Журналистку Оксану Гончарову, экс-сотрудницу "Ведомостей" и РБК, обвиняют в убийстве бывшего гражданского мужа. Ее младшему ребенку – 3 года, но так как дело возбуждено по статье "Убийство", Гончарова ждет суда в СИЗО. Процесс может начаться уже в декабре. Коллеги, друзья и взрослый сын журналистки говорят, что погибший избивал ее все 15 лет, что они состояли в отношениях, и даже в день своей смерти несколько раз ударил. Переквалифицировать действия Гончаровой на самооборону следователь отказывается. Дело Гончаровой будет слушаться на фоне бездействия российских законодателей: рассмотрение законопроекта о домашнем насилии заморожено на неопределенное время. При этом уровень бытового насилия в российском обществе будет только расти, уверены правозащитники, – на фоне мобилизации и войны в Украине.
О деле Оксаны Гончаровой, бывшей сотрудницы "Ведомостей" и РБК, заговорили после того, как ее друзья и коллеги начали писать о случившемся в соцсетях. По их словам, журналистка более 15 лет подвергалась домашнему насилию со стороны своего гражданского мужа, Алексея Самусева, с которым у Гончаровой двое общих детей (младшему – 3 года, среднему – 10 лет; старший сын Оксаны от первого брака, Петр, – совершеннолетний, ему 23 года).
Как заявила сама Гончарова на допросе, 29 сентября 2022 года Самусев пришел без приглашения к ней домой, в квартиру в городе Электросталь, – и не один, а с другом Максимом В., который сейчас выступает свидетелем со стороны обвинения. Гончарова и Самусев были соседями по подъезду: они познакомились, когда журналистка купила квартиру в ипотеку в Электростали много лет назад. Это же обстоятельство влияло на продолжающиеся конфликты: живущий по соседству Самусев продолжал приходить к бывшей партнерше и применять к ней насилие.
По словам Оксаны, в тот день мужчины пили водку, после чего между ней и бывшим супругом разгорелась ссора, в ходе которой Алексей начал вести себя агрессивно. Мужчина оскорблял журналистку, начал ее бить, выхватил телефон и швырнул его о стену. "Опасаясь за свою жизнь и здоровье, я потребовала от Алексея уйти из моей квартиры, но он проигнорировал мои требования. Боялась, что он может сильно избить, так как неоднократно ранее причинял мне физическую боль", – рассказала Оксана.
В ходе избиения Алексей схватил ножницы и бросился с ними на Оксану. Та, защищаясь, нанесла этими ножницами ранение бывшему мужу. Оксана говорит, что даже не думала, что повреждение может быть серьезным: "Крови на нем почти не было, при этом он был в сознании, даже нанес мне удар ногой". Более того, Алексей вместе с другом сам ушел из квартиры Оксаны. Через какое-то время она увидела, что к дому приехала скорая помощь, которая увезла Самусева. Еще через 20 минут приехал наряд полиции и задержал журналистку. Вечером этого же дня ее бывший гражданский муж умер в реанимации, а самой Гончаровой предъявили обвинение в убийстве (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Теперь ей грозит до 15 лет лишения свободы.
В качестве меры пресечения суд утвердил предложенное следствием СИЗО и поместил ее в изолятор ИК-1 "Новое Гришино" в Дмитровском районе Подмосковья, несмотря на наличие у журналистки двоих несовершеннолетних детей.
Неидеальная жертва
"Основная цель защиты Гончаровой сейчас – добиться того, чтобы дело было квалифицировано не как убийство, а как превышение пределов необходимой самообороны", – говорит адвокат журналистки Александр Гаранин. Тем более что сама Оксана в результате конфликта получила повреждения: по словам юриста, "обычные синяки и порезы". "Они, скорее всего, будут квалифицированы как легкий вред здоровью, но мы говорим не только о тех телесных повреждениях, которые были в день трагедии, а о том вреде здоровью, который Оксана получала в результате избиений на протяжении многих лет", – подчеркивает юрист. По его словам, против бывшего супруга было даже возбуждено уголовное дело, в рамках которого Самусева обвиняли в угрозе жизни и здоровью, а потерпевшей стороной выступала Оксана.
По словам друзей журналистки, чьи свидетельские показания есть в материалах дела, Гончарова на протяжении 15 лет систематически подвергалась насилию со стороны своего гражданского мужа. "У нее нет ни одного целого ребра, сломан нос, неоднократно выбивались зубы", – рассказала журналистам подруга Оксаны Саглара Манджиева. Оксана многократно обращалась в полицию сама, то же самое делали и ее коллеги, однако проблему это не решало. Причин было две. Первая, по мнению Маджиевой, состояла в декриминализации статьи о семейных побоях: происходящее с Оксаной сотрудники полиции считали не преступлением, а обстоятельствами ее личной жизни, и за разбитый – в очередной раз – нос или сломанное ребро не следовало никакого наказания.
