанными.
— Наверное, в этом есть большая разница между мной и [другими людьми] – в том, что мой стакан всегда наполовину полный. Вы сразу же видите то, что это не сыграет никакой роли, что все равно люди, совершившие это преступление, остаются под защитой российского государства. Но постепенно, я думаю, все то, что делаю я, то, что делают живущие в России и продолжающие бороться, несмотря на то, что говорят, что это бесполезно. То, что Алексей Навальный, который сидит в тюрьме, и то же самое – какое количество пессимистов по этому поводу: "Зачем он приехал?" Я думаю, что все-таки по крупицам все то, что делают разные люди, желающие каких-то изменений, они к этим изменениям приведут, или, во всяком случае, когда эти изменения произойдут, все то, что и я, и другие делали, оно не останется бесследным. Я, на мой взгляд, вижу очень важный фактор. За последнее время очень много было критики в адрес и Евросоюза, и европейских стран, и Америки, и Англии в том, что все прогнулись, все такие слабые, никто не хочет больше бороться с Путиным, согласились проводить "Северный поток –2". Так вот как раз такие случаи, почему они и были восприняты с энтузиазмом, доказывают, что все-таки нет, что существует серьезное мнение о том, что права человека важны. И то, что преступление, которое совершает российское государство против личности, против других стран, оно никогда не будет забыто.
– Считаете ли вы для себя это дело закрытым?
– Конечно, нет. Так получается, что я не инициирую что-то специальное. За последние 15 лет каждый раз открывалось окно возможностей. Во-первых, для того, чтобы об этом не забыли, как это ни пытались сделать ни в России, и могу сказать к моему сожалению, что даже власти в Англии как-то пытались менее акцентировать [внимание] на этих событиях – оно не получается. Оно принимает новую форму. И я знаю, что для полиции, которая провела блестящее расследование в 2006 году, оно закончится только тогда, когда преступники сядут на скамью подсудимых. И это очень серьезный месседж, что по сравнению с какими-то другими законодательствами стран в Англии нет срока давности.
Я каждый раз расцениваю свои поступки как [поступки] женщины, потерявшей своего любимого человека, своего мужа. И, мне кажется, что я больше пример даже для тех, кто что-то пытается делать против своих врагов, что существуют женщины, которые будут бороться за честное имя своего любимого. И я очень часто говорю о том, что это не политика, как это ни пытался изобразить Луговой в своих заявлениях. Опять, я не хотела бы возвращаться, но придется прокомментировать, потому что ничего другого он ни разу не сказал. Если мы за эти 15 лет провели публичные слушания, привели доказательства, продолжаем каждый раз апеллировать к законодательству и показывать эти доказательства – почему суд принимает такое решение, то со стороны России, непосредственно со стороны Лугового мы ничего так и не узнали. Я всегда говорю о том, что это история любви. Все.
– Правильно ли я понимаю, что удовлетворен иск, который вы подавали еще в 2007 году?
– Правильно, да. Получилось так, что когда мы подавали в 2007 году, то нам сказали, что нужно исчерпать все юрисдикции в той стране, в которой у нас есть возможность. Естественно, мы не могли провести нормальный суд – мы провели публичные слушания в итоге, и, получив решение суда, мы апеллировали к Европейскому суду по правам человека о том, что Россия совершила это преступление и должна понести наказание. Прошло какое-то время, потому что началась переписка с Россией, они пытались всяческим образом это замылить, они требовали от нас какие-то бумаги, потом они присылали свои. И получилось так, что к 2020 году уже произошли события в Солсбери, уже произошли события в Украине, убийство Хангошвили в Германии, отравление Алексея Навального – то есть это уже стало дополнением ко всему тому, что мы уже предъявляли. И уже в таком формате это поступило в прошлом году.
– Получается, иск рассматривали почти 15 лет?
– Конечно. Мне кажется, что очень важно для многих людей – понимать, что если что-то не получается сразу, не нужно расстраиваться, не нужно бросать, а продолжать верить. Особенно если то, во что вы верите, – это справедливо. И надо добиваться этой справедливости.
– И вы будете добиваться и дальше?
– Ну это как бы то, что подразумевает собой законодательство и суд: если ты совершил преступление, а тем более убийство, ты должен сесть на скамью подсудимых и получить наказание. Во всяком случае, сейчас люди, которые каждый раз получают этот месседж: "Все знают, что вы преступники, а теперь еще и в таком масштабе, как то, что российское государство спонсировало это убийство", – наверное, может быть, выглядит так, что кому-то это по барабану, без разницы, но, мне кажется, это не самое приятное ощущение – знать, что ты преступник.
– Вы бы хотели услышать какой-то комментарий Путина по решению ЕСПЧ?
– Знаете, он прокомментировал. Я не думаю, что я хотела бы что-то еще от него услышать. Этого было достаточно. Когда он сказал на своей речи в Хельсинки 24 ноября 2006 года о том, что Саша умер от полония-210. И когда он сказал, что смерть любого человека – это горе, но – как всегда у Путина в манере, он тут же перекручивает – мы не позволим манипулировать этим в своих политических целях. И когда ему был задан вопрос: "Александр Литвиненко обвинил вас в своей смерти, еще когда он находился в госпитале". И Путин сказал: "Ну Литвиненко – не Лазарь, чтобы меня обвинять в этом". Я могу сказать, что за эти 15 лет обвинения в адрес Путина звучат очень часто, так что не оправдались его чаяния – Саша оказался как раз как Лазарь. Каждый раз, выступая на сцене, когда играется пьеса, в опере, в кино, которые будут сниматься, каждый раз будет звучать обвинение в адрес Путина.
