Российские чиновники заговорили о возвращении в страну россиян, которые в прошлом году бежали от войны и мобилизации. Министр цифрового развития Максут Шадаев заявил, что специальная программа для привлечения IT-специалистов обратно на родину не нужна. Якобы потому, что айтишники и так приезжают в Россию. В декабре тот же Шадаев говорил о ста тысячах IT-специалистов, которые работают за рубежом. Теперь же чиновник заявляет об их возвращении, ссылаясь на показатели рекрутинговых площадок. Подробных данных министр не привел. Обещал уточнить цифры через пару недель.
Как минимум в прошлом году картина точно была другой. Еще до начала мобилизации HR-холдинг провел опрос, согласно которому почти треть айтишников планировали покинуть Россию в течение года. Ранее о том, что в Россию вернулась половина уехавших, заявил помощник Путина. Он ссылался на некие банковские данные, которые тоже не назвал. А вот аналитики "Альфа-банка" подсчитали, что в третьем квартале прошлого года Россию могли покинуть около миллиона двухсот тысяч человек. Оценку они делали на основе статистики о рынке труда и потребления. Официальных данных о том, сколько из уехавших россиян на самом деле вернулись, власти пока не публиковали.
Зато к голословным заявлениям чиновников присоединились прокремлевские СМИ. Александр Коц, который называет себя военным корреспондентом, опубликовал в газете "Комсомольская правда" "исповедь айтишника". Якобы анонимное письмо раненному в Украине российскому военному от разочаровавшегося в Западе релоканта. Вот как себе представляет российских айтишников Александр Коц: "Я айтишник, мне 35 лет, с началом СВО я, как и многие мои коллеги, уехал, испугался. Что уж там теперь скрывать: придерживался "либеральных" взглядов, не понял, да и не нашелся тот человек, который бы просветил, а я всю жизнь кнопки на клавиатуре давлю и ютубы смотрю".
Возвращаются ли IT-специалисты в Россию, Настоящее Время спросило Михаила Климарева, директора некоммерческой организации "Общество защиты интернета".
– Видите ли вы по каким-то признакам, что IT-специалисты возвращаются в Россию?
– Нет, если очень коротко отвечать. Многие довольно быстро нашли себе работу, многие компании предложили так называемую релокацию и просто перевезли сотрудников. Например, у компании EPAM в Вильнюсе чуть ли не самый большой офис, который платит самые большие налоги по всей Литве, что тоже как бы примечательно. Правда, это белорусская компания, но в России у них тоже довольно много специалистов было. Кто-то уехал в страны Средней Азии, в Грузию, в Армению, Сербию, где возможно безвизовое нахождение. Все прекрасно устроились и живут. Если кто-то и возвращался, то документы какие-то забрать или проведать родственников. Но потом все обратно уезжают. Это на самом деле большая беда. Когда все это кончится, а это все равно когда-то все кончится, я не думаю, что эти люди вернутся назад. Я и сам думаю, что уже, наверное, не вернусь. Зачем?
– Я просто не могу понять, зачем тогда глава Минцифры Максут Шадаев заявляет, что якобы айтишники возвращаются? Кремлю же они действительно нужны?
– Там большая проблема. Даже Путин на ПМЭФ о ней говорил. Что "вот у нас не хватает специалистов, что IT-технологии могут сгладить проблему ограниченного предложения на рынке труда". С другой стороны, зарплаты-то в России неконкурентоспособны, они же платят рублями, а курс рубля сегодня неизвестно какой. То есть есть какой-то назначенный, но если вы хотите его обменять на настоящие доллары или евро, то выясняется, что курс там немножечко другой.
В России мало платят, в России плохое руководство, очень плохой менеджмент. Зачем российским айтишникам возвращаться в Россию? Да еще и сейчас, пока там риски, что тебя призовут в армию или изобьют на улице просто потому, что ты в очках, это тоже как бы не добавляет желания вернуться.
– От пряника отказались. Максут Шадаев говорит: "Специальная программа для возвращения на родину не нужна". Но кнут, как вы уже сказали, есть: электронные повестки, закон об отборе загранпаспортов у призывников. Это отпугивает тех, кто, может быть, и задумывается о возвращении?
– Конечно. Когда есть большой риск попасть в то, что сейчас называется российской армией, то от этого надо, конечно, бежать, если есть возможность такая. И совершенно очевидно, что проживание в российских городах, особенно когда ты посмотрел, как живут люди в Европе, это прямо небо и земля. Я еще напомню, что Москва – это не Россия. В России довольно много других городов, которые к жизни в Москве имеют очень отдаленное отношение. Качество жизни, надо сказать, сильно ниже, чем в той же Сербии, условно говоря. И климат хуже, и люди злее, и рисков больше. Зачем, когда можно спокойно, прекрасно жить в Сербии, зарабатывать, растить детей. Я не понимаю, зачем возвращаться.
– Про Сербию я бы хотел у вас тоже спросить. IT-компании открывают представительства за рубежом. "Яндекс" готовит уже второй офис в Белграде. Почему так? Не хотят терять ценные кадры и готовы закрыть глаза на то, что они за границей? Хотя вроде бы всем пригрозили, и "Яндексу" в том числе: "Возвращайте своих сотрудников".
– С точки зрения мирового бизнеса работать с Россией очень токсично. Никто не хочет платить российским компаниям. Соответственно, если вы хотите делать большой бизнес в IT-сфере, вам нельзя быть россиянином, то есть это противопоказано. И это никакая не отмена, вовсе не русофобия, это совершенно простой расчет, когда люди оценивают свои риски, они оценивают риски: "Мы платим россиянам, значит, мы можем попасть под какие-то вторичные санкции". Поэтому никто не хочет работать с россиянами. Поэтому создаются эти компании.
Россия уже находится под санкциями. Туда, например, невозможна поставка какого-то оборудования, связанного с тем же самым искусственным интеллектом. Самые современные микропроцессоры, которые предназначены для обработки нейронных сетей, поставки их в Россию запрещены. Где вы будете их использовать? А сейчас это передовой край. Как вы будете их использовать? Где вы будете обучать свои нейронки? Поэтому тоже надо где-то за границей делать. И куда ни кинь, везде клин, то есть везде получается, что в России просто сейчас существовать невыгодно. Я не говорю про политику. Это чистая экономика.
