Руководство ИК-9 в Петрозаводске, заключенные которой рассказали о пытках, провело экскурсию для журналистов. Начальник колонии Иван Савельев утверждает, что пыток там нет, а ему было "противно" читать материал "Медиазоны" и Настоящего Времени со словами осужденных. Алла Константинова побывала на этой экскурсии

"Рябина посажена – хороший знак! Рябина охраняет! Есть такое поверье про рябину у дома", – Лариса Бойченко, недавно избранная уполномоченная по правам человека в Карелии, идет по территории колонии № 9 Петрозаводска, разглядывая кусты. 26 сентября управление ФСИН по Республике Карелия организовало пресс-тур в ИК-9, о которой написали "Медиазона" и Настоящее Время: заключенные колонии рассказали о пытках, избиениях и других преступлениях ее сотрудников.

Делегацию из журналистов, омбудсмена и членов ОНК возглавляет 32-летний начальник колонии Иван Савельев – бывшие и нынешние заключенные утверждают, что он лично участвовал в избиениях. Приветствуя собравшихся, Савельев говорит, что опубликованные рассказы считает "возмутительными и недопустимыми". По его словам, руководство колонии хочет, чтобы журналисты "зашли в любой уголок исправительного учреждения и объективно оценили условия содержания".

Сначала всех ведут в жилые отряды: в первом из них содержатся 60 неработающих заключенных. Бетонное здание покрашено в приглушенные цвета: желтый, розовый, бирюзовый. У входа выстроились осужденные. В спальной секции – несколько рядов кроватей, на каждой – карточка с персональными данными, рядом – тумба с личными вещами. По нормам, говорит замначальника УФСИН России по Карелии Андрей Ломонос, в помещении должно быть два квадратных метра на человека. Кровати в ближнем к двери левом углу, рассказывает Ломонос, принадлежат "педофилам, а также склонным к побегу и нападению".

К журналистам подводят Ивана Романова, бывшего депутата законодательного собрания Карелии, осужденного за взятки и сексуальное насилие над курсантами Речного училища.

"Меня все устраивает, спасибо большое руководству и лично Ивану Викторовичу [Савельеву], – говорит Романов. – Если человек адекватный, то и претензий к нему не будет. Я бы с удовольствием пообщался с журналистами, мне есть многое, что рассказать. Сегодня первый раз, когда я могу честно что-то сказать. Потому что в течение четырех лет все очень-очень сильно не хотели, чтобы я давал интервью. Поэтому в личной беседе, не сейчас, но я бы рассказал о многих вещах, которые происходили и происходят".

После встречи с экс-депутатом делегацию ведут в пекарню. Осужденные рассказывают местной редакции ВГТРК о том, как работает хлебопечь. Тем временем председатель ОНК Карелии Григорий Алешко объясняет нашему корреспонденту, что до сих пор не успел поговорить с осужденными, рассказавшими о насилии и пытках: "Еще времени прошло всего-ничего, два дня!"

Идем мимо двух серых зданий. Справа – ПТУ, с плоской крышей. Слева – отряды ШИЗО и СУОН, здесь крышу ремонтируют, делая ее двускатной. О том, что осужденные сами строят эту крышу, говорил адвокату Виктору Молодежникову заключенный Магомед Магомедов. В штрафном изоляторе на первом этаже заключенные в одиночных камерах. Открывают дверь в первой: за решеткой – человек с разбитой губой. "Жалобы какие-то? – вплотную подходит к двери и строго спрашивает Иван Савельев. – Претензии, проблемы нерешенные, заявления?". "Нет", – мотает головой мужчина. Отвечая на вопрос журналистов о том, как попал в ШИЗО: "За конфликтную ситуацию".

Здесь же, в ШИЗО, сидит Анзор Губашев, один из пятерых осужденных за убийство Бориса Немцова. Начальник колонии говорит, что раньше у него были "ровные" отношения с Губашевым: "Были ровными до тех пор, пока определенные адвокаты к нему не стали приходить, – вполголоса говорит Савельев. – Никогда не было никакого противостояния с его стороны. И он это подтвердит".

Но Губашев говорит другое: "Мне запрещают совершать намаз, порвали мой Коран, видимо, знали, что вы придете, – сегодня его заклеили. Обращался и в ОНК Карелии, и к муфтию Карелии: "Мы стараемся, мы делаем всё, что можем". Я сидел в других учреждениях России, но пока сюда не попал, такого обращения со мной нигде не было. Просидел всю зиму в холодной камере. Люди здесь от холода кричат. Меня не били и не обливали холодной водой, но то, что тут такое делают, я слышал от других заключенных. Адвоката ко мне не пускают уже три недели, потому что я заявление сделал, которое опубликовали. А избиения других осужденных я подтверждаю, я слышал такое. Кто избивает? Да вот они, наше руководство – Савельев, Ковалев. Два основных. Вы сейчас уйдете, а они будут продолжать свои действия".

