Советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк заявил в интервью британской газете The Guardian, что Крымский мост должен быть уничтожен как законная военная цель. Он сказал: "Это незаконное строительство и основные ворота для снабжения российской армии в Крыму. Такие объекты должны быть уничтожены".
В Кремле слова Подоляка про Крымский мост пока не комментировали. Высказался лишь член Совета Федерации Сергей Цеков. Он заявил, что мост защищен по максимуму: "С воздуха, из-под воды и с земли".
Михаил Подоляк в интервью Настоящему Времени рассказал, что именно он имел в виду под необходимостью разрушения моста, о возможных переговорах с Россией и посредничестве Турции.
— Вы не первый, кто говорит, что Крымский мост – это законная цель для украинских военных. Но мне кажется, что вы первый, кто сказал, что мост должен быть уничтожен. Почему?
— В международном праве все очень четко определено. Крым – никакая не территория Российской Федерации. Крым – это территория Украины. Безусловно, что все объекты, которые имеют отношение к этой территории, должны проходить определенные разрешительные процедуры у Украины. Керченский мост, помимо того, что он является милитарным центром снабжения Крыма, на самом деле он существенно повлиял на экологию, на экономику полуострова и так далее. И мы можем и должны рассматривать это как объект незаконного строительства, который построен на суверенной территории Украины безо всяких разрешений. И для того, чтобы восстановить все необходимые экологические и экономические принципы, этот мост должен быть демонтирован.
Только что был неплохой сюжет о военных возможностях разрушения этого моста. Понятно, что это необходимо обсуждать с военными с точки зрения – как это можно сделать, когда и так далее. Я же говорю только о юридической составляющей вопроса. Мост является незаконным объектом, соответственно, он должен быть демонтирован. Более того, я считаю, что Российская Федерация могла бы пойти на добровольный демонтаж Крымского моста.
— То есть это значит, что наносить военные удары Украина не собирается по мосту, если вы говорите про демонтаж?
— Давайте разделим. Есть военная часть. Я понимаю, что в Украине очень много людей, которые комментируют военные операции – контроперации, деблокады и так далее. Мы можем говорить только о политической составляющей. Все, что касается военной целесообразности нанесения ущерба Керченскому мосту, – об этом будут говорить или делать военные. И они это будут аргументировать по факту или постфактум.
Я же говорю об обычной политической составляющей. Все, что сегодня происходит в Крыму, а там начинают нарастать и протестные проявления, и начинается внутренняя эмиграция людей, которые пришли и захватили чужую собственность, чужие бизнесы, происходит масштабный уход из Крыма. Все это – последствия того, что Крым является просто ворованной территорией. И все, что Россия там строит, включая военные базы, – это обязательно должно быть демонтировано, включая Керченский мост. Это вопрос юридического и политического характера.
— Если говорить про ваше заявление в интервью The Guardian, в техническом смысле, в военном плане Украина сейчас способна нанести удар по мосту?
— За 175 дней войны против гораздо более объемной в ресурсном плане и технически оснащенной хоть и старым, но большим объемом оружия армии Российской Федерации Украина доказала, что она эффективна с военной точки зрения, абсолютно дееспособна, готова наносить существенные уроны даже по тем военным объектам, которые считались неприкосновенными, то есть к которым нельзя было добраться. На мой взгляд, у Украины постепенно формируются любые возможности для нанесения максимального ущерба по всем законным целям на территории Украины. И я в этом не сомневаюсь. Еще раз подчеркиваю и хочу, чтобы мы с вами это понимали.
Конкретный характер любых военных – наступательных или оборонительных – операций или операций, имеющих критические разрушительные последствия для тех или иных объектов, могут профессионально обсуждать, если посчитают нужным, военные, но, мне кажется, только после соответствующего окончания проектов.
— Но вы все-таки анонсируете эти возможные удары.
— Давайте еще раз оговорим. Я не анонсирую удары – я говорю, что целесообразно и юридически оправданно демонтировать Керченский мост. И в любом случае исход этой войны в том числе поставит юридические вопросы перед Россией, и в том числе вопрос демонтажа этого моста. Будет ли он на этот момент еще существовать – это другой вопрос. Это вопрос военной целесообразности. Но с точки зрения юридической формулировки этот мост является незаконным объектом строительства.
— Сегодня Гутерриш и Эрдоган будут встречаться с Зеленским во Львове. Вам известны темы, о чем они будут говорить? Российские СМИ пишут о том, что якобы Эрдоган будет убеждать Зеленского пойти на мирные переговоры. Более того, будет предлагать ему встречу с Путиным.
