Руководитель отдела рекламы и маркетинга белорусского издания "Наша Ніва" Андрей Скурко несколько дней находится в медицинской части СИЗО на улице Володарского. Сообщается, что у Скурко "структурные изменения в легких" и подозрение на COVID-19. У Скурко также есть зависимость от инсулина.
Скурко находится под арестом с начала июля по подозрению в причинении имущественного ущерба без признаков хищения (статья 216 УК). По этому делу проходят еще несколько сотрудников издания.
Жена журналиста историк Павлина Скурко рассказала Настоящему Времени, что известно о состоянии здоровья Андрея и деталях дела.
— Как сейчас себя чувствует ваш муж, подтвердился ли у него коронавирус – вам что-то известно об этом?
— Дело в том, что в белорусских тюрьмах стараются, насколько я знаю от родственников других заключенных, не подтверждать коронавирус. Делают тест, но эта информация закрытая. Вроде бы при всех симптомах и признаках все равно это лечат не как коронавирус, а как пневмонию, бронхит или что-то другое. Но мы для себя так думаем, что, наверное, это все-таки "корона", потому что по тем симптомам, которые нам описали сокамерники Андрея, были перепады температуры, озноб, слабость, про которую говорят при коронавирусе, и началась пневмония. Пневмонию ему диагностировали уже в следственном изоляторе, куда его перевели после двух недель таких адских условий – то, о чем вы говорили, когда они жили без матрацев, без передач, без сменного белья, без прогулок, с ужасной едой. Теперь его лечат от этой пневмонии. Теперь мы только надеемся, что вылечат.
— А вы понимаете, как его лечат? Может быть, вы с ним могли поговорить или адвокат его посещает и знает, что делают, чтобы вылечить?
— Поскольку коронавируса нет – но в камере объявили карантин. Андрея тоже забрали на карантин, поэтому адвокат не может с ним связаться.
Вчера у нас был очень счастливый день – мы получили два письма от Андрея из тюрьмы. Одно было написано в четверг-пятницу, второе в субботу-воскресенье. В общем, пару дней назад. И он пишет много, пишет, что ему колют капельницы, берут анализы. Как-то так я приободрилась после этих писем. Он пишет, что кашляет вроде бы уже меньше. Написал, что доктор диагностировал пневмонию, но сказал, что все будет нормально.
— А как быстро доходят письма из изолятора до вас? Когда он пишет, что ему становится лучше – это он как давно своей рукой написал?
— В воскресенье.
— Насколько я понимаю, ваш супруг инсулинозависимый. Если не ошибаюсь, ему четыре раза в день нужно делать уколы. Эту помощь он получает?
— Да. Мы очень переживали из-за этого. У нас есть такое место – изолятор временного содержания на Окрестина. Окрестина – это одно из самых страшных СИЗО в Беларуси в связи с тем, в каких условиях там люди находятся. Так вот на Окрестина, где он провел первые две недели задержания, инсулин клали ему на порог в камере, открывали камеру и давали ему, чтобы он сделал себе укол. Но дело в том, что инсулин надо хранить в холодильнике, потом греть его до комнатной температуры и колоть. А у нас в это время там была жара под 40 градусов. И я даже боюсь себе представить, какая жара в это время была в этом изоляторе. Поэтому я сильно переживаю, что там инсулин испортился и эти уколы не имели никакого смысла.
А тут, когда его перевели в следственный изолятор в центре Минска на улице Володарского, тут уже инсулин в холодильнике. Он пишет: "Все нормально, меня водят на уколы, достают из холодильника, все [в порядке]".
— Ему под камеру подкладывали инсулиновые ампулы и шприцы тоже?
— Да, шприц и ампулу инсулина.
— И тут же говорили, что ему нужно сделать укол?
— Там лежали две недели на этой жаре на пороге камеры. Ему открывали камеру перед едой.
— Накануне, как сообщили в редакции "Нашей Нiвы", и Скурко и главреду "Нашей Нiвы" Егору Мартиновичу, который также находится под арестом, предъявили обвинения, но по статье, которая касается не массовых беспорядков, из-за чего они изначально были задержаны, а нанесение имущественного ущерба. Об этом вам что-то известно?
— Известно очень мало. Адвокаты под подпиской. Это просто такая иллюстрация того, что у нас происходит. К нам ворвались эти люди – человек 15 в масках, – напугали нашего ребенка, которому полтора года, напугали нас. Сделали у нас черт-те что дома, с этим оружием неслись. И вот по массовым беспорядкам уже мы такие злодеи. Потом проходит две недели, оказывается, что уже нет никаких массовых беспорядков, а уже какая-то очень странная статья "нанесение ущерба без хищения". Зачем тогда все это было? Где мои компьютеры? Они проверяются на предмет нанесения ущерба без хищения? Это просто такой абсурд нашей повседневности.