Из штрафного изолятора журналистов отводят в автомастерскую, где три недели назад нашли повешенным 32-летнего осужденного Баходура Кушмуродова. Решетчатая дверь прикрыта черной шторой. Сотрудники колонии идут за ключами, открывают дверь. Указывают на лестницу, которая ведет на второй этаж, где располагается склад инвентаря: шины, автокресла, стекла. Видеокамера в автомастерской только одна – в самом цехе, внизу. На лестнице и втором этаже видеонаблюдения нет: устанавливать камеры во всех складских помещениях колонии дорого и нецелесообразно, объясняют сотрудники. По их словам, погибший Баходур в день своей смерти был в цехе один.

"В промежуток между 10:10 утра и до 11:15 утра я уходил, а когда вернулся, здесь уже были бригадиры промзоны и автосервиса, а тело уже лежало, – вспоминает тот день работающий в автомастерской заключенный Павел Неелов. – Да, теоретически возможно, что он остался один. Баходур в тот день поднимался наверх, наводил порядок".

По словам начальника колонии Савельева, Следственный комитет изъял видео с камеры наблюдения, на котором видно, как Баходур проходит к лестнице на второй этаж. Права на условно-досрочное освобождение у Кушмуродова не было, говорит замначальника УФСИН Карелии Андрей Ломонос, хотя пакет необходимых документов он собрал. Иван Савельев рассказывает, что погибший тяжело переживал смерть отца: "Из Узбекистана в Питер к нему приехал отец, но около полугода назад отец умер. И он очень переживал. Он плакал. Он кричал. Мы его снимали с работы на две недели".

В автомастерской работает и Меджид Мустафаев, не раз говоривший матери об избиениях в колонии. Начальник ИК-9 просит его прокомментировать условия содержания и рассказать, есть ли у него жалобы. "Сейчас всё нормально, все в порядке, – улыбаясь, говорит Меджид. – В общем, я ничего не могу сказать. Перевели на облегченные условия содержания. Звоню маме раз в неделю, видел ее в последний раз месяца три назад. Пока что мне нравится здесь работать, но я не уверен в завтрашнем дне".

Привели к журналистам и заявившего о неоказании медицинской помощи Ахмеда Умарова. Невысокого роста мужчина с палочкой не стал отказываться от своих слов: "В санчасти мне не оказывают медицинскую помощь, врачи дают ложные сведения о моих диагнозах. У меня полголовы онемело, колени и позвоночник больные, кровотечение. Но мне говорят, что медсанчасть – это отдельная служба, поэтому к администрации колонии у меня не может быть претензий. Я хочу покинуть эту колонию и отбывать наказание на родине, в Чеченской республике".

"Здесь животных нет". Руководство колонии о жалобах заключенных

Окончив экскурсию, Иван Савельев зовет журналистов на пресс-конференцию и кладет перед собой распечатку статьи "Медиазоны" и Настоящего Времени и говорит, что "подготовился и готов прокомментировать каждый абзац".

"Такое впервые в моей биографии, а работаю я в пенитенциарной системе уже одиннадцатый год, – говорит Савельев. – Вчера я посетил Следственный комитет и подал официальное заявление, связанное с деловой репутацией. И, я вас уверяю, реакция будет. Я думаю, что будет возбуждено уголовное дело по факту оскорбления представителя власти. Причем я убежден, что будут привлечены и представители СМИ, и осужденные, которые в статье упомянуты".

Выступление коллеги подхватывает и замначальника карельского УФСИН Андрей Ломонос: он говорит, что "нетактично и неэтично" называть начальника колонии "животным". Вероятно, он имеет в виду слова бывшего заключенного Рубена Погосяна, который говорил о жестокости начальника ИК-9.

Иван Савельев добавляет, что его возмутило выражение "попал на работу в ИК-9″: "Попал! Попал! Это противно было слышать. Я шел к этой должности много лет. Я закончил школу с медалью, я закончил вуз, имею спортивный разряд, в том году я получил управленческое образование, я являюсь соискателем Академии ФСИН. И в свои годы я управляю тысячной армией, да, пусть осужденных. Но "попал" – это оскорбительно. Как для меня, так и для моих близких".

Савельев объясняет, что отказался давать интервью для этой статьи, потому что такое решение приняло управление: "Мы согласовываем все свои действия с пресс-службой УФСИН. Оно (запрос журналиста на интервью – НВ) до меня доходило, но я все действия свои регламентирую с руководством".

Упомянутую в тексте гибель Рахматжона Рахматова, о которой рассказал адвокату осужденный Сергей Тарасов, начальник ИК-9 прокомментировал так: "Я вас адресую к результатам проверки, которую проводил Следственный комитет. Было судебное решение. И проверка в рамках уголовного дела велась серьезнейшая: с проведением опросов, с экспертизами, гистологией. Они работали на месте произошедшего, понимаете".

