Симоновский суд Москвы на выездном заседании в Мосгорсуде рассматривает дело о замене условного срока политику Алексею Навальному на реальный. Заседание суда сопровождается повышенными мерами безопасности: территория вокруг и улицы района оцеплены полицией, которая за вторник задержала уже больше 200 человек.
Утром за несколько часов до начала заседания неожиданно стало известно о замене судьи, которая должна рассматривать дело Навального. Вместо Юлии Окуневой новым судьей стала Наталья Репникова. Юлия Окунева уже выносила решения по делам, связанным с Фондом борьбы с коррупцией Навального: так, директор ФБК Иван Жданов назвал ее "специальной политической судьей". А издание The Insider сообщило, что ее семья получает доход от бизнеса, связанного с ФСИН – службой, которая и требует замены срока.
Во вторник же издание Znak.com обратило внимание на сообщение Квалификационной коллегии судей Москвы, которая еще 28 января приняла решение об отставке председателя Симоновского суда Вячеслава Детишина. О причинах отставки не сообщалось – позже только издание "Интерфакс" со ссылкой на источники в суде написало, что Детишин подал в отставку из-за истечения срока полномочий.
С чем могут быть связаны такие замены судей накануне резонансного дела и как можно оценить ход суда над Навальным, в эфире Настоящего Времени рассказала правозащитница, глава фонда "Русь сидящая" Ольга Романова.
– Скажите, пожалуйста, вы следите за онлайн-трансляциями из зала суда? Как вы оцените то, что там происходит сегодня?
– Конечно, я слежу за [онлайн-трансляциями] из зала суда и вокруг суда, потому что уже почти 300 задержанных. Это очень серьезно сказывается на работе всех в России правозащитных организаций, потому что ситуация очень тяжелая. Если задержания продолжатся, то не исключен тот вариант, что людей уже будут отвозить в Рязань и в Калугу.
Что касается самого процесса, то, конечно, этот процесс абсолютно беспрецедентный. Я такого не припомню. Наверное, все-таки был очень громкий первый политический процесс в XXI веке – Ходорковский и Платон Лебедев. Это было в Хамовническом суде, и ничего подобного там, конечно, не было почти 20 лет назад. Громкий процесс над Улюкаевым, многие еще процессы. Но я ничего подобного, конечно, не припомню – все вот это мы видим в первый раз.
И то, что происходит на самом суде, конечно, очень странные выступления ФСИН и реплики прокурора с места, который не дает говорить, – это, конечно, все вещи привычные. Непривычно, конечно, то, что сменилась судья – мы узнали об этом накануне заседания, это было внезапно. Фамилия судьи Окунева просто пропала с сайта суда. И, конечно, история с длящейся отставкой главы Симоновского суда, а именно Симоновский суд сейчас заседает в Мосгорсуде.
– Российское информагентство "Интерфакс" со ссылкой на свой источник пишет, что председатель Симоновского районного суда уходит в отставку из-за того, что у него якобы заканчивается срок полномочий. На ваш взгляд, с чем это связано?
– Это может быть связано с несколькими вещами. Я, по крайней мере, насчитала пять причин, чтобы это случилось. И все это очень странно.
Во-первых, полномочия председателя суда продлеваются почти автоматически. И судья такого масштаба, конечно, отличался вполне себе средней кровавостью по Москве, никакого "либеральничать" там не было, и вряд ли можно говорить, что режим недоволен председателем Симоновского суда. Конечно, нет. Это могло быть решение самого судьи. Что касается неавтоматического, то есть неслучайного, продления, что это гражданская позиция – это мы тоже отметаем.
Есть еще вариант, конечно, что мы имеем дело с не очень умными людьми со всех сторон, и такой вариант не исключен. Однако председатели суда все-таки несколько более сообразительные люди, чем среднестатистический российский судья.
