Совет при президенте по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) потерял сразу шесть наиболее активных участников: 21 октября Путин исключил из Совета четверых человек:
- политолога Екатерину Шульман,
- главу международной правозащитной группы "Агора" Павла Чикова,
- профессора Высшей школы экономики Илью Шаблинского,
- главу правозащитной организации "Восход" Евгения Боброва.
Михаила Федотова Путин освободил от должности советника главы государства и председателя СПЧ, назначив на это место телеведущего, главу Общественной палаты России Валерия Фадеева.
Позже стало известно, что Тамара Морщакова, бывшая судья Конституционного суда РФ, руководитель комиссии СПЧ по гражданскому участию в правовой реформе, вышла из состава Совета.
Что будет дальше с Советом по правам человека, в эфире программы "Вечер" рассказал публицист, кандидат юридических наук Леонид Никитинский, который сам входит в состав СПЧ.
— Вы, наверное, знаете, что Татьяна Морщакова, бывшая судья Конституционного суда РФ, руководитель комиссии СПЧ по гражданскому участию в правовой реформе, вышла из состава Совета. Как вы думаете, кто-нибудь еще может покинуть СПЧ?
— Для меня это новость, что Тамара Георгиевна вышла из состава, я об этом ничего не слышал. Значит, это ее решение. В отношении остальных – пока я не видел повода хлопать дверью. Хотя, разумеется, Совет становится другим, и можно прогнозировать, что из него постепенно будут выходить многие.
— А что поменяется в Совете по правам человека? Тут я хочу сказать, возможно, вы со мной согласитесь, что этим летом активность Cовета по правам человека в России и в частности в Москве во время протестов была особенно заметна. И к милости к людям, которые оказались жертвами системы в той или иной мере, Совет призывал больше, чем когда бы то ни было на моей памяти.
— Да, это именно так. И президиум Совета, даже два состава президиума Совета из-за ротации (немножко изменился состав), мы как раз планировали три доклада. Первый должен был сделать Илья Шаблинский о нарушениях на выборах, которые спровоцировали протесты, второй доклад должна была сделать Катя Шульман относительно массовых задержаний. А третий доклад о том, что суды в этой ситуации оказались совершенно беспомощными и полностью прогнулись под Следственный комитет, должны были сделать либо Морщакова, либо я. Ну вот теперь трех участников уже нет. Может быть, мне дадут возможность сделать этот доклад, хотя я в этом сомневаюсь.
— Может быть, просто президент не хотел эти доклады слушать?
— Именно так я это и понимаю, потому что, конечно, это решение президиума было хорошо известно администрации президента, и или президент, или администрация просто не хотят об этом слушать. Вот и причина.
— А она не хочет слушать именно потому, что вы люди чьи-то…
— Ну, мы прикормлены Госдепом, за печеньки, что же нас слушать.
— Значит ли это, что для гражданского общества в Российской Федерации времена изменились, и надо понимать, что этот сигнал – не какая-то ритуальная вещь, а вполне понятная история?
— У нас ведь такое общество, в котором ритуальные вещи имеют огромное значение. Это сигнал ритуальный, но он идет по существу. Идет сворачивание обсуждения, сворачивание дискурса. Никто не хочет ничего обсуждать, "мы сами знаем, кого сажать, кого миловать, и никто нам не указ". Собственно говоря, вот об этом.
— Надо ли всерьез прислушиваться к тем людям, которые в Совете остались, когда они будут говорить о правах человека, или можно забыть об этом органе и перестать реагировать на новости из СПЧ?
— Давайте пока воздержимся от этого, потому что в Совете осталась масса людей очень активных, готовых бороться, таких как Игорь Каляпин. Про Тамару Георгиевну – вы меня сильно расстроили, но там осталась Мара Полякова и еще масса людей, которые готовы активно побороться.
Другое дело, что, как советские диссиденты выпивали, у них был тост "За успех безнадежного дела". Ну а что делать?