— Конечно, фантастически, когда российские газеты что-то предполагают. Я понимаю, что российские газеты продолжают эту концепцию. Российские медиа в целом продолжают одну тему – принудить Украину прямо сейчас пойти на переговорный процесс, исходя из пиковых приобретений России. То есть Россия имеет сейчас определенные территориальные приобретения. Для того, чтобы разговаривать в переговорном процессе с ультимативных позиций, российские газеты предлагают: "Смотрите, это следующий этап. Тут мы пробовали через европейское лобби обязать Украину прийти на переговорный процесс. Сейчас будем пробовать это сделать через Эрдогана", – и так далее. Это типа даже не обсуждается – это обязательно должно состояться.
— Нет, там используется формулировка "уговорить Зеленского пойти на переговоры". (Согласно публикации на сайте турецкого агентства Anadolu, в администрации президента Турции использовали формулировку "обсудить шаги, которые можно предпринять, чтобы закончить войну Украины и России дипломатическим путем" — прим. ред.)
— У Турции и у Украины гораздо больший спектр взаимных отношений, чем просто что-то кого-то будет уговаривать. Это и техническое сотрудничество, и посреднические миссии. Например, зерновая сделка или организация самого большого переговорного процесса – это сегодня все Турция. То есть у Турции большой спектр вопросов, которые можно обсудить на уровне президентов. Тем более что господин Эрдоган за время войны еще не был на территории Украины. Наверное, ему нужно тоже ощутить эту атмосферу, когда вся страна находится под ударом. Соответственно, все эти информационные спекуляции – будут убеждать, принуждать и так далее, – мне кажется, это элементы стандартной российской примитивной и предсказуемой пропагандистской программы. На самом деле переговоры будут объемные и будут касаться целого ряда аспектов: и зерновой сделки в том числе, чтобы ее интенсифицировать, и происходящего сейчас на Запорожской атомной электростанции – это чрезвычайно опасно для всего региона, в том числе для Черноморской акватории, в том числе для Турции. Вы же понимаете, в случае катастрофы ареал распространится в том числе и на турецкое побережье.
Эти вопросы насущные, они ключевые. Да, безусловно, Эрдоган является своего рода посредником, организатором переговорного процесса, как в конце марта – в начале апреля это происходило в Стамбуле. И, конечно, он может определенным образом сказать, что Турция не отказывается от роли организатора этого переговорного процесса. Но когда мы говорим о переговорах, я хочу, чтобы мы объективно на это все смотрели. Переговоры возможны, когда сторона имеет достаточный объем существенных аргументов. Россия не имеет сегодня аргументов никаких, кроме ультимативного требования: "Отдайте то, то и то", – исходя из того, что это суверенная территория Украины. Безусловно, это не будет консенсуально принято в украинском обществе. Поэтому, безусловно, идти на какой-то переговорный процесс ради того, чтобы об этом просто что-то сказать, нет смысла.
— Вам ничего не известно о том, что Эрдоган собирается это делать?
— Мы достаточно прозрачно работаем, максимально эффективно коммуникационно работаем, с точки зрения того, что там будут пресс-подходы. И, естественно, все внутренние важные сообщения будут сделаны господином Зеленским и господином Эрдоганом сразу после двусторонней встречи. Соответственно, мы с вами будем видеть всю повестку, которая обсуждается, потому что Украина, в отличие от России, не играет в кулуарщину, и все, что обсуждается, оно более-менее четко артикулируется для общественности. Потому что у нас война, мы не можем со своим обществом разговаривать через какие-то недомолвки.
— Если Эрдоган предложит Зеленскому встречу с Путиным, Зеленский на нее согласится?
— Это сложный вопрос. Исходя из первой части войны, которая длилась два – два с половиной месяца, Зеленский постоянно говорил о том, что ради сохранения страны и ради того, чтобы остановить войну на тот период, он готов разговаривать с господином Путиным. Сейчас, исходя из поведения господина Путина, из тех заявлений, которые мы видим, мы понимаем, что к шестому месяцу войны они так и не оценили весь тот мрак и ужас, который они принесли на украинскую землю. И, соответственно, эта встреча президентов должна быть тщательно подготовлена, и российская сторона должна адекватно воспринимать то, что она делает. К сожалению, они неадекватно понимают, и, соответственно, господин Путин неадекватно это воспринимает. Поэтому сама встреча, даже если она бы и состоялась, она не несла бы никаких существенных продвижений.
