Нерабочие дни в России продлены до 11 мая. Президент России Владимир Путин, объявляя об этом на совещании с руководителями регионов по вопросам борьбы с коронавирусом, сказал, что 6–8 мая "многие в России и так не работали", но в условиях эпидемии коронавируса он принял решение сделать дни в промежутках между двумя майскими праздниками нерабочими по всей России, также с сохранением зарплаты.
После 11 мая страна начнет поэтапно выходить из "режима ограничений". К этому времени правительство должно подготовить план действий.
Путин говорит, что знает, что предприниматели в стране находятся в тяжелой ситуации: "Мы обязаны их поддержать. Дать им уверенность в будущем". Поэтому он поручил правительству разработать очередной новый пакет неотложных мер поддержки экономики и граждан.
Однако, по результатам опроса Торгово-промышленной палаты, более половины предпринимателей не смогли получить поддержку от государства, обещанную ранее, поскольку их компании не вошли в перечень "наиболее пострадавших отраслей".
"Скажите спасибо, что мы вам разрешили снова выйти и работать"
Евгений Гонтмахер, экономист, член экспертной группы "Европейский диалог", считает, что российский президент недооценивает глубину кризиса. В эфире программы "Вечер" Евгений Гонтмахер рассказал, почему так и не озвучены новые меры поддержки бизнеса и стоит ли ждать от правительства серьезных экономических реформ.
– Мы сегодня услышали, что Путин продлил так называемые нерабочие дни до 11 мая, опять-таки с сохранением заработной платы. Но новых мер поддержки бизнеса не озвучил. А половина предпринимателей, согласно опросу, о котором мы рассказывали, не может получить господдержку, потому что их бизнес не входит в перечень пострадавших отраслей. Почему?
– Я могу только догадываться. Кто его знает, на какую информацию опирается президент. Но логика уже на протяжении этих недель нашего карантина, когда замерла экономическая деятельность, она, мне кажется, становится понятной.
Мне кажется, что Владимир Владимирович как-то недооценивает глубину кризиса, хотя он говорит правильные слова о том, что и семейные предприятия, и малый бизнес в значительной своей части, если не в большей, страдает. Но он все-таки, видимо, считает, что запас прочности есть. И пытается, видимо, протянуть время: сейчас уже и майские праздники как-нибудь переживем без каких-то открытых проявлений недовольства. А там потихоньку мы идем к принципиально важным для него датам – всероссийскому голосованию по поправкам к Конституции, которое рано или поздно случится.
А как раз резервы – Фонд социального благосостояния и другие, которые есть в правительстве, – там он, наверное, частично их и использует на волне выхода из эпидемии, [когда] у людей будет повышаться настроение несмотря ни на что, потому что можно будет хоть как-то приступать к работе, к активной жизни. А там еще, может быть, какое-нибудь выходное пособие [выдадут].
И это волной накатится – это уже чисто технологически, – это накатится на голосование по этим поправкам. Потому что если их провести, допустим, сейчас и без таких денежных впрыскиваний, результат может быть абсолютно непредсказуемым.
Тут речь идет о какой-то, мне кажется, политической логике у Путина. А жизнь, которая в России называется экономической, она развивается, конечно, немного по другой логике.
– Путин поручил сегодня правительству подготовить масштабный общенациональный план действия по нормализации деловой жизни. Стоит ждать каких-то серьезных реформ в экономике?
– Нет. Я думаю, что не стоит этого ждать. Я думаю, что речь идет о том, что будет сделан некий график по открытию отраслей, как это делается в целом ряде европейских стран. В Чехии в данном случае: когда будет написано, что при таких-то эпидемиологических условиях мы открываем, допустим, кафе, при таких-то открываем, допустим, авиаперевозки и т. д.
Наверное, будут предложены какие-то меры, связанные с рассрочкой налоговых платежей. Наверное, что-то будет продолжено с точки зрения аренды. Но это все будет очень дозированно, в очень незначительном размере.
Как мне представляется, восстановление экономики будет, во всяком случае, в секторе малого и среднего бизнеса. Я не говорю про госкорпорации. Кстати, значительная часть этого плана состоит в помощи пострадавшим госкорпорациям. "Аэрофлот" пострадал очень сильно – эта компания контролируется государством. И целый ряд других компаний. Туда, наверное, будут отправлены какие-то серьезные средства для нормализации работы.
А вот малый и средний бизнес будет оставлен на произвол судьбы. Ну, ребята, скажите спасибо, что мы вам разрешили снова выйти и работать. Они [власти] считают, что почти все уцелели, что люди прибедняются, что недовольство, которое люди проявляют, – это все каприз. Никаких реформ я, честно говоря, не жду.
– Ректор Высшей школы экономики сказал, что больше всего кризис ударит по среднему классу. Те, кто был богатым, богатыми останутся. Те, кто был бедным, останутся бедными. А средний класс скатится к уровню бедности. Вы согласны с такой оценкой?
– Я бы немножко поправил Ярослава Ивановича [Кузьминова]. Если он имеет в виду средний класс в академическом смысле слова, кстати, Вышка этим довольно много занимается, то он у нас где-то порядка 10% от всего населения.
Он, видимо, имел в виду среднеобеспеченные слои. У нас есть люди бедные, официальная оценка – это 14% населения, сейчас будет больше, – условно говоря, будет 20%. Есть люди богатые – это 1–2%. Но все, кто между ними, это люди, которые получают средние доходы плюс-минус в ту или иную сторону. Безусловно, да. Тот же малый и средний бизнес – бизнесмены и те, кто там работает, – они все-таки относятся к среднеобеспеченному слою. Это те, кто работает в сервисной экономике, – они тоже туда относятся. Поэтому я эти слова Ярослава Ивановича так интерпретирую.