Вторая причина, о которой говорит правозащитница Алена Попова, одна из авторов законопроекта о семейно-бытовом насилии, – это сами отношения Оксаны с бывшим мужем. Как писали коллеги и друзья журналистки в соцсетях, следом за призывами о помощи на ее странице появлялись посты о том, что все в порядке – конфликты сменялись примирением. "Она уходила, но возникают вопросы, почему она при этом продолжала общаться и возвращалась – именно об этом мне говорили соседи Оксаны, с которыми я общалась, – говорит Попова. – И в этом одна из основных проблем этого дела – жертва насилия не идеальна".
Правозащитница напоминает: в ситуациях с домашним насилием нужно помнить, что существует "стокгольмский синдром", из-за которого жертва испытывает к насильнику эмпатию и определенные чувства. "Главное, что какой бы ни была жертва, какие бы ни были у нее отношения с насильником, это не отнимает у нее право на жизнь – и на защиту себя, если ее жизни угрожает опасность", – подчеркивает Попова. Она рассказывает, что соседи Оксаны, обсуждая случившееся, говорят о "непростом характере" журналистки. "Общество ожидает, что пострадавшая будет обязательно вести себя безупречно, терпеть насилие – только тогда самооборона выглядит оправданной в глазах людей", – говорит Попова. Если же жертва срывалась, конфликтовала с кем-то, то в глазах большинства она не защищалась, а специально убила. "Однако все пострадавшие – это обычные люди, у которых есть разные типы поведения в разные моменты жизни, и это не отбирает у них права защищать свою жизнь", – убеждена юрист.
При этом и Попова, и адвокат журналистки Александр Гаранин опасаются, что российская правоохранительная и судебная система будут применять к Гончаровой самые жесткие меры, несмотря на наличие у нее малолетних детей. Просто "система именно так сейчас работает" в России, объясняет адвокат.
"Дело продемонстрирует, на какой стадии дна мы находимся"
Основная претензия защиты Оксаны Гончаровой к следствию сейчас – формальный подход. "Для следствия там все понятно: человек погиб – значит, убийство. Учитывать, как это произошло и что этому предшествовало, правоохранительные органы не хотят – как и рассматривать вариант с самообороной. Основная задача следствия сейчас – как можно быстрее направить дело в суд", – говорит адвокат Гаранин.
Версию убийства подтверждает и основной свидетель обвинения – тот самый друг Самусева, который присутствовал при конфликте. Он говорит, что Оксана нанесла удар ножницами сама, никакой драки между ней и ее бывшим мужем в этот момент не происходило. Но, по словам адвоката, есть основания сомневаться в непредвзятости свидетеля. "Этот человек был ранее осужден по статье "Кража", потерпевшей выступала Оксана. Ущерб он так и не возместил", – рассказал защитник журналистки.
Правозащитница Алена Попова отмечает, что в подобных случаях редко удается доказать факт самообороны и женщины нередко уезжают в колонию за убийство. В конце 2022 года прогноз еще более неблагоприятный: "Дела о необходимой самообороне очень и очень сложные. Особенно с ними тяжело работать сейчас, когда фоном идет концентрированное насилие из-за ситуации с мобилизацией и военной спецоперацией на Украине. Добиться оправдания Оксаны или освободить ее от уголовной ответственности будет еще сложнее, чем в мирное время", – говорит Попова.
Она объясняет, что с февраля этого года очень многое изменилось. Во-первых, стало понятно, что активно обсуждавшийся законопроект "О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации", фактически замороженный под давлением РПЦ, окончательно стал для властей неактуальным. "В феврале 2022 года случилась война – концентрированное насилие, при котором обсуждать закон о домашнем насилии для системы невыгодно", – подчеркивает Попова.
Во-вторых, правозащитники опасаются, что сами по себе военные действия и их последствия создают условия для роста домашнего насилия в России. "Сейчас у нас начнут возвращаться из зоны боевых действий люди, которые видели кровь и насилие, получили психологические травмы от войны, и они будут применять это насилие уже дома, в кругу близких лиц. При этом они будут знать, что система их защищает", – убеждена правозащитница. Уже сейчас тем, кто вернулся с войны, в российских судах выносят более мягкие приговоры. Алена Попова считает, что эта тенденция продолжится, поскольку государственной пропаганде нужно создавать "образ великого героя, который сражался за Родину". "Именно поэтому система будет защищать агрессоров, которые теперь будут применять дома не просто насилие, а изощренное насилие. Когда ты видел трупы, нюхал кровь, у тебя появляется совершенно новый уровень понимания того, что допустимо", – убеждена правозащитница.
В целом, по словам Поповой, правозащитники ожидают резкого ухудшения ситуации с домашним насилием в России. "Дело Оксаны может как раз войти в копилку показательных. То, как оно будет слушаться, какие аргументы будут приводиться, наглядно продемонстрирует, на какой стадии дна мы находимся. Но при этом мы все равно будем бороться за то, чтобы Оксану оправдали, и сделаем все, чтобы она не попала в колонию", – подчеркивает юрист. Она добавляет, что для женщины, уже прошедшей через годы домашнего насилия, "нет ничего хуже, чем попасть в российскую колонию и столкнуться с новым уровнем насилия, уже в рамках российской пенитенциарной системы".