Есть еще один вариант, и это не мой вариант – мне написал об этом в личку один из моих знакомых, который работал в свое время в Верховном суде Российской Федерации, – он написал: "Послушайте, вы все ошибаетесь, им просто все равно, им просто наплевать на ваше мнение. И поэтому за два дня до начала суда над Алексеем Навальным происходит отставка – по каким причинам, неважно, – но то, что за два дня специально или неспециально – ваше мнение здесь последнее". Окей, принимаем эту точку зрения.
И есть еще, я бы сказала, такая инсайдерская информация, что у этого судьи двое детей, которые учатся в Европе, – это надо проверять.
– Вы говорите о председателе Симоновского суда, который ушел в отставку?
– Да, о председателе Симоновского суда. Эту информацию надо проверять, но она выглядит, по-моему, наиболее правдоподобной в этой истории. И, конечно, председатель Симоновского суда был бы первым под ударом под санкциями. Я думаю, что примерно то же самое касается и судьи Окуневой, которая должна была судить Навального. У нее, конечно, обнаружились бизнес-связи ее свекра со ФСИН. Но дело в том, что такие связи есть практически у каждого судьи: кто-то связан родственными связями с ФСБ, кто-то с прокуратурой, кто-то со следствием. В общем, это для российского судебного корпуса абсолютно привычные вещи, и это совершенно нормально. Журналисты в семье – это необычно, а ФСИН, прокуроры и следователи – само собой. Они сами обычно выходцы из этих структур.
Что касается новой судьи. Давайте посмотрим, что она и кто она. Пока она процесс ведет, я бы даже сказала, по нашим меркам, к которым мы привыкли за последние годы, непривычно. То есть она дает высказаться и стороне защиты, а не только стороне обвинения. И возможно, что сегодня процесс не закончится, как мы все ожидали, что все будет быстренько: Алексея отправят уже на реальный срок, и все. Пока судья выглядит процессуально прилично. Посмотрим.
– Известно, что самое громкое дело судьи Натальи Репниковой – судьи, которая сейчас председательствует, – это дело о хищении более 1 миллиарда рублей при строительстве космодрома Восточный. Что-нибудь вам еще про нее известно?
– К сожалению, нет. Судья эта довольно малоизвестная.
– Как вы думаете, то, что сегодня заседание суда длится с 11 часов по московскому времени, не слишком ли это долго? Как вообще такие громкие дела рассматриваются по времени?
– Нет, это совершенно нормально. Будем ждать еще.
– На последней акции протеста в Москве 31-го числа задержали больше 1800 человек. И сегодня, по данным правозащитников, еще 200 с чем-то человек уже задержаны, но правозащитники сообщали, что в отделах полиции практически уже не остается мест для задержанных. Как вы думаете, что будет происходить дальше?
– Вы знаете, прежде всего я хотела сказать большое спасибо волонтерам "ОВД-Инфо" и других организаций. Я состою во всех чатах, которые называются "Передачи". И сейчас вы себе не представляете, какое количество людей ездят между спецприемниками, УВД и Сахарово – это место примерно в 60 километрах от Москвы, где содержатся задержанные, и передают передачи: воду, продукты и теплые вещи. Сколько волонтеров помогают пожилым родственникам, которые остались без помощи, и животным, которые остались без хозяев в квартирах. Это тоже вещи, которые надо делать, и они об этом думают.
Я очень надеюсь, что разрешилась ситуация с автозаком и молодыми людьми, которые записали сегодня утром обращение, которые больше 40 часов находились в автозаке без еды, без воды и без возможности выйти в туалет. Больше 40 часов их не принимал ни один спецприемник, ни одно УВД, потому что в Москве все места давно закончились. Собственно, везут в Сахарово, сейчас уже везут в Подмосковье – в Люберцы. И говорят о том, что надо будет возить в Калугу и в Рязань.