Жалобы Анзора Губашева на травлю на религиозной почве Савельев связывает с желанием привлечь к себе внимание: "Складывается впечатление, что Губашев намеренно совершает молитву в то время, когда знает, что будет обход администрации. Чтобы обратить на себя внимание и таким образом создать конфликтную ситуацию".

"Все вы знаете, что мы живем в светском государстве, и у нас есть Конституция, – продолжает Савельев. – Наш режимный распорядок дня адаптирован под ее правила. У нас в колонии содержатся представители множества религий. Сложно подстроить распорядок дня под всех. Завтра появится заключенный, который заявит, что в соответствии с его религией ему нужно молиться 20 раз – мы не сможем это ему обеспечить. У нас в колонии содержится около 150 мусульман: всех все устраивает. И это факт. Здесь мы видим, что человек фанатично следует своим каким-то принципам. По поводу водворения в ШИЗО: мы его в ходе профилактических бесед предупреждали, что он обязан вставать, когда появляется представитель администрации. Но он не встает".

Коран Губашеву если и порвали, то неумышленно: "Я глубоко убежден, что это тоже спекулятивный момент. Может быть, Губашеву неприятно, что его Коран дважды в день берут для проверки, я не знаю. Я не вполне уверен, что его порвали".

Пыток в колонии нет, настаивает ее начальник. Он подчеркивает, что федеральный закон № 503 разрешает сотрудникам в отдельных случаях применить к осужденным физическую силу. "Заключенным могут завести руки за спину, а в случае неуспокоения применяются специальные средства", – добавляет Андрей Ломонос. Например, резиновую палку, которой "можно бить по ногам и ягодицам". Каждый случай применения физической силы снимают на видео, и эти записи анализирует прокуратура и СК, говорит руководство ИК-9.

"У нас режимное учреждение. Здесь нет водки, здесь нет наркотиков, ничего запрещенного. И мы этим гордимся, – говорит замначальника УФСИН Ломонос. – И хотим, чтобы так дальше всегда было". По его словам, "то, что сейчас происходит, – это попытка изменить эту ситуацию".

"Два-три человека раскачивают эту ситуацию. Почему все остальные-то молчат? Боятся, вы скажете? Это аргумент? Мы вам показали все. Мы вам разрешили идти, куда хотите, общаться, с кем хотите. Они (осужденные, рассказавшие о насилии – МЗ) и дальше будут говорить. Но вы видели всю остальную массу. Видели условия содержания. Здесь что, помойка? Нет. Здесь нормальные человеческие условия", – говорит Ломонос. И эмоционально добавляет: "Но! Здесь нет животных. Здесь животных нет. Как с этой стороны забора, так и с той".

Вымогательства, о которых говорил адвокату экс-депутат народного собрания Дагестана Магомед Магомедов, руководство ИК-9 отрицает "на двести процентов". Осужденные в колонии не платят "ни за что", настаивает Иван Савельев. Встретиться с самим Магомедовым журналисты не смогли: он отбывает наказание в отряде СУОН (со строгими условиями содержания), там экскурсию не провели.

Не удалось поговорить и с заключенным Ильей Шабановым (фамилия изменена по просьбе его матери), который получил травму на производстве в ИК-9, оставшись без четырех пальцев. Руководство колонии пообещало нашему корреспонденту и журналистам еще двух изданий встречу с ним после пресс-конференции, но Иван Савельев передумал давать разрешение, сославшись на "предвзятую позицию" нашего корреспондента.

Сергея Тарасова, который рассказывал об участии Ивана Савельева в избиении скончавшегося после этого заключенного Рахматжона Рахматова, журналистам показали только на видеозаписи. После встречи с адвокатом того перевели в тюремную больницу, где он неожиданно отказался от услуг защитника.

"По Тарасову вообще все понятно, мы готовы его продемонстрировать, – говорит, включая видео, Савельев. – Там Тарасов говорит, что адвокат его заставил и склонил к тому, чтобы... да".

Один из коллег подсказывает начальнику ИК-9, что видео "необрезанное", тот отвечает: "Посмотрим!" – и перематывает начало записи. "Он говорит о том, что адвокат (рассказ Сергея Тарасова записал и передал журналистам адвокат Виктор Молодежников – НВ) обратился к нему с просьбой очернить руководство колонии", – объясняет журналистам Савельев. Голоса Тарасова при этом почти не слышно.

На записи сотрудница, которая проводила интервью, спрашивает Тарасова: "Он вас склонял сказать неправду?" – "Нет, мы разговаривали только по существу".

Публикация подготовлена совместно редакциями "Медиазоны" и телеканала "Настоящее Время".