Бывшему исполнительному директору "Открытой России" Андрею Пивоварову предъявили обвинение в окончательной редакции по делу о деятельности нежелательной организации.
Доказательством следствие приводит 30 постов и один репост. Среди них, например, запись "с негативными отзывами о сотрудниках ФСБ", призыв присоединиться к проекту "Открытая Россия".
Обвинение предъявили по старой редакции статьи о нежелательной организации, по ней политику может грозить от двух до шести лет колонии. Пивоваров находится в СИЗО Краснодара.
Татьяна Усманова, доверенное лицо Андрея Пивоварова, рассказала Настоящему Времени, зачем следствие изучает репосты политика.
— Дело против Андрея началось с одного репоста, но в итоге сейчас, насколько я понимаю, в обвинительном заключении 30 постов. Вы понимаете, что это за посты?
— Сейчас Андрея обвиняют в руководстве нежелательной организацией. Следствие говорит о том, что Андрей, якобы будучи руководителем "Открытки", опубликовал в течение года или двух лет посты и тем самым сотрудничал с нежелательной организацией. Посты выбраны, на мой взгляд, абсолютно рандомно. Я их просмотрела – там нет никакой логики. Есть пост в поддержку Юлии Галяминой, есть пост в поддержку ребят из "Нового величия", есть пост с призывом жертвовать деньги врачам во время пандемии. Каким образом это все наносит ущерб конституционному строю России, представить довольно сложно.
— То есть они этими постами пытаются доказать его сотрудничество с "Открытой Россией"?
— Да, именно так.
— Вы ранее, в том числе у нас в эфире, говорили о том, что дело должно быть закрыто, поскольку репост, из-за которого возбудили дело, сделал не сам Андрей – это сделала его помощница. То есть они сейчас, показывая другие его посты, таким образом эту вашу линию защиты обходят?
— Как я понимаю, да. Такие вопросы лучше задавать не мне, а адвокату. Но сейчас они добавили в обвинение руководство, видимо, как раз именно потому, что первоначальное обвинение по делу об одном репосте не стоит выеденного яйца. Именно из-за него, я хочу напомнить, Андрей уже четыре месяца сидит в СИЗО.
— Объясните, как в этой ситуации защищаться? Будете ли вы отрицать связь Пивоварова с "Открытой Россией"? Как в такой ситуации строить линию защиты, если его обвиняют по статье, которую правозащитники сразу же назвали абсолютно репрессивной?
— Слушайте, это абсолютно политическое дело – это очевидно. Безусловно, адвокат Андрея Сергей Бадамшин выберет наилучшую линию защиты для того, чтобы, с одной стороны, отстоять политические и гражданские идеалы Андрея, но, с другой стороны, подчеркнуть, что статья политическая и, безусловно, человек не может быть приговорен к реальному сроку. А я напомню, по этой статье Андрею теоретически грозит от двух до шести лет в колонии, если будет выбран реальный срок. И, безусловно, за репост и за посты на фейсбуке сажать человека нельзя.
— Что сейчас с самим Андреем? Насколько мы знаем, ранее ФСИН не разрешал ему свиданий даже с мамой. Изменилась ли сейчас ситуация, что с ним происходит сейчас в СИЗО?
— Нет, ничего не изменилось. Андрею не разрешают ни свиданий, ни телефонных звонков. Я его видела за все это время один раз, когда была наблюдателем в СИЗО, 19 сентября. А его мама видела его один раз 30 секунд по видеосвязи, когда ее пустили во время апелляции именно на момент оглашения приговора, поэтому Андрей там полностью отрезан от своей семьи, от внешнего мира.
— А чем объясняют то, что никого не пускают в изолятор?
— Ничем.
— Коронавирусом?
— Нет. Они не обязаны чем-то это все объяснять.
— Как мне кажется, раньше такого не было. Условно, до ковида людей пускали в изолятор.
— Есть суды. У Андрея тоже есть история с тем, что у него закрыты суды. В Москве обычно ограничивают доступ в суды из-за коронавируса, в Краснодаре они ограничивают доступ в зал судебных заседаний, потому что, по их мнению, во время судебного заседания могут быть оглашены данные предварительного следствия.
Отдельно есть история с СИЗО. Когда человек находится в СИЗО, свидания разрешает следователь. Он их может разрешать или не разрешать. У него нет такой обязанности – пускать родных к Андрею туда. Хотя, когда я приезжаю в СИЗО для того, чтобы сделать Андрею передачки, я постоянно вижу огромную очередь людей, которые, безусловно, проходят к своим близким. Но для того, чтобы держать Андрея в полной изоляции, следователь просто не разрешает встречи.