Что еще очень важно? После 31-го числа перестали пропускать в суды и в приемники тех людей, которые называются "общественными защитниками" – это юристы или специально подготовленные люди без статуса адвоката. Обычно пускали, более того, по Уголовно-процессуальному кодексу участие таких людей в административных судебных делах совершенно дозволено, никем не запрещено, наоборот, как-то поощряется. Вообще, вопреки закону, перестали пускать таких людей. Но, более того, помимо того, что не пускают просто юристов, то есть пока ты не сдал экзамены на корочки адвоката, если ты корпоративный юрист, если ты юрист-консультант в юридической консультации или где-то еще, ты можешь быть хоть доктором юридических наук, но ты не адвокат, то тебя не допустят ни в суды, ни в спецприемники, ни в УВД. Это совсем что-то новенькое. И очень большой дефицит адвокатов, которых вообще пускают куда бы то ни было.
Это уже какой-то белорусский у нас вариант. В Беларуси, правда, законодательно адвокатов могут не допустить ни в тюрьму к своему подопечному, ни в околоток. У нас это впервые. У нас по закону адвокаты допускаются в любом случае, но тем не менее везде объявлен план "Крепость" и адвокатов не допускают. И тем, кому удается прорваться, это дается с большим трудом. И люди, которые сейчас находятся без информации, без телефонов, без всего в автобусах, в спецприемниках, в УВД, они должны как-то нас услышать или их родственники должны услышать: адвокаты прорываются, это очень сложно.
Но с передачами сейчас наладилось. И если в первую ночь мы знали, что передавали передачи и родители, и родственники, и волонтеры, и передачи могли не доходить или доходило в ополовиненном виде, и я уже не знаю, куда девалась пропавшая часть, то сейчас все доходит четко, и это волонтерская работа. Это очень здорово. Если люди боятся выходить на протесты – это можно понять. Они могут принести очень большую пользу, занимаясь таким волонтерством.
– Если сегодня Алексею Навальному все-таки заменят условный срок на реальный, как вы думаете, что будет происходить дальше? Можно ли говорить об эскалации этой ситуации, о начале новых протестов в России, в том числе в Москве?
– Давайте сначала остановимся на судьбе Алексея Навального. Я вообще, конечно, мало сомневаюсь, что ему будет вынесен приговор, связанный с реальным лишением свободы. Не сегодня – так завтра, не завтра – так послезавтра. Но дальше – интересно, потому что дальше возможны два пути. Сейчас он находится в СИЗО "Матросская Тишина" – он же "Кремлевский централ", и он же "Подводная лодка". И людей, которые там сидят, их называют "замороженными" или "замурованными". Там нет никакой возможности связи с кем бы то ни было, включая свидания с родственниками, включая свидания с адвокатами. Они проходят, да, адвокаты ходят к Алексею в это СИЗО, но они общаются с ним через двойное стекло посредством телефонной трубки. Все общение прослушивается, и все документы, которые передаются друг другу, они перлюстрируются. То есть ни о какой адвокатской тайне речи, конечно, не идет. Это очень типично для этого централа.
Если власть решит, что этого достаточно, то после вступления приговора в законную силу, то есть после апелляции, а до нее еще далеко, апелляция не будет прямо завтра – она будет через месяц, через два, а то и через три. Если после апелляции договор останется в силе, Алексей отправится в колонию общего режима, потому что ему положен общий режим по этому делу. И тогда, с одной стороны, вырастет опасность для его здоровья и жизни, потому что в колонии, особенно на этапе, очень легко устранить кого угодно. С другой стороны, у него появится возможность для общения – хотя бы какой-то свежий воздух.
Но я не думаю, что Алексея отправят в колонию. Мне кажется, что власть решила преследовать его жестко. Его оставят очень надолго в этой "Подводной лодке" – в СИЗО "Матросская Тишина", – и против него уже есть несколько других дел, от клеветы, связанной с делом дедушки ветерана Russia Today до дела, которое совсем нелепое, связанное с растратой донатов. Если донаты вкладывать в путинский дворец, то это не была бы растрата. А если их тратить на то, на что они были и переведены – на оппозиционную, партийную деятельность, и это не проблема Навального, что ему партию не дают регистрировать, – то это, конечно, преступление. Наверное, он должен был положить их на депозит в Сбербанк и не тратить. Это очень странное обвинение. Но тем не менее можно не сомневаться, что дело будет продолжаться. На период следствия он, конечно, будет заморожен, замурован и изолирован полностью.
