Александр Лукашенко подписал декрет о передаче своих президентских полномочий Совету безопасности страны в случае гибели. Об этом сообщает его пресс-служба.
Документ предусматривает передачу власти Совбезу при гибели президента в результате теракта, покушения, внешней агрессии и "иных насильственных действий". Параллельно в стране вводится военное или чрезвычайное положение. Председателем заседаний Совбеза назначили премьер-министра республики. Ранее Лукашенко заявлял, что декрет нужен, чтобы "предусмотреть все", и необходимость передачи власти вряд ли понадобится.
Зачем нужен этот декрет, Настоящему Времени рассказал белорусский политолог Артем Шрайбман.
— Кто же входит в этот Совет безопасности? Почему Лукашенко доверяет этим людям? И что на самом деле изменит или не изменит подписание декрета о переходе власти?
— В Совете безопасности в расширенном составе, по-моему, около 20 человек, если я не ошибаюсь, из них большинство – силовики, то есть руководители всех силовых ведомств, Генштаба, плюс секретарь этого самого Совбеза. Есть узкий состав постоянных членов, где четыре на четыре: четыре гражданских и четыре военных. Это руководители палаты парламента, премьер-министр, глава администрации президента и четыре силовика – КГБ, МВД, Минобороны, госсекретарь Совбеза, и председатель этого всего – президент, глава государства. В случае этого события, на которое Лукашенко, видимо, рассчитывает или готовится к своему возможному убийству и подписывает такие декреты, тогда их будет восемь, потому что, соответственно, не будет руководителя, его роль будет исполнять премьер-министр.
— То есть фактически сейчас Лукашенко будет зависеть от этих силовиков?
— Это в очень узкой ситуации, то есть ситуации покушения, убийства, какого-то теракта, который выведет его из строя. Внутри страны всех удивило на самом деле, что декрет такой узкий по применению. Кроме всего прочего, он противоречит Конституции. Это в Беларуси уже мало кого удивляет, но по Конституции там ничего подобного не предусмотрено и премьер-министр единолично правит страной как новый президент в случае какого-то выбытия президента из обоймы. Но это даже оставляем в стороне, видимо, эти поправки внесут в Конституцию уже в начале следующего года так или иначе. Но даже абстрагируясь от этого, это очень узкая ситуация, то есть это ситуация убийства, военного переворота. Во всех остальных случаях эта чрезвычайная логика не работает. Поэтому у всех вызывало вопросы, почему были такие громкие анонсы, действительно ли Лукашенко поверил, что его готовились убить, и таким образом он снижает риск этого за счет того, что он говорит: "Даже если вы меня убьете, все равно люди подхватят, силовики будут править страной".
Либо – это моя версия – это подготовка к более серьезному расширению полномочий Совбеза, это просто один из шагов в эту сторону. Я думаю, что Лукашенко не исключает вариант, в котором Совбез, как и в Казахстане, станет такой сдерживающей силой преемника. Возможно, Лукашенко там себе и найдет следующую работу. Но это пока догадки, спекуляции. Без продолжения усиления Совбеза этот декрет становится просто каким-то пшиком, потому что никто всерьез не ждет покушений, убийств или чего-то подобного.
— Вы говорите еще об одной версии по поводу того, что Лукашенко пытался запугать часть белорусов, которые не поверили тому, что на Лукашенко готовят покушение, каким-то образом консолидировать: "Смотрите, у нас есть враг, который готов убить Лукашенко".
— Это очень сомнительная тактика, потому что белорусское общество разделено. В значительной степени те, кто верят в эти рассказы власти, их убеждать не надо, они верят в то, что лидер в опасности. А те, кто не верит, – для них это просто стало смешно, для них это стало дополнительно смешно, потому что истории, которые стали рассказывать по телевидению после якобы попытки покушения, что собирались на каких-то джипах из Литвы, 150 каких-то внедорожников должны были въехать и окружить дворец Лукашенко, были якобы какие-то планы сбить его самолет в воздухе. Эти все истории на самом деле только углубляют информационный раскол, потому что часть общества, которая не слушает всю эту телевизионную версию, она чувствует, что власть погружается в какой-то свой пузырь, в какую-то абсолютно свою параллельную вселенную. И, честно говоря, я уже слышал и от сторонников власти – по крайней мере такие опросы проводили белорусские СМИ на улицах: такие пожилые люди ставят под сомнение какие-то версии, которые высказывает телевидение, Лукашенко по поводу покушения на себя.
Поэтому не уверен я, что это работает, я не уверен, что это кого-то мобилизует, консолидирует. Но использовать это как повод для дальнейшего закручивания гаек можно, потому что, как всегда в такой ситуации, все тоталитарные власти используют такие случаи мнимого или реального покушения на лидера как повод еще больше закрутить гайки.
— Лукашенко часто упоминает диктаторов Хусейна, Милошевича, Каддафи – якобы они хотели просто спокойно править, а их убили. Как вы считаете, на что он вообще в принципе намекает и к кому обращается?
— Я думаю, это стандартная логика для подобных правителей, как Лукашенко, когда ты не рассматриваешь какую-то революцию, какие-то народные восстания как что-то органичное, как что-то, что появилось внутри общества. Ты думаешь, что все это спецоперация, разумеется, американцев – а кого же еще. И, соответственно, ты себя считаешь потенциально следующим. Многие считают, что Владимир Путин вернулся во власть в России, увидев, что произошло в "арабскую весну" и поняв, что Россию можно не удержать, если не вернуться. И я думаю, что похожая ментальность и у Александра Лукашенко – он считает, что просто есть череда лидеров, которые неудобны Западу и которых Запад таким образом свергает. Работает это только на свой электорат. Возможно, это работает и на Владимира Путина. Неслучайно сразу после этой истории с покушением Лукашенко съездил в Россию, встретился с Путиным, Путин поддержал его версию об этих событиях. Союзники нашли почву еще больше объединиться против общего врага на фоне этих историй.
