После теракта в Москве власти России начали выдавливать из страны иностранцев, в первую очередь таджикистанцев, но также и других мигрантов из стран Центральной Азии. Уже месяц в России идут массовые облавы на работающих мигрантов: силовики забирают людей из общежитий, с мест работы и даже из мечетей. Иностранцев, которые не имеют необходимых документов, массово депортируют из России, а тех, кто приезжает, часто просто не впускают в страну под предлогом "общественной опасности".
В этой связи Министерство иностранных дел Таджикистана официально рекомендовало гражданам страны "временно воздержаться от поездок на территорию России на всех видах транспорта без острой необходимости". Соответствующее объявление опубликовано на сайте ведомства. МИД Таджикистана также сообщил о "массовом характере", который приобрели необоснованные отказы во въезде в Россию для граждан Таджикистана, и о том, что в России формируется "негативное восприятие в отношении граждан Таджикистана и таджиков".
Многие мигранты, которые жили и работали в России, думают о возвращении на родину или уже туда вернулись. Только в Таджикистан могут вернуться 200-300 тыс. человек, в основном молодых мужчин. Представляют ли они угрозу для правительства Рахмона? И к каким последствиям такой массовый исход может привести? Телеканал "Настоящее Время" задал эти вопросы экс-замминистра экономики Таджикистана Каримджону Ахмедову.
– Как вы думаете, почему Россия пошла на ужесточение погранконтроля в отношении граждан Таджикистана не сразу после теракта в "Крокусе", а именно сейчас, спустя месяц? Это может быть как-то связано с недавним высказыванием главы МИД Таджикистана с осуждением пыток подозреваемых в теракте таджикистанцев?
– Я думаю, возможно, это так. Но нужно отметить, что это происходит не в первый раз. Такое было в истории уже и в 2010 году, и в 2012 году.
Однако это обострение не приведет к каким-то кардинальным изменениям в отношениях между Россией и Таджикистаном. Возможно, Таджикистан попробует что-то выторговать в этом. Но Таджикистан настолько привязан к России, что мы не можем ожидать существенных изменений в отношениях между двумя странами.
– Вы считаете, что Таджикистан сейчас находится именно в том положении, что имеет право что-то выторговать у России?
– Это момент, когда это можно делать. Выторговать навряд ли он что-то сможет, просто он использует момент для того, чтобы показать, что у него есть какая-то позиция.
Это запрос внутренней аудитории, власти Таджикистана вынуждены это делать, потому что они уже более 30 лет у власти. Они должны обязательно что-то делать для того, чтобы каким-то образом показать свое отношение к происходящему для внутренней аудитории. Заявления МИД Таджикистана и тому подобные направлены на внутреннюю аудиторию.
– Давайте все-таки проясним: что в переводе с дипломатического языка на общедоступный означает подобное сообщение МИД Таджикистана с предложением не ездить в Россию? Есть масса примеров, когда подобные сообщения западные дипмиссии выпускали, к примеру, перед началом войны в Украине. А что в этом случае?
– Я думаю, что это просто демонстрация того, что у Таджикистана есть потенциально альтернатива в построении отношений с другими государствами, например, с западными государствами, с Китаем или еще что-то. Но сам политический аспект, сама архитектура в Таджикистане выстроена таким образом, что выйти из орбиты России у Таджикистана не получится, он зависит от нее и политически, и экономически. И Россия этого не даст сделать.
Таджикистан – это не Армения, это не Кавказ, это совершенно другая ситуация, это специальная архитектура, которая надолго. Мы не увидим абсолютно никаких изменений, и вы в этом убедитесь в ближайшее время. И все эти технические проблемы будут преодолены, и начнется поток. Абсолютно все, на этом все закончится.
– Какие у властей Таджикистана в нынешней ситуации существуют ответные меры против России? Может ли правительство республики, например, поставить вопрос пребывания российской военной базы на своей территории?
– По-моему, то же самое было в 2012 году, если я не ошибаюсь. Они ставили такой вопрос, и потом после всех переговоров и легкого нажима со стороны России, нескольких звонков все продлено почти на 50 лет (49 лет, по-моему).
И в этом случае они, я думаю, даже не будут ставить вопрос о базе. Они могли бы поставить этот вопрос, и многие эксперты говорят о том, что это возможность для Таджикистана для того, чтобы обсуждать и требовать от России принять такое решение. Однако этого не произойдет.
Это может произойти только в том случае, если Россия этого захочет, но Россия этого не захочет. Она будет оставаться в регионе, и Таджикистан, в отличие от других стран Центральной Азии, Кыргызстан и Таджикистан будут оставаться под плотным контролем России, и их не выпустят. Они очень плотно сидят в орбите Кремля. Это невозможно.
– Сейчас мы поговорили о том, что будет в России. Теперь о том, что будет внутри Таджикистана. Готово ли руководство Таджикистана к массовой депортации своих трудовых мигрантов из России? Вообще, какое количество возвращенцев власти прямо сейчас могут обеспечить работой, хотя бы какой-нибудь низкооплачиваемой?
– Не готовы абсолютно, потому что 70% населения Таджикистана работает в аграрном секторе и аграрный сектор не развит. Это, если я не ошибаюсь, лишь порядка 17-18% в общей картине экономики Таджикистана.
Власти не смогут обеспечить приехавших из России работой. И это тот рычаг, который всегда используется, это угроза для дальнейшего существования политического режима в Таджикистане. Поэтому они сделают все, пойдут на любые уступки для того, чтобы сохранить ситуацию так, как есть. Но, обменявшись некоторыми заявлениями, как это было сделано со стороны МИД Таджикистана, не более того.
Это конец режима, они никогда на это не пойдут, потому что это три с лишним миллиона работающих в России, это невозможно.
– Какую угрозу для правительства Эмомали Рахмона может представлять, например, даже 200-300 тыс. депортированных или не уехавших на заработки безработных граждан? Может ли это привести к социальным каким-то волнениям? Я понимаю, что вы сейчас сказали, что это конец режима, но тем не менее.
– Давайте, во-первых, исходить из того, что в основном это молодые люди. Во-вторых, их возврат в Таджикистан не позволит вписать их в те социальные услуги и в ту экономическую модель, которая действует в Таджикистане, где нет рабочих мест.
Мы столкнемся со многими и многими негативными вещами. Это будет и рост криминогенной ситуации, и радикализация этой молодой части населения, это будут опять прессинги политические со стороны правительства Таджикистана. Страна только существует благодаря тому, что часть населения Таджикистана находится в стороне и еле-еле правительство может покрывать социальные запросы населения. Плюс 200-300 тыс. – это уже проблема. Они на это не пойдут, они сделают все, чтобы снять это напряжение, которое сегодня возникло.
