В Брянской области России убиты четверо украинских военнослужащих. Об этом заявили в ФСБ России, назвав погибших "диверсионной группой". Гибель украинских бойцов подтвердили также военные ВСУ. Их называли "привидениями ночей Белгорода и Брянска", и, как говорят сослуживцы погибших, они провели не одну успешную операцию на территории России.
Какие задачи в тылу врага выполняют ДРГ, почему Украина не признает факт операций на оккупированных территориях и в самой России и чем партизанское движение 2014 года отличается от 2022-го – рассказал бывший командир партизанской ячейки на Донбассе Владимир Жемчугов.
– О гибели украинских военных на территории России есть только неофициальные свидетельства, но нет официального подтверждения. Почему Украина не признает факт операций на оккупированных территориях и в самой России?
– Вы знаете, мы не объявляли России войну, поэтому никто ничего не признает. Эти люди, даже если там ФСБ что-то накопает, украинское министерство обороны скажет, что они были украинскими военными, но они вчера уволились, а сегодня попали на минное поле в России. Это стандартная схема в гибридной войне.
Примерно такая же ситуация была, когда российская ДРГ осенью 2018 года заходила в Луганскую область. Они себя называли "группой Бэтмена". Они так же подорвались на украинском поле в Луганской области. Мы узнали об этом из утечки информации. Этих подорвавшихся диверсантов начали искать, нашли только весной разложившиеся тела. Из них один человек там был тяжело ранен и один убежал. Тот человек, который был ранен и остался в живых, оставил записку. Правда, он истек кровью и умер. Он рассказал о том человеке, который его бросил. Так мы узнали о них.
– Я правильно понимаю: признать, что Украина отправляет ДРГ на территорию России, можно, только если официально объявлена война?
– Да.
– Почему так?
– Такое международное законодательство. В Женевских конвенциях не прописаны условия гибридной войны. Поэтому каждая страна подстраивается под обстоятельства. Если бы в Женевской конвенции был такой пункт "гибридная война", то все признавали бы все, я думаю.
– А вы примерно понимаете, какие могут быть задачи у ДРГ, которые отправляются в Россию? И как много таких ДРГ?
– Я думаю, таких ДРГ десятки. Отдельно есть СБУ, отдельно есть военные разведки свои. Задачи, как всегда, – это нанесение урона военным структурам, логистике, коммуникациям.
– А тот факт, что ДРГ была обнаружена на минном поле в Брянской области, я так понимаю, они подорвались на минах, говорит о том, что на этой территории остаются какие-то участки границ, которые визуально никто не контролирует?
– Нет, все участки там контролируют. Но так как граница большая, невозможно поставить там пограничника на каждом метре. Поэтому, рискуя, люди идут на прорыв.
– Что прежде всего является их целями? Это военные объекты? Дело в том, что в России сейчас происходит очень много пожаров, в том числе и в торговых центрах, на промышленных предприятиях. Что является приоритетным для тех ДРГ, которые заходят на территорию противника?
– Для тех ДРГ единственной целью являются военные объекты. А то, что в России горят торговые центры и склады, скорее всего, этим занимаются российские партизаны: легион "Свобода России", "Атеш". Там скоро уже будет десяток разных партизанских российских движений. Они там делают что хотят.
– За последние десять месяцев вы можете назвать какие-то операции или какие-то происшествия на территории России, которые по косвенным признакам можно оценивать как именно работу украинских ДРГ?
– Все военные объекты, которые были поражены, – все были поражены с участием украинских ДРГ.
– Можете привести примеры?
– По Крыму было много нападений на военные части. В той же Брянской области, в Воронежской области были нападения: взрывы и пожары в военных частях. Их было много.
– Как успешно удается работать украинским ДРГ в таком количестве? Действительно взрывов было много. Как это происходит? Как они это делают?
– Раньше было легче. Сейчас, видите, стало сложнее. Россияне пошли уже на минирование минами ПОМ-3. Это страшная и очень эффективная мина. Если они уже даже так перекрывают границу, значит, наши действия были очень эффективными в их тылу, если они уже даже противопехотные мины используют.
– Это значит, что ДРГ всегда проникают на территорию противника именно таким образом? Не может так произойти, что какие-то граждане официально заехали на территорию России и там уже что-то организуют?
– Все украинцы, которые заезжают как туристы или на работу, как правило, под контролем ФСБ. Их в последнее время очень жестко контролируют. Потому самые успешные операции происходят или с помощью наших разведывательно-диверсионных групп, или с помощью граждан России, которые сотрудничают с нашими спецслужбами.
– Вы можете сравнить свою работу в подполье в 2014-2015 годах с тем, что происходит сейчас на оккупированных территориях и в самой России? Получается, сейчас украинское командование более серьезно относится к работе подполья ДРГ и организации диверсий на территории противника?
– Конечно. Сейчас уже есть какой-то опыт. Уже было что-то организовано. В 2014 году никто ничего не организовывал. Мы не готовились к войне. Что можно было организовывать, когда у нас министр обороны, начальник СБУ, начальник МВД были офицерами ФСБ? Это уже начали с конца 2014 года, в 2015 году. Тогда уже можно было что-то сравнивать. А если сравнивать 2015 год с 2022 годом, то сделано уже, конечно, больше, намного больше. Хотя в феврале и в марте, честно говоря, очень многие не готовились к тому, что сейчас происходит.
